Лиля огляделась – за окном уже встало солнце, небо было на редкость чистым, полупрозрачным. Каким оно всегда бывает после грозы. Девушка снова прилегла, но сон не шел – она долго лежала и смотрела на Нину.
Ее нога была плотно забинтована.
– Как ты… вы? – тихо спросила Лиля.
Нина слабо улыбнулась и повернулась к Цветковой. Впервые за долгое время на лице исчезло напряжение, во взгляде пропала злость.
– Лекарство действует, так что легче, – тихо ответила женщина. – Жить буду, ничего страшного.
Лиля не решалась больше тревожить соседку и хотела было отвернуться, как заговорила сама Нина:
– Прости, что я так вела себя… – слова давались нелегко, но все же Нина не позволяла себе мямлить. – Будто наелась «озверина»…
Лиля опешила, не зная, что сказать. С одной стороны, хотелось успокоить, но с другой… Словно почувствовав смятение Лили, Нина поспешила объясниться:
– Я… не знаю… это было так странно. Я ведь так верила ей, даже не думала…
Ей? Кому?
Но прежде чем Лиля спросила, Нина, потупившись, пробормотала:
– Когда Люда рассказывала истории про знакомых, очень жуткие, страшные, я почему-то начинала примерять их на себя. В голове роились мысли, картинки, и я видела себя на месте другого человека… Переживала. Злилась. Каждый день… каждую секунду… эти мысли, эти слова, которые вертелись, как прилипчивый мотив. Я почти всегда была в бешенстве, как будто сидела на пороховой бочке и весело била друг о друга кремни, – Нина потерла переносицу. – Боже, тебе же всего двадцать, и ты моя ученица. Я должна была подумать… и в конце концов доверять… Почему я вообще верила ей и слушала?
– Так Люда…
Нина замолкла и кивнула. Теперь Цветкова поняла, что имел в виду Седов, добавив вскользь про исчезновение сотрудницы. Нина же, смущаясь, добавила:
– Но если бы я не сорвала на тебе злость, то…
Лиля вздрогнула, вспомнив, как испытала на себе всю силу телекинеза преподавательницы. Беспомощная, как кукла, которую кинули под пресс. Но Нина права, если бы не тот взрыв эмоций…
Как тогда, в Воскресенске, когда Карина выплеснула гнев. В тот момент аддикция ослабла…
– Видимо, так они и обращают, накачивают… чтобы копилась злость, а потом стало плохо, – проговорила Лиля.
– Ну да. Все так. Снаружи столовой монстры и внутри один… – заключила Нина и тяжело вздохнула. – Неужели это возможно? Я до сих пор не верю, что поддалась.
Но Цветкова прекрасно поняла, о чем говорила преподавательница.
– Это не ваша вина…
– Не моя?
– Я думаю… они умеют делать так, чтобы их слушали. Выбирают нужные слова, чтобы «накачивать» жертвы, – нахмурилась Лиля, вспоминая Веронику Павловну. Значит, Люда подобрала ключ к Нине?
– От этого немного легче, – иронично усмехнулась преподавательница. – Даже странно. У меня всегда был низкий уровень восприятия, настолько, что даже аддикция не грозила, но, видимо, в качестве расплаты я не могу исцелять. Поэтому вместо оперативников закончила в учителях.
Лиля впервые слышала, чтобы Нина так спокойно с ней разговаривала, что невольно ощущала неловкость. Договорив, женщина надолго замолчала и продолжила уже тихим голосом, почти провалившись в сон.
– Цветкова, скажи, ты хочешь чего-нибудь сейчас?
Лиля пожала плечами, хотя едва ли собеседница это увидела бы. На самом деле хотела, но откровенничать не решилась.
– Домой, наверное. И чтобы все уже закончилось.
– Я тоже… Вот бы оказаться дома с… Знаешь, у тебя бывало так, что ты безумно тоскуешь по кому-то?
Кажется, будто весь мир изменится, станет легче, если кто-то один будет рядом?.. – лекарства действовали сильнее, и Нина уже едва разборчиво бормотала, а Лиля невольно покосилась на брелок.
– Не знаю, – пробормотала она. – А вы?
Нина еле заметно усмехнулась и коснулась безымянного пальца.
– Вы замужем? – внезапно осенило Лилю.
– Я думала, ты давно знаешь.
Охотница покачала головой, на что Нина лишь беззлобно усмехнулась
– Я думала, что у вас в отделе все вечно треплются. Но, похоже, особо никому нет дела. Это хорошо. Никогда не любила, чтобы в личную жизнь совали нос. Ни он, ни я. А когда вы оба работаете в одной организации, это неизбежно. Так что я даже его фамилию не брала. Да и колец не носим. И если честно, немного жалею…
Нина замолчала и, поняв, что разоткровенничалась, отвернулась. Дверная ручка едва заметно скрипнула, и в палату заглянула медсестра.
– Лилия Цветкова, вы не могли бы подойти к телефону?
Девушка кивнула.
Сестринский пост располагался в центральном зале отдыха. Там же стоял телевизор, несколько кожаных диванов и аквариум с пестрыми рыбками. Ожидавший около стойки врач молча протянул Лиле трубку стационарного телефона.
– Цветкова, – представилась девушка, в ответ – знакомый голос:
– Здравствуйте, Лилия, – Леонид Седов говорил, как всегда, подчеркнуто вежливо. – Как самочувствие? Врач передал мне, что вы не пострадали, не считая нескольких ссадин.
– Все так, – пробормотала девушка.
Тон Леонида изменился, стал теплее, словно спец извинялся за прежнее поведение, и это было не менее внезапно, чем откровения Нины.
– Я знаю, что вы хотели бы отдохнуть, но мне нужно, чтобы вы приехали в отдел. Я уже созвонился с вашим начальником. За вами едут.
– Понимаю.
– Нам нужно будет задать вам несколько вопросов. И затем займемся вашим восстановлением, решение о деле Царева будут принимать в вашем отделе. Так что…
Лиля молча выслушала Седова и вернула трубку врачу.
– Готовьтесь пока к выписке, – пробормотал врач. – Если оставили вещи в палате, заберите.
Видимо, Леонид попросил подготовить документы, так как врач принялся делать какие-то заметки.
Значит, все действительно закончилось?
Цветкова больше не подозреваемая, печать снята… Оставалось лишь одно, что не давало ей покоя с тех пор, как ее пригласили сесть в карету «скорой помощи». Неужели она так просто уедет? Нет уж.
– Простите, а где палата Бориса Сереброва? – тихо спросила она у медсестры, что все еще стояла рядом, ожидая указаний от врача. Женщина немного озадаченно посмотрела на Лилю, но все же ответила:
– Триста вторая. Этажом ниже. Но он, скорее всего, спит…
– Спасибо! – выпалила Лиля, недослушав, и стремглав помчалась к лестнице.
– Подождите, вас сейчас…
– Я очень быстро! Прошу, всего минуточку!
Она увидит его… Лиле столько всего нужно рассказать! Об Ирме Дэй, о ревенантах… Что он обо всем этом подумает? Согласится ли с тем, что в «Оке» кто-то играет против всех? И ведь Лиля лечила Диму, что, если его специально накручивали? Вполне возможно, ведь с Кариной, с Ниной поступали так же…
Охотница затормозила перед дверью и вцепилась в ручку. Сердце готово было вырваться из груди, будто она пробежала марафон, а не несколько метров. Лиля немного помедлила, быстро постучала и, не дожидаясь ответа, дернула ручку… Палата была заперта. Нахмурившись, Лиля отошла на шаг и посмотрела на номер на двери – может, ошиблась? Вроде нет.
Но медсестра же медлила с ответом, вдруг неверно вспомнила? Никто бы не стал запирать пациента в палате, ведь так?
Не желая сдаваться, девушка неспешно прошлась по коридору, осторожно заглядывая в комнаты. Напарник должен быть здесь, где-то совсем рядом. И вот в одной из палат Лиля наконец заметила знакомый силуэт. Молодой человек лежал на кровати. С капельницей.
Выдохнув, Лиля несмело вошла внутрь – на белоснежной кровати спал Кир.
Его обычно смуглая кожа стала почти белой, а волосы – серебряными от седины.
В один миг коллега стал казаться старше.
– Кир, – в ужасе прошептала Лиля, чувствуя себя нехорошо. Он же еще недавно сидел за столом, шутил, улыбался…
Что произошло? Он был там, в учебном центре?
Кир, словно почувствовав гостью, приоткрыл глаза и долго смотрел на Цветкову, фокусируя взгляд, а затем слабо улыбнулся.
– Цветочек, ты здесь откуда?
– А ты?
– Не уверен, – пробормотал он. – Ты как?
Лиля вдруг усмехнулась и шмыгнула носом.
– Кир, ну, кто к кому в палату пришел?
– И то верно, – Кир попытался повернуться, но не смог. – Только порадовался, что сняли лангет и рука уже лучше… заставила поволноваться…
– Тихо, – Лиля осторожно взъерошила его жесткие волосы и вдруг невольно вспомнила спеца. С такими же седыми волосами. Несмотря на нахлынувшие воспоминания, Лиля старалась тепло улыбаться:
– Придумал тоже. Это нам всем надо переживать.
– Прям всем-всем? И даже Вике?
– Вике? Наверное, – Лиля замялась, вопрос был внезапный. Хотя, это же Кир, – Думаю, она в первую очередь бы переживала, если бы узнала…
– Это хорошо, – голос Кира затих, но затем парень вздрогнул и поспешил добавить: – Они отпустили тебя?
Лиля показала чистую руку. От печати не осталось ни малейшего следа.
– Прости, что-то меня срубает…
– Все хорошо. Спокойной, – Лиля поправила простыню и тихонечко вышла из палаты. В который раз в горле встал ком, но вместе с этим охотница поняла, что в уголках глаз даже не щипало. Да, она все еще не понимала, ну почему это случилось с Киром? Но вместе с этим Лиля не могла заставить себя заплакать.
Внезапно на лестнице мелькнул знакомый силуэт, отвлекая от тяжелых мыслей.
Боря!
Лиля поспешила за напарником, который скрылся на лестнице.
Куда? Вверх? Неужели он шел к ее палате? И так быстро, насколько мог.
Сердце опять зашлось, по телу пробежала дрожь.
Он хотел ее увидеть? Он сам пошел за ней?
Захотелось улыбаться, захотелось прыгать от счастья. Такой прилив сил, будто она использовала заряженный амулет. Не будь она в больнице, то перевесилась бы через перила и громко позвала…
От переполнявших чувств Лиля достала из кармана брелок и, крепко сжимая его в кулаке, побежала наверх.
– …я места себе не находил… – Лиля услышала его голос из своей палаты.