- Так что? – почти с угрозой повторил он. – Что скажешь? Надо было просто взять и выставить тебя на посмешище?
- Нет, так тоже не надо было делать, - нехотя призналась я. Но тут же опомнилась. – Но это не значит, что ты имел право выставлять обязательные требования! Ты же что дал понять? Мы встречаемся или на указанных тобой условиях, или никак!
Он вдруг резко прищурился и с недоумением спросил.
- Чт… Ты видела моё последнее сообщение?
Я замялась, но врать не рискнула. Врать я не умею, вернее, вру я отлично, но ему не могу.
- Нет.
- Нет? – он взвился. – А что ты с ним сделала?
- Я… отправила его в игнор. Но я не специально, послушай, просто я разозлилась и…
Договорить мне не дали.
– Ты разозлилась? – завопил он, и крылья его носа нервно задёргались. – В игнор? Меня? О чем тогда говорить? Всё кончено!
- Нет, не конечно! – в запале крикнула я.
- А я говорю, ничего не будет!
- Это не только тебе решать!
- И слушать не хочу!
Парфен резким движением подтянул лямки рюкзака и начал разворачиваться ко мне спиной.
Ах, так! Даже говорить не хочет?
Я запыхтела, пытаясь не броситься на него с кулаками, а тем более не броситься с объятиями и поцелуями, или не открыть рот, потому что тогда можно сказать много лишнего, но большая порция кислорода вдруг так необычно на меня подействовала, что всё остальное моментально отошло на второй план. И этот жар, который громко трещит и охватывает плотным кольцом тело… И головокружение.
Ноги подкосились, и я рухнула в траву. Конечно же… нашли время, предатели.
Глаза сами собой закрылись, и теперь я слышала только своё слабеющее дыхание. Вскоре и оно растворилось в пустоте.
…Очнулась я тоже сама. Уже начинало темнеть, надо мной плотным навесом сомкнулись осточертевшие листья, а рядом сидел Парфен, который внимательно изучал экран, транслируемый круглым блестящим шаром. Значит, он вызвал Чипка. Под головой, кстати, чувствовалось что-то мягкое, да и лежала я ровно. Судя по всему, мне здорово повезло, что Парфен меня не бросил. Вернулся, поди, из чистого любопытства, проверить, почему я не выкрикиваю ему вслед оскорблений и проклятий, а тут такая неожиданность – потому что лишилась чувств. Небось, ещё думал, что я притворяюсь!
Парфен мимоходом оглянулся на меня и увидел, что я очнулась. Тут же отодвинул экран и наклонился ближе.
- Айка, ты делала прививки?
- Что? – голос не слушался.
- Ты потеряла сознание. Чипок произвёл проверку, и утверждает, что это обычная аллергическая реакция на местные раздражители. Ты делала иммунопрививки?
Прививки? Что-то такое припоминаю.
- Мне делали их в центре адаптации.
- И всё? Те прививки рассчитаны только на планету адаптантов! А тут другой мир! – повысил он голос. – Чёрт!
Горло перехватило. И еще по лбу ползли мокрые капли, одежда казалась влажной, раздражающей, а хуже всего было то, что не хотелось шевелиться и даже дышать. Жар никуда не делся, как и головокружение. Но теперь я не могла даже стоять.
- Я умру.
- Нет, ты не умрешь.
Он насупился, отвернулся и щелкнул по Чипку - открылась воронка. Потом запустил руку в свой рюкзак и вытащил горсть росинок. Ссыпал в отверстие и полез за следующими. Стал добавлять по одной, пока не загорелась зеленый индикатор. Отверстие закрылось, и Чипок быстро взлетел, ввинчиваясь в листву перпендикулярно вверх и исчезая. И вот от него остался только препротивный звук.
- Он привезёт тебе вакцину, - объяснил Парфен. – Потерпи.
Потерпи? Легко говорить тому, кто не покрыт липким отвратительным потом и чьи мышцы не превратились в кисель.
Мне стало себя невыносимо жалко.
- Я умру, - пробормотала я и хлюпнула носом. Не специально, само собой вышло.
- Нет, - спокойно ответил он, поворачиваясь ко мне и удобно устраиваясь на рюкзаке, который использовал в качестве сидения.
- Не спорь! Я как умирающая должна сказать своё последнее слово, а ты должен слушать и кивать. И ещё должен мне всё простить. Не спорь!
Парфен поскрипел зубами, но резко кивнул.
- Прости меня за то, что я тебя обидела. Я не хотела.
Он молчал, только сложил руки на груди. Отгораживается. От умирающего человека отгораживается - как некрасиво!
Ну что за упрямство такое – и так не вовремя!
- Я умираю, между прочим, – сочла необходимым я напомнить.
- С чего ты взяла?
- У меня останавливается… дыхание останавливается. И я чувствую, как горит моя кровь. Попробуй только поспорить. Откуда тебе знать, как умирают земляне?
Он посопел.
- Правда, неоткуда, - вынуждено согласился, в конце концов.
- Вот! Посмотри на меня… Вот так, прямо в глаза. Я серьёзно, Парфен, ты должен меня простить.
Он некоторое время пристально смотрел, как будто прикидывая, что проще – простить или до конца дней своих ходить надутым, как мышь на крупу. Его губы выглядели такими мягкими, что хотелось провести по ним пальцем, однако рука не поднималась, и приходилось ограничиться одними фантазиями.
- Хорошо, я тебя простил, - сдался он, отводя взгляд. – Забудем.
- И ты обещаешь дать мне второй шанс.
Ой, он, кажется возмущен. Или в бешенстве. Одно из двух. Надо бы поостеречься, но когда еще выпадет такой случай, чтобы я умирала и мне невозможно было отказать в последней просьбе?
- Ты обещаешь дать мне второй шанс… если я выживу?
Голос так красиво прозвучал – слабый, прерывистый. Я молодец.
- Ты не умираешь, - сквозь зубы процедил он.
- А вдруг? Откуда ты знаешь? Я же землянка. Неужели ты откажешь мне в последней просьбе? Без этого я не могу умереть спокойно, моя душа не на месте.
Попробуй только отказать!
Парфен еще некоторое время смотрел на меня, потом его губы дрогнули и он улыбнулся. Расцепил руки, протянул ко мне и крепко сжал мои пальцы. Хорошо бы ещё перчатки снял, а то вроде поддержка, но какая-то отстраненная. И я до сих пор не знаю, каков он на ощупь.
- Хорошо. Я обещаю, что дам тебе второй шанс, если… ты не умрешь.
Звучит многозначительно. Будь это кто другой, я заподозрила бы угрозу. Но он же идеален, он не станет меня убивать. По крайней мере, из-за такой мелочи... По крайне мере, надеюсь.
И когда он улыбается, на него куда приятнее смотреть, чем на хмурого. Хотя, когда он упрямо сжимает губы - тоже приятно. Однако сказать этого всего я не смогла, пусть и момент вполне подходящий. Просто сил не осталось, только и хватило, чтобы выдавить:
- Спасибо.
И мне действительно стало легче, когда он меня простил, не знаю уж, почему.
Теперь можно и снова… в забытье.
В следующий раз я очнулась уже утром. Вернее, я так думаю, что это утро. Прохладно, сыро, Парфен спит рядом в своём мешке, я накрыта своим. Он спит спиной ко мне, но, судя по дыханию, спит глубоко и от моих шевелений не просыпается. А я себя чувствую просто отлично!
Рядом, на аккуратно свернутой футболке лежал шприц – толстая колба, втиснутая в похожее на пистолет устройство. Почти пустая, на дне размазана серебристая жидкость. Волшебная вакцина.
А если встать на ноги? Осторожнее только!
Немного шатает, но всё равно порядок. Можно рискнуть и сходить в туалет без риска запутаться ногами в траве и шлепнуться на землю. Еще бы умыться…
Вакцина действительно поставила меня на ноги. Через несколько минут я двигалась так, будто не собиралась вечером на тот свет. Ну не то чтобы я собиралась… Но создание-то теряла! Целых два раза. Умыться, однако, не удалось, и кожа противно чесалась. Когда я вернулась в лагерь, Парфен всё еще спал.
Я ликовала. Он дал мне шанс! У меня получилось! Вот теперь у него точно нет выхода, только на мне жениться.
Я пожевала пасты, выпила воды. Он всё еще спал. В лагере кисейцев все просыпались рано. Неужели он так устал ночью, что теперь не может проснуться? А почему устал? Хорошо бы потому, что следил за течением моей болезни, всё ли идет, как нужно. Я даже не помню укола, значит, мне действительно было плохо. И еще он отдал свои росинки… за вакцину. Нужно ему их вернуть.
Вероятно, мой тяжкий вздох его и разбудил. Он раскрыл глаза и некоторое время смотрел на меня в упор, сначала – будто не видел, потом – будто не узнавал. Потом его глаза потеплели.
- Доброе утро, Айка.
- Доброе утро.
Не знаю, что сейчас должно случиться, чтобы я перестала улыбаться.
Он вдруг выдохнул, кажется с облегчением.
- Я в порядке.
Он перевернулся, поднял руку и машинально потёр лоб.
- Хорошо. Под утро я уже начал бояться… что придется нарушить своё слово.
- Какое?
Парфен слабо улыбнулся.
- То самое. Вода есть?
- Да.
- Давай, моя закончилась.
Когда он совсем уже проснулся и мы были готовы выходить на дальнейшие поиски, я открыла рюкзак и выгребла все свои росинки. Ну, кроме тех двух из кармана, но одна из них – подарок на память, а вторая - талисман, так что имею полное право их оставить. Росинок в ладони оказалось не так уж много. Жалко, набралась всего горсточка, он отдал Чипку больше, но хоть какое-то начало. Я подошла к Парфену и протянула росинки.
- Спасибо, что спас меня вчера.
- Ты бы не умерла, только болела бы долго, - запротестовал он, не замечая подношения.
- Всё равно спасибо. Я верну тебе все потраченные росинки, обещаю, а пока возьми эти.
Ну вот… Опять что-то не так сказала. Глаза у него прищурены и, кажется, он снова злится. Если бы у него был хвост, уверена, что он бы бил им по ногам, как взбешенная кошка.
- Кисейцы не забирают свои дары, - наконец, заявил он.
- Это был не дар.
Он как будто оттаял.
- А что же тогда это было? – спросил с любопытством.
Спорить не хотелось. Не знаю, что он углядел в моём поступке оскорбительного, но пусть не забывает, что я всё же не читала их учебники этикета!
- Будешь брать или нет?
- Кисейцы не забирают свои дары, - снисходительно повторил он.