– Почему?
– Аддикт вел себя беспокойно, хотя аура оставались светлой. Она начала меняться, когда аддикт вышел из метро и направился к дому через парк «Садовники».
– Вы шли за ним?
Борис едва сдержался, чтобы не спросить: «Издеваетесь?». Он уже не раз пересказывал эту историю и, более того, прекрасно помнил, что вместе с врачами прибыл и белобрысый Седов. Спец был буквально с первых минут в курсе дела. Леонид, похоже, это понял и, совершенно не смутившись, сменил вопрос:
– Вы сказали, что перед трансформацией Дмитрий Царев пошел на контакт. Что вы имели в виду?
– Он развернулся ко мне, начал наступать, говорил, что знает, кто я, и что я ничего не получу. Или что-то похожее.
– О чем он говорил?
– Очевидно, о своей «жертве», Лилии.
– Откуда он мог вас знать?
– Он мог и не знать. Мог накинуться на любого прохожего, – Серебров прищурился и добавил, не скрывая язвительного тона: – На самом деле гораздо проще было допросить самого Дмитрия Царева, если бы вы решились выйти из укрытия минут на пять пораньше.
– Вы намекаете на некомпетентность спецотдела?
– Я открытым текстом говорю, что вы наблюдали за человеком, которому нужна была помощь, и бросили его умирать. Так уж случилось, что он попытался прихватить и меня. И помог мне мой же коллега – охотник.
Леонид прищурился, не одобряя ремарку. Оба прекрасно понимали, что Константин Валер не был просто охотником.
– Все сложнее, – Леонид продолжил, будто не заметив выпада Сереброва. – Никто не желал подобного исхода.
– Но исход был, – Борис шумно выдохнул – разговор его утомлял: – Если на этом все, то прошу разрешения вернуться в палату – я себя неважно чувствую.
Леонид опять проигнорировал тон и слова охотника:
– Зорин сказал, что вы абсолютно уверены в невиновности Лилии Витальевны. Почему?
– «Невиновности» в каком именно смысле? – Борис уже с трудом скрывал раздражение. Он не любил, когда его держат за дурака, а Леонид делал это с редкостной наглостью.
– Она виновата в сокрытии аддикта, виновата в нарушении правил и сама это признает. Но вы же не в этом ее обвиняете?
Повисло молчание.
– Вы слышали что-нибудь про НДЕ? – наконец тихо спросил Леонид.
– Допустим, – Борис опешил, хотя не показал этого. Все это время охотник искренне считал, что Седов – просто парень с запущенным «синдромом вахтера». Но, похоже, все было гораздо хуже.
При чем здесь НДЕ? Каким боком с ними связана Лиля? Он бредит?
– А если я скажу, что члены этой организации до сих пор живы и находятся среди нас, судя по всему, готовя новый заговор?
Звучит как бредовая конспирологическая теория.
Об НДЕ Серебров впервые услышал от Киреева и Валера. Это случилось еще в те незапамятные времена, когда они тесно общались. После работы охотники заваливались к кому-нибудь домой: смотрели кино и вопреки запретам пили. И всякий раз Киреев ловил момент и мастерски разводил Валера на очередной «секретный рассказ из спецотдела».
Тогда Борис, только получивший значок, впервые услышал про «резню» и странный культ ревенантов. Благодаря красочным описаниям Киреева, которые охотник придумывал на ходу, рассказ получился жутким. Хотя, может, дело было в том, что отрубили электричество и охотники сидели на кухне при свечах. Но пробрало тогда всех присутствующих, а «зависавшая» с ними в тот день Света вообще поспешила заткнуть Константина, сказав, что ее будут преследовать кошмары. Киреев лишь рассмеялся, предложив заняться ночью чем-нибудь «более веселым», чем сном. За что получил по шее, и Света демонстративно ушла с кухни, а уже через двадцать минут мирно посапывала на диване, завернувшись в плед.
Но все же Киреев успел рассказать достаточно, чтобы история осела в голове Сереброва.
– С чего вы вообще взяли, что они среди нас?
Леонид достал из кармана небольшой запечатанный пластиковый пакетик. Внутри виднелся искореженный кусок металла.
Смутно знакомый.
– Это улика, которую нашел стажер из вашего отдела. Екатерина Свиридова. Осколок от значка охотника.
Борис тут же вспомнил, как подобная идея пришла к нему еще тогда, в столовой.
– Причем значка нового образца, – добавил Леонид.
Спец ненадолго замолк, пока Борис рассматривал улику.
Серебров не мог поверить, они что, серьезно подозревали Цветкову в чем-то подобном?
Совсем поехали?
Не дождавшись вопросов, спец продолжил:
– В конце прошлого года одно расследование привело нас к загадочной квартире. В ней устраивали «обряд метаморфозы», как это называют в НДЕ. Обращение аддикта в мори, а мори – в ревенанта. К сожалению, тех, кто совершал ритуалы, найти не удалось. За квартирой присматривала девушка, по всем документам хозяйка, но на деле всего лишь марионетка. Аддикт с промытым сознанием. Мы долго следили за ней, но за один день… – Леонид щелкнул пальцами. – Девушку исцелили, в квартире сделали ремонт, уничтожив следы. Мы не смогли их восстановить и задокументировать. Это все, что осталось. И мы знаем, что последнее обращение происходило минимум шесть месяцев, максимум три года назад.
– Три года назад Цветкова была в учебном центре, практически постоянно под надзором учителей…
– Для обращения может хватить и суток, – отрезал Леонид. – Подозрительным показалось не это, а то, что первый за много лет мори появился именно тогда, когда мы отвлеклись на девушку и квартиру.
– То есть совпадение исключается, – скептично уточнил Борис.
– Я этого не говорил, но именно с этого момента поведение вашей напарницы изменилось.
– У вас есть с чем сравнивать?
– С вашими же рапортами и отчетами. Блестящая ученица, ни одного нарекания, первая с курса получила значок. А затем… очень странное дело, которое выбивается из общего ряда. Слишком сложное для ее уровня, а вы, Борис Алексеевич, несмотря на то что еще недавно являлись наставником Лилии, не оспорили. Да, на это есть объяснение и разрешение от начальника. Но вы же вызвали подмогу, я проверял записи – на них ваш голос, не Цветковой. И вы же зачем-то полезли в квартиру – проверить состояние аддикта. Немного не вяжется, не находите?
– Я обнаружил открытое окно, стажер… напарница заметила, что, несмотря на начавшуюся трансформацию, был шанс исцелить аддикта.
– То есть вы готовы были так спокойно рисковать после случая с Константином Киреевым? Встреча с мори для вашего напарника закончилась плохо, вы также находились под следствием, и ваши действия проверялись. А теперь практически аналогичная ситуация…
Борис нахмурился и внезапно придвинулся вперед – ему не нравился тон Леонида, не нравилось то, что его заставляли оправдываться. Да еще за дело, которое столько лет мучило Сереброва.
– Это было обоюдным решением, – сквозь зубы отчеканил Борис. – Я и напарница действовали исходя из сложившихся обстоятельств, что я уже описывал как в отчете, так и лично начальнику. Мы пытались спасти жизнь аддикту – подмога бы в любом случае не успела. Это же подтвердили врачи. Или в спецотделе даже не допускают мысли, что аддиктов можно спасать?
Борис смотрел в глаза Леониду – нагло, с вызовом. А затем сделал то, чего Леонид не ожидал. Глаза Сереброва едва заметно сверкнули.
Пора Седову прочувствовать спецовские методы на своей шкурке. Ну как, нравится?
– Может, вы вцепились в Цветкову, потому что потеряли все улики и, чтобы сохранить вид бурной деятельности, решили «натянуть сову на глобус»?
Леонид опешил и раздраженно дернул плечами. Борис видел, как тот колеблется, видел малейшие изменения в лице.
Он не настолько уверен, как пытается всем показать.
– Прекратите, – огрызнулся мужчина. Борис закрыл глаза, но вопрос повис в воздухе.
– Ваши обвинения…
– Беспочвенны? А ваши? Я знаю, что вы собирались сделать с девчонкой, которая просто хотела исцелить аддикта, – Борис выпрямился, насколько позволяли раны. Он говорил тихо и уверенно. – Комиссия, полиграф. Вы серьезно хотели залезть к ней в голову, учитывая ее прошлое?
– Как раз это я и учел… – голос Леонида дал слабину. Борис, почувствовав это, начал давить оппонента.
– Рецидивы случаются, не так часто, но вы же не будете спорить? То, что произошло с Цветковой, было настолько стремительно, что она не успела сообразить. Нить, пожар. Да и Лилия – девушка молодая, эмоциональная и, что греха таить, импульсивная, но при этом искать злой умысел в ее поступках может только человек, который даже не пытался понять, что она из себя представляет. Так что же вы расследовали?
– Все не так просто, особенно когда речь идет о ревенантах, – отрезал Леонид, словно не замечая иронии в уверенной речи Сереброва.
– И поэтому по вашей просьбе врачи проверяли, не воздействовала ли Цветкова на мое сознание? – не сдавался Серебров. – Вы думали, что это была часть ее хитрого плана – играть «невинную овечку», использовать на заданиях наставника и напарника, а потом писать отчеты. Да так девяносто процентов охотников можно считать скрытыми ревенантами.
До Леонида наконец начало доходить, к чему ведет охотник.
– Грустно, что ничего не обнаружили, – усмехнулся Серебров. – Такая версия пропала.
– Знаете, Борис Алексеевич, – Леонид достал из кармана рубашки мобильный телефон Сереброва и демонстративно повертел в руках, – если что-то не обнаружили сразу, не означает, что этого нет.
Борис не сводил взгляда с мобильного.
– Я ждал, когда Лилия попытается выйти на связь, ведь рано или поздно…
Леонид не успел закончить фразу – телефон, молчавший до этого много дней, засветился и завибрировал. На экране высветился незнакомый номер. Спец положил телефон на стол и нажал громкую связь.
– Борис Алексеевич.
Голос Лили.
Серебров нервно сглотнул.
Цветкова, ну почему именно сейчас?
Он хотел было ответить, но девушка продолжила. Он слышал беспокойство в ее голосе – Лиля почти не делала пауз между словами.
– Я в учебном центре. Код «красный». Мори, точное число неизвестно. На территории отключено электричество, не работает оповещение… – Лиля замолчала и тише добавила: – Это был аддикт, Амок… Она обращалась, пыталась напасть, она умерла… Я не знаю, сколько их, мы их слышим, их много. Боря, пожалуйста…