Валер привел девушку на пятый этаж и велел подождать в небольшой комнатке без окон. Почти родная «каморка», но несколькими этажами выше. В отличие от их с Серебровым кабинета здесь поставили только стол и пару стульев. Дверь захлопнулась, громко щелкнул замок, и Лиля осталась в одиночестве.
Ноги, казалось, налились свинцом, колени дрожали. Девушка с трудом села за стол и устало уронила голову на руки. Хоть одежда и успела подсохнуть за время дороги, но тело била дрожь, как на морозе.
Нервы? Скорее всего.
Хотелось плакать, но в глазах не было ни слезинки, только горло противно сдавило. Хотелось закричать, но не могла выдавить ни звука. Цветкова запустила пальцы в волосы.
Что теперь будет? Что скажет начальство? А… девочки? Как глупо, почему ее это волнует сейчас? Когда Димы больше нет… Когда Боря…
Лиля не искала себе оправдания – его не было, просто хотелось, чтобы рядом оказался близкий человек. Хотелось услышать знакомый голос, ощутить прикосновение теплых рук… но вокруг – лишь проклятая тишина.
До сих пор девушка помнила тишину палаты, безразличные глаза врачей и телефон, молчавший сутки напролет.
И вдруг Лиля осознала, ясно и четко: вот так все может закончиться. Что, если с ней разорвут контракт? Тогда она вернется… а куда ей возвращаться? В обычную жизнь, с троечным аттестатом за девять классов и справкой. Как положено, последние пять лет сотрутся из памяти. Цветкова не вспомнит ни об «Оке», ни о Диме, ни о подругах и коллегах, ни о… Борисе Сереброве.
Когда-то давно девушке рассказали, что бывшим охотникам снится прежняя жизнь.
Следы в глубинной памяти? Да, кажется, это называют так…
Вот так будет и с ней. Днем будет торговать вместе с матерью в ближайшем магазине, а по ночам видеть мори и вечно гнаться за чем-то, чего никогда не вернуть.
Из груди вырвался тихий всхлип. Лиля до боли укусила палец, чтобы не разрыдаться.
Она не хотела, чтобы так все получилось. Даже не могла предположить… Но кого это волнует?
Никого. Даже ее саму.
Скрип открывающейся двери вернул Лилю в реальный мир. Девушка подскочила, ожидая увидеть спецов, но, когда зашел Валер с пакетом в руках, отвернулась.
– Добрый… вечер, – пробормотала Лиля, сжимая в кулак руку с укушенным пальцем.
Опять ляпнула невпопад…
– Добрый, – пробормотал мужчина. Он пересек комнату и кинул пакет перед Лилей. Девушка даже не посмотрела на мужчину.
Какое дело Валеру до нее?
– Это сухая одежда, – голос Валера звучал хрипловато и неожиданно по-отечески заботливо. – Катерина помогла с размером, вроде должно подойти.
Он склонился над ней, коснулся наручников, тихий щелчок – и они раскрылись.
– Переодевайся и пойдем, я подожду за дверью.
Так они назначили Валера ее «конвоиром»? И это работа для бывшего спеца?
Лиля потерла запястья, нахмурившись.
Может, возвращение в отдел было вовсе не его решением?
– Куда? – осмелилась спросить девушка.
– В малый зал на минус первом. Тебя уже ждут.
– А Сергей Игоревич?..
Валер промолчал, и Лиля тяжело вздохнула.
– Не раскисай. Я понимаю, тебе очень плохо, но нужно собраться, – он осторожно похлопал девушку по плечу. – Так что давай.
– X… хорошо, – Лиля пыталась, звучать бодро, но голос предательски дрогнул. Охотник кивнул.
– Подождите, Валер, а как… – но Лиля не договорила – за спиной громко хлопнула дверь.
– Боря…
Внутри пакета оказалась серая форма. Такую же она носила во время учебы. Лиля понимала, это просто совпадение, что под рукой ничего подходящего не оказалось, но…
Словно разом списали в студентки.
Переодевшись, Цветкова не спешила выходить, а медленно прохаживалась туда-сюда, меряя шагами комнату. Ждала, когда терпение Валера иссякнет и он позовет. Опять удушливая волна страха. Девушка засунула руки в карманы кофты, пытаясь успокоиться, и нащупала кусок бумажки. Послание, написанное мелким почерком.
Катя? Вика? Точно кто-то из них!
«Сереброву лучше! Он будет в порядке. Держись!»
Глаза увлажнились, в груди разлилось тепло. Лиля невольно улыбнулась.
Он в порядке… и…
Прижав к себе бумажку, как сокровище, Лиля тихо выдохнула.
Не одна… она не одна!
Спрятав записку, Лиля подошла к двери, потянулась к ручке и, набравшись смелости, вышла.
Девушка следовала за своим «конвоиром» по полутемному коридору. Здание опустело. Несмотря на теплую одежду, было холодно.
Валер заговорил, только когда они вошли в лифт.
На этот раз голос прозвучал спокойно, как у учителя, который дает последние советы перед экзаменом.
– Веди себя тихо. Никаких эмоциональных выкриков, истерик. Спросят – отвечай по существу, без воды. И еще…
Валер протянул руку и посмотрел на карман девушки. Лиля застыла.
– Будет хуже, если найдут они, – сказал мужчина, и Цветкова покорно протянула смятый кусок бумажки, который тут же исчез в кармане охотника.
– Будь очень осторожна, – добавил он. – Одно неверное движение – и Седов вцепится в тебя волчьей хваткой. Не давай ему повода.
Лиля послушно кивнула.
Двери лифта открылись на минус первом этаже, и девушка с удивлением увидела просторный зал. Большой и красивый, но слишком темный из-за скудного освещения и обилия бордового и черного мрамора. В центре пола сиял позолотой символ «Ока». Вдоль стен стояли коробки и контейнеры. Наверное, раньше это место использовали для общих собраний, но теперь превратили в часть архива. От мрачной торжественности зала Лиле стало не по себе. Воображение начало рисовать инквизиционное судилище, с обвинителями, одетыми в красные мантии, и присяжными на высоких трибунах.
Валер свернул в один из неприметных коридоров и подвел девушку к самой обычной двери.
– Удачи, – тихо проговорил он. Войти Лиле предстояло одной.
Кабинет оказался совсем небольшим, со стенами, выкрашенными простой белой краской. С потолка свисали обычные лампы. Не было никакой высокой трибуны с судьей-инквизитором, только длинный стол, за которым сидели четверо людей: трое – в черных пиджаках и Светлана – в обычной форме оперативника.
– Добрый вечер, – поздоровался мужчина, сидевший в центре. Единственный, кого Лиля не знала. Судя по форме и значку, кто-то из руководства спецов. Мужчина выглядел сосредоточенным и серьезным и не выпускал из рук толстую папку с красной маркировкой. Несмотря на внешнюю суровость незнакомца, Лиля не ощущала от него угрозы, как от Седова. Леонид, явно неслучайно, сидел напротив места, приготовленного для Лили.
В ярком свете девушка лучше рассмотрела его: мужчина изменился с их последней встречи. Следы болезни почти сошли, хотя бледность и круги под глазами не исчезли. Несмотря на это, мужчина лучился энергией и уверенностью, а на губах играла еле заметная усмешка.
– Можно начинать, – не спросил, а распорядился начальник спецов. Светлана удивленно посмотрела на него, но промолчала.
– Итак, Леонид Игнатьевич?
Седов кивнул и начал зачитывать обвинение. Он не тараторил, его речь звучала быстро и буднично, словно мужчина перечислял пункты из инструкции. Лиля слушала обвинение, уставившись на свои руки. Длинные сложные предложения, обилие цифр… Безэмоциональ-ный голос гипнотизировал и вместе с тем убаюкивал.
Может, показалось? Вся эта злость, ухмылки? Леонид просто выполнял свою работу и не более…
Лиля коснулась рисунка на руке и осторожно провела по линии.
– Лилия Витальевна, – позвал ее Леонид, но девушка продолжила сканировать тыльную сторону ладони. – Расскажите нам, как это все произошло.
Лиля, собравшись с духом, заговорила. Монотонно, невольно подражая интонацией спецу, – так было проще. Отстраниться от произошедшего, как тогда, в подвале, с Анастасией, и рассказать историю про безалаберного оперативника, нарушившего уйму правил.
Да и что нового могла сообщить Лиля? Она подставила напарника и начальника, скрывая переродившегося аддикта, действовала самовольно, и, какими бы благими ни были намерения, итог не менялся.
Девушка говорила короткими предложениями, чуть медленнее обычного, взвешивая каждую фразу, не упуская деталей. Просто сухая констатация фактов и ничего больше. Хотя порой сдерживать эмоции становилось сложно – девушка заметно вздрогнула, рассказывая о ночном визите к бывшему подопечному.
– Почему скрыли связь? У вас не складывались отношения с напарником? С руководством? – уточнил старший спец.
– Я думала, что ситуация скорее штатная, что нужно просто провести повторный ритуал. Я решила, что справлюсь сама.
Отчасти ложь, но правда прозвучала бы еще нелепее.
– Конечно, – тихо пробормотал Леонид, и Лиля нахмурилась. Показалось или она услышала скептические нотки в его голосе?
Но в чем можно усомниться? Она же рассказала все – от начала и до конца.
Леонид продолжил:
– Впрочем, как мы и ожидали. А теперь расскажите о пожаре. Вы утверждали, что все данные об аддикте сгорели?
– Но… они действительно, частично, и… я растерялась, – пробормотала девушка.
– Оперативник, прошедший обучение, проработавший больше года, заслуживший значок и переживший стычку с мори, – растерялась? Понятно, – как бы невзначай прокомментировал Леонид. Лиля подняла взгляд: несмотря на колкости, спец оставался спокоен.
– Вы хотите сказать, что девушка не могла растеряться? – попыталась вступиться Светлана, но Леонид лишь хмыкнул:
– Могла. Это очень удобно, не правда ли?
Что в этом удобного?
Лиля ощущала, как просыпается гнев. Интересно, он мог ее специально провоцировать? Как Серебров когда-то?
Он не хочет мне зла, это просто его работа…
Леонид же продолжал, не меняя тона, но уже откинувшись на спинку стула:
– Невероятно удобно объяснить все растерянностью. Исчезают важные бумаги, скрывается опасный аддикт, которого Лилия, по растерянности видимо, накачивает энергией…