агерь жил своей привычной жизнью.
Парфен шел так, будто никого не видел. Когда они нас заметили, то не сказать, чтоб удивились, но насторожились совершено точно. Подозрительных людей видно невооруженным глазом – они напрягаются, распрямляют плечи, голову наклоняют вперед и всегда смотрят пристально. Вот, все вольнодумцы именно так себя и вели. Неприятно. Однако по Парфену не скажешь, что атмосфера его напрягает, как топал себе легко и непринужденно, так и топает.
Я постаралась соответствовать, хотя почти сразу же почувствовала себя под их изучающими взглядами довольно скованно. Ну и пусть мои движения деревянные - ну не могу я так просто отодвигать в сторону страхи и подозрения, как некоторые, даже чтобы сохранить лицо. Шпион, короче, из меня ни к чёрту.
И ещё Парфен не предупредил о том, как нужно себя вести. Что можно говорить и делать, а что не стоит. С одной стороны это означает, что вести себя можно как угодно, раз уж он не посчитал нужным уточнить, но с другой – наверняка существуют неизвестные мне тонкости, так что мог бы хотя бы предупредить!
Парфен равномерным шагом пересёк территорию лагеря и остановился только у входа в палатку, которую перегораживал большой человек в форме, сложивший руки на груди. Людей такой комплекции в моём окружении принято было называть гориллами. Форма, кстати, раскраской напоминала камуфляж, но почему-то в темно-красных и багровых тонах. На фоне сочной зелени джунглей смотрелось бы довольно глупо, однако тут, у оврага, открывающего почву, немного похожую на глиняную… Нет, всё равно глуповато.
- А где главный злодей? – в лоб спросил Парфен игрока, перегородившего проход.
Мне слегка поплохело. Вернее, мое самочувствие неожиданно ухудшилось. Хоть первый вариант используй, хоть второй – результат одинаковый.
- А чего тут забыл кисеец? – вместо ответа на вопрос басом поинтересовался охранник, вставший на нашем пути.
- Дак тут зона поиска, Росяные земли, - не моргнув глазом, соврал Парфен. И так натурально прозвучало, что стало совершено понятно – эти глупые вольнодумцы шмякнулись и расположились лагерем на Росяных землях, где некоторые игроки, между прочим, делом заняты, то есть лошки эти вольнодумцы, сами накосячили, а теперь удивляются, почему все считают их немного… глуповатыми?
Кажется, охранник покраснел, по крайней мере, лицо его по цвету приблизилось к гамме костюма.
- Так где злодей-то? – повторил Парфен.
- Тут он я, - раздался голос из глубины палатки.
Горилла послушно отодвинулся и в проходе появился высокий, худой и удивительно наивный на вид молодой человек в таких же камуфляжных штанах и красной футболке с длинными рукавами. Его прическа представляла собой множество отдельных свалянных прядей наподобие дредов, собранных в пучок, а на лбу красовалась красная точка, как у танцовщиц из индийских фильмов. Голубые глаза Злодея ярко выделялись на фоне загорелой кожи и всей этой чрезмерной красноты. Столько красок было в этом Злодее, что я просто диву давалась. Кстати, почему его так называют?
- Парфен? – Злодей вскинул брови, и у меня возникло подозрение, что они тоже покрашены, хотя и в коричневый цвет. – Ты ли это?
- Тарлонг? – Парфен хмыкнул и кивнул, здороваясь. Кроме меня никто не заметил, что на секунду он напрягся, а я заметила только потому, что практически прижималась к его плечу.
- Да, я. Какая встреча. Да ты ещё и с девушкой! – голубые глаза переместились на меня и засверкали ещё ярче. - А что это, кстати, за девушка? – Злодей улыбался приторно и не по-настоящему. Говорят, так улыбаются американцы – не выражая чувство радости, а просто показывая свой миролюбивый настрой. – Твоя?
- Моя, - спокойно ответил Парфен.
Злодей быстро взглянул на мои руки и расплылся в понимающей улыбке. Странно, но у меня на миг возникло такое ощущение, будто я перед ним предстала голой и теперь всякий может меня безнаказанно рассматривать. Жаль, что у меня нет перчаток, чтобы прикрыться…
До чего странная мысль. Я невольно нахмурилась, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не спрятать рук за спину, а Злодей продолжал:
- Вижу-вижу, временная подружка. Она вероятно из тех дурочек, которые верят, что близость с кисейцем подарит ей невероятное наслаждение? Ага, мечтай, девочка, мечтай, это всё байки. Ничего такого они не умеют.
Парфен безразлично пожал плечами.
Пришлось прибегать к последнему средству и прикусывать язык, чтобы не сказать чего лишнего, а сказать было, надо заметить, ого-го сколько, ибо терпением и скромностью я не отличаюсь!
Но что не сделаешь ради кисейца, которого не хочется позорить. То есть ещё раз позорить, повторно, так сказать.
Не дождавшись от меня ответа, Злодей немного поскучнел и снова обратился к Парфену.
- Так чем обязан?
- Да просто собирал росинки и поздороваться зашел, - легко ответил тот и я мгновенно поверила, что да – просто прогуливался тут мимо с утреца, увидел лагерь да зашёл по пути поздороваться.
- Разве мы не за границей росяных земель? – осторожно поинтересовался Злодей, впервые с начала встречи переставая радостно улыбаться.
- С чего ты взял? Граница во-он там заканчивается, где за долиной полоса деревьев.
Мы все вместе уставились на деревья, на которые указывал Парфен. Он тем временем слегка подвинулся, так что соприкоснулся со мной плечом, как будто быстро повернулся. Наверное, смотрел в другую сторону? Впрочем, если и так, я ничего не заметила, да и Злодей тут же снова посмотрел на нас. Улыбнулся.
- Может и ошибся, с кем не бывает. Да вы не стойте, присаживайте, выпьем за встречу утренней клапски, - он широким жестом указал на небольшой столик под тентом, стоявший обособленно. – Погостите. Вы же не очень спешите на поиски, судя по всему?
- Не очень, – уклончиво ответил Парфен.
- Вот и хорошо! Поболтаем, давно не виделись. В последний раз, помнится, нехорошо расстались. Ты всё обвинял меня в каких-то заговорах, таких заковыристых, что я сам себя зауважал – такое смог выдумать! Жаль, что ты ошибся и на самом деле я ничего не планировал.
- Ага.
Ого, а они, оказывается, знакомы! Неужели Парфен уже раз пытался обвинить его в чем-то и не смог? И снова собирается? Вот не повезло-то, кто ему поверит с такой-то историей?
- Ну, ничего, я не злопамятен. Пошли, с девушкой своей познакомлю. Она у меня давно, уже месяц как. А это уже срок, не находишь?
Парфен многозначительно присвистнул.
- Ещё какой.
Ах, он поросёнок! Я снова прикусила язык. Не откусить бы ненароком. Впрочем, вскоре это средство не понадобилось, потому что я онемела и уже не нуждалась в средстве, которое заставляет молчать.
Из-за палатки вышла девушка, в камуфляжных шортах и майке, но не красной, а темной, почти черной. Волосы, как и у Тарлонга у нее были сваляны прядями и скреплены в пучок. Лицо восточного типа с узкими хитрыми глазами и на лбу три чёрные точки – на переносице и над бровями. Этакая юркая лисица в камуфляже.
Я её сразу невзлюбила, не знаю уж, почему, хотя не скажу, что я недолюбливаю всех женщин вместе взятых. Совсем нет, я довольно просто нахожу с ними общий язык, даже с конкурентками. Я, к примеру, до недавнего времени периодически общалась со следующей девушкой моего последнего бой-френда, хотя это скорее исключение. Не считаю я нормальным общаться с подругами человека, с которым ты прежде спала, а теперь спит она. Что-то в этом есть противоестественное. Но всё равно – неприязни к ним я не испытываю (скорее, жалость, ахаха). Но не в этот раз.
Остальные вольнодумцы тем временем перестали на нас глазеть и занялись обычными делами.
- Вот и она. Лиана.
- Очень приятно, Лиана. – Парфен протянул ей руку, и я порадовалась, что он в перчатках. Ещё будет её голыми руками хватать, когда даже меня ни разу ими не коснулся!
Все эти красноречивые размышления я оставила при себе, поражаясь, какой, оказывается, замечательной выдержкой я обладаю.
- Располагайтесь, мы за угощением.
Злодей ушел в палатку, красношкурая лисица шмыгнула за ним следом, а мы отошли к столику, судя по всему, личному командирскому и поблизости в этот момент совсем никого не осталось. Тут я, естественно, не утерпела.
- А это правда байки? – быстро спросила я.
Надо признать, совести покраснеть мне хватило. К счастью, он не стал уточнять, о чём речь, а сразу прекрасно понял. Видимо, тема на слуху. Ещё бы, неудивительно, если это действительно так, не удивлюсь, если на кисейцев открывают охоту, как на особо ценный вид допинга.
- А это имеет значение? – спросил он.
- Нет. Но мне любопытно.
И действительно, я сказала правду – значения не имеет. Ну, потому что не верю я в такие вещи, не верю, хоть убейте! Сказочное блаженство, немыслимый кайф, непередаваемый экстаз, бла-бла-бла…
Парфен облокотился на стол и огляделся, убеждаясь, что нас не подслушивают, потом снизил голос и заговорил неожиданно растерянно.
- Я, как бы тебе сказать… Я, честно говоря, не знаю. Ни разу ничего подобного… я не испытывал. Ведь такое нельзя не заметить? С другой стороны, не было у меня такого близкого существа, чтоб… И Пепел говорил…
Неожиданно Парфен совсем смутился, будто мы подростки, которые строили из себя смелых да раскрепощенных, и вдруг уяснили, о чём на самом деле говорят - и растерялись. Я отвела глаза, чтобы смущать его поменьше. Да и себя, чего скрывать, тоже.
- Пепел говорил, это правда. Но я иногда думаю, что он мог соврать. Он очень любит свою жену, понимаешь? И если это не правда и он ничего не испытывает, значит, любит не по настоящему. Кто же в этом признается?
- А она разве не… разве она не поймёт, что он врёт?
- Даже если поймёт, нам не признается. В общем, всё на словах. Я только слышал, но ничего такого не было. Но подобное единение непросто найти, потому каждый кисеец ищет свою пару так долго, пока не найдёт. Ну, или пока не выдохнется. Со случайными партнерами можно проводить время, но кисеец всё равно… - Тут он нахмурился и быстро переключился. - Пепел мой брат, и если он не врёт, то всё - правда.