а, но я же упоминала уже о русских женщинах, которых не остановит даже идущий лоб в лоб локомотив? Так что некоторым представителям чужеродных космических рас придётся мириться с некоторыми моими недостатками.
Парфен немного подумал, прищурившись и изучая моё лицо, на которое я надела маску непонимания, слез на землю, не отпуская руля, и сказал очень серьёзно:
- Сиди тут и держи руки на руле, вот так, видишь? И не шевелись. Как только мы с гудронкой появимся на дороге, езжай навстречу и забирай нас. Поняла? Это очень важно. Давай руки.
Я повторила его движение, обхватив ещё теплый пластик.
Пока я рассматривала руль и расположенную посреди него панель, пытаясь вспомнить, знаю ли я, как этой огромной штуковиной управлять, Парфен уже вовсю нёсся к местному храму.
В общем-то, управлять этой штуковиной должно быть довольно просто, нужно нажать на квадратик тут, потом тут и поворачивать руль в ту сторону, куда летишь. Скорость контролируется педалью, как и торможение. Всё просто. Главное, не перепутать, что после чего, а вот с этим, признаюсь, в моей практике периодически случаются досадные недоразумения.
Ладно, повторяем порядок действий и ждём.
Как ни странно, Парфен выскочил из башни всего минуты через две, волоча за руку гудронку, а за ними не очень торопливо следовала ещё одна женская фигура.
Я тут же завела мотоцикл и медленно поплыла им навстречу. К счастью, погони за ними не было, потому что я побаивалась врубать скорость, а в случае погони точно бы пришлось это сделать, и не отвечаю, что обошлось бы без травм или жертв.
Проползя пару десятков метров, я остановилась, потому что троица к этому времени уже добралась до меня самостоятельно. Я отодвинулась по сидению назад, уступая Парфену место, он запрыгнул на сидение, коротко бросил своим спутницам:
- Садитесь.
Гудронка тут же втиснулась между нами, а третья девушка, оказавшаяся той самой Мизо из вольнодумцев, с которой мы вместе опускались на планету, уселась позади меня, и мотоцикл тут же рванул с места.
Да уж, некоторые вовсе не опасаются давить на педаль газа.
Одновременно со стартом Парфен врубил связь и сообщил кисейцам, что гудронка нашлась, так что они могут разворачиваться и забирать нас, а Злодей пусть развлекается, рассекая космические пространства, и тратит на данное развлечение последние средства и совсем недешёвое топливо.
Остановились мы примерно через полчаса среди желтых гор, перед небольшим катером, куда Парфен загнал мотоцикл, и внутри моментально стало не развернуться.
Оставалось только подняться на орбиту и дождаться кисейский корабль, который уже возвращался к нам, бросив вольнодумцев в недоумении, отчего кисейцы вдруг отступили.
И вот, когда мотоцикл заглох, а за нашими спинами опустился люк, я встала, практически прижавшись к стене из-за узкого прохода, и принялась нагибаться влево-вправо, чтобы размяться, а заодно посматривала в сторону Парфена, который имел такой довольный вид, что сердце радовалось. И конечно хотелось наброситься на него, прямо как какой-нибудь… дикарке, которая вдруг решила, что это судьба, и возможно, окружающие катер кусты, пусть и не особо мягкие, но зато достаточно густые, чтобы там можно было уединиться, но…
В этот момент гудронка тоже ступила на пол, оперлась рукой на стену, выпрямилась, посмотрела на Парфена восторженными глазами и полными слёз голосом заявила:
- Я так рада, кисеец, что ты меня спас. Теперь моё сердце – твоё. Я стану твоей женой, как только мы вернемся домой и всегда буду рядом.
Она сделала рукой торжественный жест от головы к сердцу, очень похожий на клятвенный, а Парфен замер, открыв рот, Мизо отчётливо хмыкнула, а я вдруг ощутила, как голова охлаждается, потому что проблема уединения улетучивается, а утверждение «всё будет хорошо» стремительно отодвигается во времени.
Глава 10. Кисейский корабль
В катере было всего одно место перед пультом управления и несколько пассажирских сидений вдоль стены. Посреди остального условно свободного пространства стоял мотоцикл, образуя естественную ширму между пассажирами и пилотом.
Парфен подобрался к мотоциклу с противоположной от нас стороны и теперь фиксировал удерживающие его зажимы, дёргая их так сильно, что удивительно, как напрочь не поотрывал.
Похоже, нервничаю не я одна.
- Садитесь и пристегивайтесь, - резко сказал он нам. Мизо молча уселась на среднее сидение, щелкнув ременной кнопкой, и тут же оказалась опутана множеством ремней.
Я подумала немного и уселась рядом с ней. Гудронка с торжественным лицом всё еще стояла на месте, но через несколько секунд стала проявлять признаки растерянности, а потом, так и не удостоившись взгляда кисейца, тихо села на последнее свободное место.
- Пристегнись, - сухо сказала ей Мизо.
Тут же рядом появился Парфен, зачем-то тщательно проверил мои ремни и с ожиданием посмотрел мне в глаза. Я молчала, потому что, честно говоря, даже представить не могла, что сейчас можно ему сказать. Он поморщился, но не мне, а каким-то своим мыслям и спросил:
- Ты в порядке?
- Да.
Мизо надула щеки и отвернулась от нас к гудронке.
- Ну что? – спросила её. – Как тебе твоё триумфальное освобождение от космических пиратов? Впечатляет? Ничего, что я не стала пытаться остановить кисейца, бросаться на него с ножом или ещё каким оружием, а просто позволила тебя забрать? И себя заодно. Но давай без обид, что обошлось без спектакля, ты же сама понимаешь – я против кисейца… Не буду же я тратить время на глупости? Вдруг бы он меня случайно поранил?
Гудронка, однако, не слушала, потому что с тревогой смотрела на Парфена. Увидев этот взгляд, он сжал губы и отодвинулся от меня, а потом и вовсе ушел к сидению пилота. Теперь я не видела ничего, кроме спинки высокого черного кресла, разве что его руки в перчатках, по-прежнему белых, иногда мелькали, когда тянулись к далеко расположенным кнопкам.
- Приготовьтесь, - сухо приказал Парфен, безостановочно чем-то щёлкая. Многие земляне думают, что когда-нибудь построят такие корабли, где нажимаешь одну кнопку – и всё, больше делать ничего не нужно, корабль сам полетел куда угодно. Так вот - если их и построят, то, похоже, нескоро и не в Союзе.
Двигатели тем временем загудели, и мы плавно взлетели, оставляя внизу планету с милыми зверольвами и жёлтыми скалами, похожими на куски сыра.
- Да уж, поездочка намечается занимательная, - прокомментировала Мизо, устраиваясь удобнее.
На орбите гудронка всё порывалась отстегнуться, пробраться вперёд и поговорить по душам с Парфеном, но все наперебой кричали ей: «Сиди на месте» – и она слушалась. Вернее, кричали все, кроме меня.
А меня уже давно, с самого первого момента появления троицы из кривой башни напрягало такое количество симпатичных особ, кружащих вокруг молодого человека, которого я намеревалась оставить себе. Ладно еще Мизо – она не выказывала никаких признаков заинтересованности, и даже наоборот, забавлялась ситуацией, где у Парфена пылкая юная поклонница, которая в упор не видит, что он к ней, в общем-то безразличен. Сам Парфен явно растерялся, услышав недавнее жаркое признание, причем так сильно, как я ещё не видела. Он даже ответить ничего не смог – стоял и хлопал изумлено глазами, а потом отвернулся, будто ничего и не случилось. Ха! Кого он хотел обмануть? Все видели его круглые от удивления глаза и вообще, все слышали эту пламенную речь, так что просто сделать вид, будто всё отлично и в порядке вещей, никому из нас не удавалось. Кроме разве что цветущей гудронки. Ну, и кроме Мизо, которую это вообще не касалось.
Я, честно говоря, тоже находилась в крайней растерянности. Если вспомнить свои принципы (которые, впрочем, хотя и носят столь громкое название, нерушимыми принципами не являются), то воевать за объект поклонения с другими претендующими на него самками я не привыкла. Хотя нет, здесь ситуация не та.
В общем, не могла я сейчас лезть к ним и расставлять всё по местам. Во-первых, это, вероятно, следовало сделать Парфену, во-вторых, я просто не могла сказать этой юной девочке, что она ошиблась и этот конкретный кисеец вовсе не за ней мчался вдогонку.
И не потому, что думала, будто она не поверит, а потому, что не могла сделать ей больно. Не хотелось быть той стервой, которая разрушает чью-то тщательно лелеемую сказку. Пройдут годы, сказка забудется, а вот та самая стерва останется в памяти навечно.
Я даже сама от себя в шоке. Не думаю, что отличаюсь чрезмерным человеколюбием, но обидеть гудронку всё-таки не могу. Ведь она не особо-то и злая, слегка наивная, очень молодая - но и всё!
И кстати, я не учитываю, что Парфена всё происходящее может вполне устраивать. Вид у него, конечно, когда он испуганно косился в мою сторону был таким, как будто он беззвучно объяснял, что всё произошедшее просто недоразумение и серьезно признание гудронки он воспринимать не способен.
Но всё бывает, верно? Мне могло просто показаться. А даже если нет…
С моей самой старшей из подруг, с Наташкой из Бабаевки, как она сама себя называет, однажды произошло следующее: в их компанию затесалась чья-то семнадцатилетняя дальняя родственница, и двадцативосьмилетняя Наташка её даже слегка опекала, потому что помнила, как бывает непросто среди незнакомцев в чужом городе. И когда девчонка стала строить глазки Наташкиному мужу, тот тоже смеялся, мол, нашла к кому ревновать. Но позже оказалось, несмотря на все свои заявления типа: «Да не влечет меня к глупым подросткам, да с ней даже поговорить не о чем! Я взрослый человек и предпочитаю взрослых интересных женщин!», он с ней общий язык всё-таки нашел, и вовсе даже не за столом. И никто бы не узнал, не залети эта юная наивная девочка, которая была уверена, что это вечная любовь и её принц по несчастливому стечению обстоятельств просто достался другой.
С тех пор Наташка живет одна и насколько я знаю, никогда не жалела, что после выяснения правды выставила мужа к чёртовой матери. Благо у них не было ни общих детей, ни кредитов. И конечно, ей куда проще было бы обвинить пробивную девицу, которая увела здорового мужика так, что тот и ойкнуть не успел, чем признать, что он сам согласился и должен сам отвечать за свои поступки.