Костю это даже умиляло.
– Да ладно тебе, все нормально, – махнул рукой Киреев.
– Это он уже рассказал все Свете и Валеру? – уточнила Нина у Бори, будто Киреев не стоял перед ними. Серебров нахмурился, тогда девушка продемонстрировала экран телефона. Серебров успел увидеть длиннющие колонки текста от Светы и пару строк от Валера. Оба перевели взгляд на Киреева.
– Никому не скажет, да? – уточнил Борис.
– Не, ну если мы приедем и весь отдел будет обсуждать…
– Ой, все, – Нина хотела было выскользнуть из объятий жениха и, перескакивая ступеньки, уйти, но Боря не дал ей этого сделать, как и Киреев.
– Ну чего ты? Какой тогда смысл все бросать? Знаешь, это как в той моральной дилемме.
– Какой еще дилемме? – Нина все же остановилась.
– Ну, что бы ты выбрала – переспать с козой, чтобы никто не узнал, или не спать, но чтобы все вокруг считали, что ты переспала?
– Боже, Костя, это не дилемма, это клиника, – выдохнул Боря. – Ладно, идем.
Он нежно приобнял Нину за плечо и поцеловал, девушка выдохнула и, кивнув, все же решилась подняться по ступеням к парадному входу.
– Кстати, а что за смс про ресторан? – в дверях уточнила Нина.
Костя остался стоять в дверях небольшого кабинета, куда пригласили зайти Нину и Бориса. Видимо, раз уж молодожены хотели сделать все совсем скромно, то зал решили не занимать. Женщина-регистратор за столом что-то им объясняла, подготавливала документы, но Серебров перестал ее слушать, как только у напарника зазвонил рабочий мобильный. Это не предвещало ничего хорошего.
Работница ЗАГСа одарила Киреева неодобрительным взглядом и хотела было сделать замечание, как Костя поднял руку, останавливая ее, и сам вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.
Роспись получилась спешной, да и Нина, извиняясь, пробормотала, что забыла кольца. Регистратор лишь высокомерно поджала губы.
Когда новоиспеченные молодожены вышли, то увидели, как Киреев что-то записывает в блокнот, придерживая телефон плечом.
– Да, сейчас будем.
Он перевел взгляд на Бориса, кинул ему блокнот, исписанный размашистым почерком.
– Прошу прощения, – обратился Киреев к Нине, – подкинули работенку. Мы буквально на полчасика – тут близко.
– Ну да, а потом вам еще строчить вашу писанину. А потом еще пару вызовов, – покачала головой Нина. – Конец учебного года, нервы, экзамены. Сейчас подростки пойдут психовать перед, во время и после ЕГЭ и ОГЭ.
– Есть такое дело, – согласился Костя. – Ладно, голубки, поздравляю, попрощайтесь и поехали.
– Там что-то серьезное? – Борис прищурился, словно что-то предчувствовал, и хотел было заглянуть в блокнот, но Киреев не дал.
– Да так. Подросток. Школа. ЕГЭ. Нина все верно сказала. В общем, жду у машины, и, Нина… до ресторана уже?
Он внезапно обнял девушку.
– Ну и поздравляю. Терпения и сил выносить этого редкостного зануду. Если будет обижать – звони ночью и днем. Буду проводить воспитательные работы.
Нина покраснела и смущенно улыбнулась.
– Думаю, мы как-нибудь сами. Не зря же я теперь училка.
– И то верно.
В машине повисла напряженная тишина. Борис чувствовал, что дело не такое простое, как пытался уверить напарник, но ни черта не понял из его корявых пометок. Непонимание раздражало, но Костя не спешил делиться подробностями, сказав лишь адрес. Школа действительно находилась не так далеко.
Киреев, непривычно серьезный, молча переписывался с кем-то в телефоне и что-то добавлял в записи. Насколько Борис понял всю эту штуку с «Контрактом», в электронном варианте информация об аддиктах не сохранялась совсем. Черт его знает почему. Ни фото, ни набранный в текстовом редакторе документ. Но Костя явно с кем-то общался по делу и становился мрачнее, что не предвещало ничего хорошего.
– Кость, ты чего? – уточнил Серебров. – Расскажешь, что там?
– Желтый уровень, подросток-аддикт. Зовут Лилия Цветкова, – Киреев выключил телефон и спрятал в карман куртки. – Да, родители хорошо пошутили – я бы пятнадцать лет не ждал, уже через год психанул.
– Это все?
– В том-то и дело. Пытался сейчас попинать кого-нибудь, чтобы узнали больше, но как в песенке. Крикну – а в ответ тишина. Это уже начинает бесить. Главное, чтобы как с тем старым хреном не вышло. Он-то хоть в избушке на отшибе жил, а тут – школа, дети. Не нравится мне это.
– Как будто первый раз в школе аддикт, – пожал плечами Борис, хотя прекрасно понимал, о чем говорит напарник. Киреев покачал головой:
– Да я сомневаюсь, что это «желтуха». Там резко рвануло… – Костя замолчал, еще раз перепроверил записи. – Ты же пистолет с собой не брал?
– В ЗАГС? – скептично уточнил Боря.
– Согласен, – Костя расстегнул куртку. Поверх темносерой рубашки были видны черные ремни портупеи. – Возьмешь мой.
– Но это же школа.
– Вот поэтому и возьмешь.
Москва
1 июля, 2017 год
Борис и Нина провели вместе в палате больше получаса, но никто так и не вошел.
– Странно, Цветкова куда-то пропала, – пробормотала Нина, покосившись на пустую кровать.
Серебров только сейчас заметил смятую простыню и подушку.
По спине пробежал неприятный холодок – ведь была Лиля там. Одна, с печатью, посреди кромешной мясорубки. Нина рассказала ему все, что знала, умолчав только о ссоре в библиотеке. Борис же молчал и слушал, обдумывая все случившееся за последние несколько дней.
Нападения. Обращения… НДЕ… Бо. Почему Кир в бреду назвал его именно так? Он же не знал, не мог знать.
Желая прогнать неприятное ощущение, охотник крепче обнял жену.
– Безумная девчонка, – пробормотала Нина, прижимаясь. – И такая… я не знаю. Наивная. Действительно, Цветочек. Прям ребенок совсем. Неудивительно, что ты с ней так возишься. Жалко ее. Выпусти ее погулять в три сосны, и она там тут же найдет залежи мин времен Второй мировой.
Борис лишь покачал головой.
– Тебе надо поспать.
– Посидишь со мной?
Серебров молча кивнул. Нина вдруг грустно усмехнулась и отвела взгляд: Борис смотрел не на нее, а на дверь. Терпеливо ждал, но Лиля так и не появилась.
Уставшая, но наконец успокоившаяся, Нина почти сразу уснула. Все это время Борис держал ее за руку. Затем он осторожно поправил одеяло и тихо вышел из палаты.
Выходя, Серебров случайно что-то пнул. К счастью, вещица не улетела далеко – стукнулась о косяк двери. Это оказался брелок. Его брелок. Тот самый кубик Рубика, который он собственноручно дал напарнице.
Но откуда?
– Лиля?
Охотник огляделся, будто надеялся увидеть Цветкову в коридоре.
Вдруг она заметила их, застеснялась заходить или что-то вроде того? Похоже на нее.
Но белобрысой девушки не оказалось ни в коридорах, ни в общем холле на диване.
Конечно, она могла просто прогуливаться по зданию, ее могли вызвать на процедуры или еще куда-нибудь, она могла просто выронить брелок, но… Серебров чувствовал беду.
– Простите… – раздался тихий голос за его спиной. Охотник обернулся – медсестра, миловидная женщина средних лет в бирюзовой форме, внимательно смотрела на него. – Серебров Борис Алексеевич, вас вызывают. Идемте за мной.
Охотник кивнул.
Ничто на территории отдела не говорило о том, что происходило ночью всего в нескольких километрах отсюда. Разве что черных служебных машин было на парковке в разы меньше, а трое охотников, стоявших у входа, выглядели взволнованными. Они не кричали, размашисто не жестикулировали, наоборот, притихли, даже говорили тише, чем обычно, и с волнением поглядывали на вход. Витавшую в воздухе нервозность чувствовали даже охранники на проходной: оба вышли на улицу и посматривали на оперативников, не решаясь спросить, в чем дело.
Длинноволосый худой Сева с козлиной бородкой не выдержал и, оглядевшись, начал причитать. Его напарник – круглолицый Александр, для всех – Саша, неодобрительно покачал головой. Он был полной противоположностью Севы, и никто точно не знал, как этим двоим удавалось работать вместе. Родись Саша лет на тридцать раньше, его бы точно взяли в кино – играть положительного во всех отношениях молодого советского инженера. Когда к нему присоединился Сева, то выглядело это так, будто спортсмен-отличник взялся перевоспитывать отпетого хулигана.
Сева же был из тех ребят, чья юность прошла в переулках Старого Арбата. Так что при поступлении на службу парню пришлось приводить в порядок и внешность. Он собирал длинные волосы в хвост, подстриг бороду, снял пирсинг и тоннели, но вот от тату избавиться было сложнее – все руки от предплечья до запястья были забиты абстрактными узорами. Чтобы не тратить энергию на маскировочное заклятие, Сева всегда носил рубашку с длинными рукавами.
Третьим был аналитик, веснушчатый Коля – ассистент Сергея Игоревича и главный администратор всего «Южного» отдела. Его впервые за долгое время попросили остаться в ночь, сразу после обычной работы, так что он почти засыпал на ходу. Именно он и задержал на улице коллег, вернувшихся с задания, сказав, что еще немного – и просто уснет, сидя за столом.
На телефоне осталась Риточка. Милая девушка-аналитик. Она и делала большую часть координационной работы, так как Коля уже года три работал по своему расписанию и не совался ни в архив, ни к аналитикам вообще.
В целом, не будь их так мало на огромную территорию отдела, ночь можно было бы назвать спокойной – всего четыре вызова. И все как назло слишком далеко от Царицына, чтобы хоть что-то увидеть.
На самом деле с ними должен был быть и Кир Чонаев, но и он сорвался и куда-то уехал, сказав, что его «вызывают».
Ни Чонаев, ни кто-либо еще из коллег, кого внезапно сорвали с места, даже некоторых не в свою смену, так и не приехали.
Так что оперативники негромко обсуждали, что же именно могло случиться в учебном центре, и посматривали то на часы, то на вход.
Коллеги уже давно должны были бы вернуться. Но… Безмятежная утренняя тишина, нарушаемая лишь щебетанием птиц, напрягала всех троих.