– Пойдем скорее, – прошептала она.
Оба скрылись в подъезде.
Костя заговорил, только когда они вошли в лифт.
– Какого черта ты использовала знак против человека? – тихо спросил он. – Ты что, не знаешь, что может быть?
– Это же просто «успокоение», его можно использовать. Да и его аура, она пылала…
– Катя, нельзя перебарщивать со знаками. Хочешь лишиться памяти? Знаешь, сколько таких гениев ходит?
Киреев вышел из лифта и направился к двери. Катя встала за его спиной.
– Но он сделал тебе больно…
– Это ничего не значит, – Киреев тяжело вздохнул и прислонился к двери. – Тебе лучше поехать домой.
– Но…
– Я не в настроении.
– Костя, пожалуйста, прости…
– Катя, хватит!
Костя впервые позволил себе повысить голос, через секунду успокоился, прикрыл глаза:
– Мне очень больно сейчас. Я не хочу, чтобы ты меня таким видела. Пожалуйста, поезжай домой. Мы увидимся позже. Обещаю.
Катя стояла, не шелохнувшись, – не могла заставить себя сдвинуться с места или сказать хоть слово. Костя зашел в квартиру и захлопнул за собой дверь.
– Больше я его не видела…
Катя закончила рассказ, присела в кресло и с силой сжала подлокотники. То самое кресло, где так часто любил сидеть Киреев. Запахи выветрились, на обивку осела пыль. Взгляд девушки стал пустым, отрешенным.
– Ты думаешь, тот, кто убил Костю, и есть предатель? – дрогнувшим голосом спросила Катя. – Все это связано, да? Все – один человек. Тот, кто подставил Лилю, тот, кто устроил хаос в отделе? Тот, кто все это начал много лет назад? Кто помог выжить женщине по имени Ирма Дэй и направлял ее?
Валер напрягся: он наблюдал за девушкой. Внешне спокойный, но пальцы едва заметно блестели.
– Да, я думаю, что все эти случаи связаны, – Валер склонил голову, глаза сверкнули. – Что было дальше, Катя?
Сцепив ладони, Катенька то ли унимала дрожь, то ли безмолвно молилась. Комната полнилась такими знакомыми звуками. Девушка прикрыла глаза; казалось, сейчас раздастся голос… Нет, квартира навсегда останется пустой.
– Прости меня, – прошептала девушка. – Не это ты хотел от меня услышать, но это все…
Валер вскочил, схватил Катю за руку и крепко сжал запястье – девушка поморщилась от боли, но не издала ни звука. Глаза Валера горели во мраке. Катенька затравленно посмотрела на охотника, сердце готово было выскочить из груди. Взгляд, пронизывающий насквозь.
В одну секунду она ощутила себя совершенно беззащитной, нагой перед этим огромным человеком, нависшим над ней. Он знал, что Катя недорассказала историю, знал, что она соврала…
Охотники не умеют читать мысли, но спецы… спецы видят, когда им лгут…
– Это ты заставила его броситься с крыши? – не веря, проговорил Валер, стиснув ее руку так, что побелели пальцы.
Москва
30 июня, 2017 год
Как оказалось, Лилю действительно хотели поручить Арине Валерьевне, но преподавательница заболела – вот Цветкова и «свалилась» на шею к Нине. Оказалось, что далеко не все в «Оке» видели в провинившейся оперативнице врага. Андрей Андреевич говорил с ней ровно, чуть назидательно. Люда так вообще поддерживала, когда начальница не видит, конечно. А вот Нина Михайловна дала понять, что по окончании пребывания Цветковой в учебном отделе от преподавательницы ждут рапорт и она очень подробно опишет поведение нежеланной подопечной и передаст комиссии. Конечно, «беспристрастному и объективному» Седову. Лиле ничего не оставалось, кроме как прикусить язык и вести себя тише воды, ниже травы.
Незаметно, день за днем, чувство вины заглушалось бессильной злостью. Где-то в душе еще теплилась надежда, что Арина Валерьевна поправится, но прошло больше недели, а, кроме Нины и Люды, Лиля никого не видела. Разве что ночной охранник Витя иногда болтал с ней.
Хороший парень, правда, слегка нервный. Бедняга шарахался от каждой тени или резкого звука. Зачем он вообще пошел в охранники?
За прошедшую неделю Лиля так и не привыкла к спокойному ритму жизни. Наверное, это состояние и называется информационным голодом, но вскоре девушка начала сходить с ума от неведения: что происходит с Борей, похоронили ли Диму, что решили делать с ней? У нее не было доступа к интернету, не было никаких устройств связи. Из всей доступной техники – только старый приемник в библиотеке и телевизор в комнате. И тот, и другой она включала, чтобы слышать хоть какие-то человеческие голоса.
Казалось, что посиделки в кафе с коллегами были где-то в другой жизни. Они бурно что-то обсуждали… НДЕ, ревенанты, предатели… Сейчас это казалось сюжетом из фантастического фильма.
Порой, проснувшись, Лиля долго смотрела в потолок, пытаясь понять, где она и не приснилось ли ей все? Но, рассмотрев комнату, печать на руке, девушка немного успокаивалась и закрывала глаза, погружаясь в тишину.
Тишина. Лиля боялась ее больше всего. В тишине начинали просыпаться воспоминания… Днем Лиля могла углубиться в работу, молча злиться на остроты Нины, но ночью некому было отвлечь. Так что частенько девушка включала телевизор, брала книгу и читала до тех пор, пока глаза не слипались. В это время темное небо светлело, из леса, окружавшего учебный отдел, доносились первые птичьи трели.
Когда беспокойство усиливалось настолько, что Лиля не могла уснуть, девушка брала в руки кубик Рубика и методично поворачивала грани. Без заряда амулет превратился в потрепанный пластиковый брелок, но даже в таком виде успокаивал. Буквально через несколько минут Лиля засыпала, сжимая в руке кубик.
В восемь утра ее будили стуком в дверь, и начинался новый день. Полный тягостного ожидания и неизвестности.
Утро пятницы не предвещало ничего хорошего. В небе зависли тяжелые свинцовые тучи – предвестники настоящей бури с порывистым ветром и ливнем. С самого утра мир вокруг погрузился в серый полумрак – девушка проснулась слишком рано.
Не желая больше лежать, Цветкова с трудом встала. Она опять поздно уснула. Голова болела, соображать было трудно. Хотелось постоять под душем и крепкого кофе.
Девушка оделась в простую серую рубашку с длинным рукавом – без знака маскировки она не решалась разгуливать с открытыми руками – и легкие черные брюки. Одежда, отдаленно напоминавшая ее рабочую форму. На шлевку она прицепила брелок, затем стянула волосы розовой резинкой.
Что ж, новый день…
После завтрака Лиля зашла в библиотеку, включила привычным жестом радио – девушка еще в первый день поймала волну, где крутили рок. Она и не замечала, насколько привыкла к музыке, которая обычно играла в машине Сереброва. Из радио сразу донеслась незнакомая для Лили песня:
«…Первая любовь была слепа, первая любовь была как зверь. Ломала свои хрупкие кости, когда ломилась сдуру в открытую дверь…»
Немного покачав головой в такт музыке, Лиля взяла с полки свежую книгу, чтобы отвлечься от работы в перерыве, и пошла в складское помещение. В нем-то девушка и проводила большую часть времени, занимаясь инвентаризацией и описью, когда ее не звали что-нибудь мыть или оттирать. Правда, работа с учебными материалами заканчивалась, а это означало, что ее переведут из библиотечного архива куда-нибудь еще, так что Лиля не спешила – читала в перерывах книги и тщательно все перепроверяла.
Что ж, в заключении даже был плюс. Она наконец дошла до Азимова и Булгакова, как обещала Боре…
Сегодня ей предстояло пересчитать и описать учебный материал первого курса. Большая часть книг находилась не в лучшем состоянии, а значит, нужно будет склеивать корешки и страницы, стирать надписи, заботливо оставленные студентами…
– Что за…?
Лиля застыла перед открытой дверью в архив. Не могла же она забыть закрыть дверь? Девушка лихорадочно проверила ключи – в кармане. Хотя наверняка есть запасные. Несколько книг валялись на полу. Послышался тихий скрип. Едва Лиля сделала шаг, как раздался громкий треск. Девушка инстинктивно прикрылась и кинулась к двери. Несколько секунд ее сердце отбивало настолько быструю дробь, что, казалось, выскочит из груди через горло. Отдышавшись, охотница медленно вернулась в помещение и огляделась. Несколько полок сломались ровно посередине, не выдержав веса книг.
– Вот черт…
Лиля выдохнула, утерев пот со лба. Так, пожалуй, можно и сердечный приступ заработать. На секунду ей померещилась тень между стеллажами. Девушка прищурилась и двинулась вглубь помещения, как внезапно что-то пнула. По паркету покатился увесистый булыжник и остановился, ударившись о кипу книг. Рядом лежал раскрытый кейс-футляр. Не веря своим глазам, Лиля подошла ближе.
Это же Лиза! Так все это время ее хранили в архиве библиотеки?
Вспоминая о том, как сильно Лиза может прижечь, Лиля несмело коснулась камня кончиками пальцев. Кто знает, может, с печатью на руке девушка не сможет увидеть, что на самом деле булыжник уже давно пунцовый и сущность в нем негодует из-за подобного обращения. Нет. Лиза вела себя спокойно. Может, у нее фаза сна… или вроде того? Камень выглядел обыкновенным, безжизненным…
– Лиза? – а вдруг от падения что-то сломалось? Вдруг ей нельзя находиться вне футляра? И словно в ответ камень едва заметно потеплел. Лиза совсем ослабла.
– Что здесь случилось… Лилия?
Девушка подскочила, чуть не выронив кристалл.
– Арина Валерьевна? Откуда вы?
На пороге стояла Арина Валерьевна. Такая же, какой Цветкова ее помнила. Разве что преподавательница похудела, даже привычная одежда, серый костюм-тройка, стала чуть великовата. Лиля сначала было просияла, но затем поняла, что стоит посреди разгромленного архива библиотеки с булыжником – Лизой в руках. Не дожидаясь ответа, преподавательница, хромая, пересекла комнату и спешно забрала камень из рук бывшей студентки.
– Здравствуйте… Не знаю, полки рухнули…
Арина поспешно перепроверила футляр и, положив булыжник в выемку, перепроверила замки.
– Кейс упал?
– Не… я не знаю. Да, наверное.