Я завезла в комнату силовой манекен, а король, выйдя, закрыл за собой дверь.
- Что ты тут делаешь? – спросила Хиромэ, косясь на плотное покрывало, свисающее с манекена практически до пола.
- Кое-что тебе привезла.
- Что?
Не оттягивая, я взяла за край накидки и сдернула её с манекена. Сердце замерло и, кажется, совсем не билось, пока я следила за лицом Хиромэ, за малейшими изменениями её мимики. Если я хоть в чём-то просчиталась, хотя бы одно малейшее несоответствие, небольшое отклонение от цели - и всё, баллов не хватит, дело не провернуть. Проигрыш.
Побег. Тоска.
Платье и правда было шедевром. Из алых ниток, кружевное, созданное в технике ирландского вязания, когда одежду собирают из кусочков, соединяя их воздушными цепочками.
- Ручная работа, - не преминула добавить я.
- Как это? – почти шепотом спросила Хиромэ.
Я включила подготовленный ролик, где были собраны промежуточные этапы изготовления платья: руки, вывязывающие крючком одну из деталей, готовая деталь, несколько, наколотых на валик, потом они же, соединенные…
– Видишь? Его сделали руками. Ничего подобного нет ни у кого в Союзе. И не будет.
Хиромэ даже заёрзала, но сжала руки и осталась сидеть на месте.
Платье покачивалось в полуметре – длиною в пол, рукава простые, прямые, приталенный силуэт, вырез треугольный и подкладка цвета жемчуга, которую вполне можно снять, и носить платье так, без ничего… перед мужем, к примеру.
Ну, не будем.
Я опомнилось.
- Тебе нравится это платье?
Хиромэ нехотя сморщила нос, безуспешно натягивая на себя равнодушную маску. Потом сдалась.
- Это шедевр, - честно ответила она.
- Оно твоё.
- В обмен на что? – она ухмыльнулась, смотря снизу вверх, но при этом так, будто я просительница, которая пришла умолять о милости.
Нет, на провокации не поддадимся. Хотя вариант про выпороть всегда остаётся. Ну, про запас. Мало ли…
- Ни на что. Просто так. Оно твоё.
Хиромэ приподняла брови.
- И ты не хочешь, чтобы взамен я оставила Парфена в покое? Ты же для этого прилетела, между прочим, без приглашения. Чтобы его оградить от всего, что сделает его несчастным?
Опа-на! Я не ожидала, что гудронка будет в курсе событий. В общем-то, это как раз предсказуемо, ведь она знакома с укладом кисейцев куда лучше меня. Хорошо, что мой план не рассчитан на обман, вот тут я бы и пролетела.
- Конечно, я этого хочу, но…
Она перебила:
- И ты подаришь мне это чудесное платье, даже если я за него выйду?
Гудронка пренебрежительно хмыкнула, хотя вышло неубедительно. Мне и в голову не приходило, но… она реально смотрела на платье так, как даже я не смотрела, хотя идею кружев я считала своим личным достижением. Однажды я мимоходом создала милое плетение для сердечек, которое радовало глаз. Но в этот раз я создала нечто, чем реально можно гордиться. На что можно любоваться.
Глупая, маленькая девчонка, которая верит, что только я стою на пути к её большому счастью. Я-то как раз и ничто, по сравнению с желаниями Парфена, почему же она не понимает? От меня можно отделаться раз и навсегда, но как она будет уживаться с ним?
- Хиромэ. Я сказала правду. Я подарю тебе это платье, но не бесплатно, уговорила… Взамен я попрошу несколько минут твоего времени. Я хочу, чтобы ты меня выслушала.
- Давай, - согласилась она, не отводя жадных глаз от алых кружев.
- Это платье – шедевр, ты сама сказала. А теперь подумай минутку и скажи – ты готова носить его… всегда?
Хиромэ резко повернулась ко мне и вытаращилась.
- Всегда? Нет, конечно, что за глупость!
И она с облегчением рассмеялась.
- И это всё, чего ты хотела?
- Да. Я понимаю, что всё выглядит довольно нелепо и не к месту. Сейчас я уйду, а ты подумай, пожалуйста, всего чуть-чуть и ответь на другой вопрос. Не мне… Себе самой, потому что сегодня решается твоя судьба. Так вот Хиромэ, Парфен – это платье. Идеальное. Но – одно, раз и навсегда. Не будет больше ни зеленого, ни блестящего, ни… любого другого. Навсегда. Подумай, Хиромэ, действительно ли ты этого хочешь?
Она сидела, прищурившись, и смотрела на меня довольно враждебно.
Всё, я сделала что смогла, заронила столько зёрен сомнений, сколько влезло в благодатную почву, теперь пора уходить, иначе она будет злиться, и я точно проиграю.
И как же хотелось подойти к ней, наклониться и проорать в самое лицо, что если она сейчас не опомнится, она сломает жизнь не только себе самой, а и мне, и Парфену. И что нельзя из-за минутного каприза делать глупости космического масштаба. Нельзя, и всё тут!
К сожалению, кричать тоже нельзя.
Я развернулась к двери и, хотя руки дрожали, всё-таки нажала на ручку.
- Эй, а ты сама… готова носить это платье всегда? – спросила Хиромэ мне в спину.
- Да, - тихо ответила я, потому что горло сжалось от подкативших слёз.
За дверью гудронки стоял охранник, который по договору с королём теперь никого сюда не пустит, чтобы Хиромэ не отвлеклась на подружек и болтовню, а всё-таки попыталась обдумать сложившуюся ситуацию и свою в ней роль. А я пошла в комнату, где ждал Парфен.
И вот ещё - я не сказала ей, что платье может быть одно, но зато обувь, прическу и аксессуары можно менять постоянно.
Я шла куда-то по коридору, пустым взглядом смотря вдаль (в кино со стороны такое действие наверняка выглядело бы весьма эффектно), но по дороге меня аккуратно развернули и привели в некую комнату, где присутствовал король и Парфен. Кисеец выглядел очень строго и даже солидно. Его костюм напоминал форму – темная плотная материя с окантовкой светлым и белыми пуговицами, такая же строгая обезличенная обувь. Яркими пятнами выделялась только его раскраска, а вот белые перчатки впервые сливались по цвету с его лицом.
Видимо, Парфен нервничал, чему сложно удивляться.
А на меня накатило то неестественное спокойствие, когда ты настолько выложился, что сил и эмоций больше ни на что другое не осталось. Наверное, если сейчас перед моим носом взорвут огромную бомбу, я ничего не почувствую.
Я села напротив Парфена, который не шевелился и только пристально следил за мной, не отрывая взгляда от моего лица. Одиннадцать дней своеобразного отпуска на пользу ему явно не пошли.
Я вздохнула. Как я, оказывается, по нему соскучилась, пусть мы даже периодически общались. Однако видеть его таким, настоящим, а не проекцией, куда приятнее. И всё равно – сейчас невозможно к нему прикоснуться точно так же, как когда нас разделял экран.
Парфен не стал задавать вопросов, а я не стала ничего рассказывать. Всё предельно понятно – или у меня получилось, или нет. Сейчас в зале веселились гости, их хорошо слышно, видимо, мы находимся недалеко от зала, и вскоре наследница с папой и женихом выйдет на сцену, чтобы сообщить новости, а в нашем случае – объявить направление, по которому будет развиваться наше дальнейшее будущее.
Король тоже молчал и устало хмурился. Наверное, ему давно всё надоело и хотелось только одного - чтобы ситуация хоть как-то разрешилась, и уже неважно, в чью пользу.
Время текло так неторопливо, что я почти слышала, как оно журчит, как ручеёк, прыгая по камешкам…
Потом за нами пришли два гудронца в униформах. Вежливо поклонились, приглашая пройти в зал.
- Я не пойду, - вдруг сказал Парфен.
- Что значит, не пойду? – переспросил отец Хиромэ.
- Если она объявит дату, а я буду стоять рядом…
Я ожидала, что сейчас последуют угрозы, потому что данного заявления явно никто не ожидал, но отец Хиромэ сказал:
- Хорошо. Стойте за кулисами. Но если она объявит дату… ты выйдешь на сцену.
После этих слов Парфен и король уверенно уставились друг на друга, как будто играли в гляделки. Подозреваю, король в курсе, что Парфен решил сбежать, и не особо против. Зачем ему?
- Хорошо.
Поднявшись, Парфен сразу взял меня за руку и, выждав несколько минут, повёл к залу.
За это время Хиромэ не пришла… Значит, отправилась красоваться прямиком на сцену, не стала тратить драгоценное время, отвечая такой, как я, неудачнице. И, правда, зачем?..
Но показывать, насколько меня охватывает отчаяние, я не рискнула. Парфен тоже выглядел, как замороженная треска и почти не шевелился, если бы он не дышал и парил в воздухе, то вполне сошёл бы за манекен, который я бросила в комнате гудронки.
Хотя нет, он сжимал мою руку, и от этого почти детского жеста было тепло и чудно. Главное, чтобы не отпустил, а он и не пытался.
Ближе к залу, когда шум уже был таким, будто гости говорили прямо за спиной, мы свернули в сторону и в следующем коридорчике протиснулись в узкое пространство к сцене, на которой первым делом увидели неподражаемую королеву вечера Хиромэ. Во рту пересохло – на ней красовалось моё платье. Выходит, вместо того чтобы думать, Хиромэ переодевалась, что в её случае без помощи почти подвиг. Неужели хочет сразу всего? Надеть моё платье и забрать моего мужчину? Отвратительный вечер!
Пороть и ещё раз пороть!
Я так сильно вцепилась в руку Парфена, что от неожиданности он резко вздрогнул.
Платье действительно вышло шикарным, особенно цвет, который я вначале хотела оттенить белым, но не решилась. И правильно, алые отсветы накрыли собой сцену, как будто окружая шикарную сердцевину чудного экзотического цветка. Понятно, почему в толпе раздался такой восхищенный вздох, когда появилась Хиромэ. И село оно как влитое, впрочем, узнать её размер было самой простой из моих задач.
Но… неужели я просчиталась?
Хиромэ перестала вертеться, наслаждаясь вызванным у окружающих восторгом, и подошла к микрофону, у которого её ждал отец.
- Добрый вечер, уважаемые гости! Я очень рада видеть вас в нашем доме. Спасибо, что пришли поддержать меня и Парфена.
Она принялась оглядываться в поисках своего жениха, в пределах досягаемости его не обнаружила и впервые её улыбка слегка померкла. Парфен дёрнулся, но нас скрывал свернутый занавес, так что прятаться смысла не было. Да и потом – чем это поможет?