Костя нацепил несколько датчиков на голову Лиле. Девушка зажмурилась от боли.
– Он и помер из-за нее. Решил свести наконец с каким-то кобелем, а Дженни не смогла в срок разродиться. Врач не успел приехать, тогда папаня закинул собаку на заднее сиденье машины, сам за руль и, видимо, все посматривал – проверял, как она там. Ну и проехал на красный. Машина всмятку, отец всмятку, да и Дженни не лучше. Грустная сказка.
Киреев надел на руку странного вида перчатку.
– Так о чем я? Ах да, наслаждайся.
Костя резко схватил Лилю за голову. Девушка вскрикнула, но внезапно зрачки расширились, и она застыла.
Место и время неизвестны
…Цветкову разбудил яркий солнечный свет. Засыпая, она не задернула шторы. Окна маленькой комнаты выходили на запад, так что каждый вечер комнату заполняли ослепительно-яркие лучи. Лиля отвернулась, хотя понимала, что пора вставать. Нехотя скинула плед, поднялась, поправляя измятое платье, – и зачем она в нем уснула, мама же вечером убьет. Может, если его быстро погладить?..
Лиля подбежала к рабочему столу, вытащила из-под него ярко-розовый рюкзак с Барби и без зазрения совести вывалила содержимое на пол. Учебники, пестрые тетради в скользких обложках разлетелись в разные стороны, а Лиля принялась искать видавшую виды «Нокию» – старый мамин телефон. На экране высветилось четыре часа дня. Значит, у нее есть еще время!
– Ба! – крикнула девочка, но никто не ответил. Лиля нахмурилась, поняв, что не слышит привычного звука телевизора. Вместо него доносился шум воды. Странный, глухой.
Мир внезапно вздрогнул, едва заметно раздвоился. Все вокруг показалось невероятно большим, слишком большим.
Это уже было… это уже было… но было давно!
Лиля шагнула – знакомо заскрипели паркетные доски. Она хотела обернуться, оглядеться, но не контролировала собственное тело.
Нет… не совсем ее… маленькая Лиля, девочка лет десяти, еще раз отряхнула платье и зашлепала босыми ногами по полу.
Бабушка должна быть дома.
Лиля выглянула в коридор – в ванной горел свет. Из-под двери струилась вода.
– Бабушка? – голос звучал по-детски взволнованно. Вдруг бабушка ушла к соседке и оставила включенной воду?
Открыв дверь, Лиля не успела отпрыгнуть в сторону – поток хлынул и разлился по паркету.
Так много…
Маленькая Лиля испуганно подняла глаза, а взрослая не могла их закрыть…
Бабушка лежала в ванне, не двигаясь… около головы вода, бурая от крови…
– Упс! Слишком далеко! – раздался в голове смутно знакомый голос.
Мир застыл, посерел.
Лиля вскрикнула, она была уверена, что закричала, но не услышала собственного голоса. Слова Кости Киреева звучали в ее голове так отчетливо, будто он стоял рядом:
– Слушай, тогда неудивительно, что ты так бешено тупила в школе. Я б после такого каждую ночь мокрым матрасом отмахивался. Ты не против, если мы промотаем?
Серое пространство вокруг менялось так быстро, что от картинок начало рябить в глазах. Это была ее жизнь, которую перематывали, словно видеокассету.
Наконец картинки замедлились.
Лиля, уже пятнадцатилетняя школьница, с длинными светлыми волосами, собранными двумя огромными бантами в хвостики. Совсем худенькая, во внешности все еще проглядывались детские черты. Девушка красовалась перед зеркалом в коричневом платье с белым фартуком и воротничком. На тоненьких ножках белые гольфики с помпонами.
Нет… только не снова…
Сознание, едва ощутившее свободу, опять сковали.
Резкий перескок, и вот уже перед Лилей Кирилл в черных брюках и дорогой белой рубашке навыпуск. Из-за жары парень закатал рукава. Лиля сразу заметила его любимый черный напульсник на запястье, вспомнила, как за секунду до этого Кирилл спрятал отцовскую зажигалку в карман.
Как в том кошмаре…
– Нам надо поговорить, – сказал он, выдерживая чересчур драматичную паузу.
– Ну пойдем, – Лиля пожала плечами, отводя взгляд. Она торжествовала.
– Сколько пафоса, – опять голос Киреева. – Как же я люблю подростков, кто б знал.
Лиля не могла ничего ответить.
Ребята быстро поднялись по школьной лестнице на последний этаж.
– Мне интересно, ты правда думала, что он сейчас отведет тебя в темный уголок, начнет вымаливать прощения на коленях? Что все эти месяцы, с тех пор как выставил тебя, он страдал страданиями? – скептично уточнил Костя. – Наивная девочка!
Лиля смешалась – откуда Киреев мог знать?
– Ну что ты, дорогая. Твой мозг для меня как открытая книга… книжка… методичка…
Кирилл с силой впихнул Лилю в кабинет, за ее спиной захлопнулась дверь. Около стеллажей стояли пять одноклассниц. Все в обычной одежде. Все скрестили руки на груди, поджали губы и с ненавистью смотрели на бывшую подругу.
Лиля попятилась и больно ударилась о ручку двери.
– Знаешь, я не очень люблю подобные сцены, не против, если мы перескочим?
Мир снова ускорился, но не так, как раньше. Лиля ощущала все удары, чувствовала, как саднила кожа, как одноклассницы изо всех сил вцепились в хвостики и тянули в стороны, выкручивали руки, плевали в лицо.
Их мерзкие ругательства и крики слились в неразличимый гомон, как крики чаек:
– Иди! Сигани в окно!
– Идиотка!
– Тупица!
Болезненная пощечина. Лиля пошатнулась. Удар. Боль от спины горячими волнами разошлась по телу. Витрина шкафа не выдержала и со звоном осыпалась.
Быстрый топот.
В скважине дверного замка несколько раз провернули ключ.
Наступила давящая тишина, прерываемая только тихой капелью… Кап-кап-кап…
Колба.
Кислота.
Лиля сидела на полу, сжавшись, прикрывая лицо руками.
Ей казалось, что ее окружает непроглядная темнота, будто разом наступила ночь и везде вырубили свет. Лиле чудилось, что в любую секунду мир вокруг схлопнется и ее поглотит безмолвная пустота.
Оцепеневшая девушка могла лишь судорожно всхлипывать, с трудом терпя жжение.
Помогите, помогите… Пусть это перестанет… Пусть закончится… Мама… Мамочка, почему так больно?
Из-за двери послышались шаги.
Замок щелкнул.
Скрип петель.
– А, вот она – часть, в которой мы с тобой впервые встретились.
Голос в голове звучал злобно и вместе с тем весело. Лиля почти ничего не видела – волосы упали на лицо, закрывая обзор. Хотя и без этого девушка едва могла что-нибудь разглядеть.
Такая густая тьма… Разве тьма может быть густой?
Лиле казалось, стоит протянуть руку и она ощутит колючее прикосновение черных нитей. Девушка изо всех сил сфокусировала взгляд – кусок пестрого линолеума, солнечные лучи, блестящие осколки и ее руки… Они изменились… Там, где секунду назад были химические ожоги, кожа почернела, высохла. Она напоминала…
– Мумию. Мори чаще всего сравнивают с мумиями, – охотно подсказал все тот же голос. Ногти словно срослись с кончиками пальцев, удлинились и заострились.
Страшно, мне очень страшно, меня знобит, и… мышцы ломит до боли…
Стоило это вспомнить, как волна ощущений захлестнула девушку. Она сжалась, застонав.
– А вот и я…
Лиля не слышала, как скрипнула дверь, но отчетливо почувствовала шаги – даже не их звук, а вибрацию, отдававшуюся эхом по полу.
Разве человек способен такое чувствовать…
Опять боль – словно голову сжал раскаленный обруч. Лиля всхлипнула, сжав зубы.
Страх… Он захватывал ее тело, ее мысли. Девушка часто задышала, как испуганный кролик.
Человек подошел совсем близко. Лиля не разглядела его лица, не помнила голоса, лишь неясный черный силуэт. Он что-то сказал – неразборчиво, – поднял руку – в ней что-то сверкнуло.
Лиля вскрикнула от ужаса, но раздался звериный вопль.
В ужасе от собственного голоса она ударила воздух.
Несколько ударов наотмашь своими изуродованными руками. Незнакомец издал сдавленный хрип.
Еще удар, еще!
– Не подходи, не подходи! – истошно визжала девушка, но изо рта вырывались нечленораздельные звуки.
Незнакомец рухнул перед Лилей. Она ощутила на руках кровь, в нос ударил странный запах… Железо…
Откинув незнакомца, скользя по крови, девушка в панике побежала к двери.
– А вот так ты познакомилась с Борей…
Лиля врезалась во второго человека, замершего около двери.
Густая тьма застилала глаза, и девушка толком не видела его, лишь ощущала присутствие. Он откинул ее, и Лиля, не удержавшись на ногах, упала на пол, врезавшись в парту. Раздался противный скрип и скрежет.
Школьница подняла голову, всматриваясь во тьму – только странный блеск вдали.
И вдруг время застыло.
Лиля почувствовала, что больше не скована своим же телом. Пропали и страх, и паника, и боль. Рассеялась тьма. Девушка сидела на полу в окружении сваленных парт и смотрела на Бориса Сереброва. Совсем молодой парень в черной куртке. В его глазах читался ужас и страх. Он направил на Лилю пистолет.
Костя Киреев, не тот, что лежал в лаборантской, а тот, что проник в ее разум, стоял совсем рядом. Это была всего лишь проекция, но она казалась такой реальной. Словно бывший охотник действительно был с ней в одной комнате. Теперь Лиля могла разглядеть убийцу Вики и настоящего предателя.
Он почти не отличался от того молодого человека с фотографии, висевшей в тупике второго этажа в их отделе. Красивое лицо, легкая рыжеватая щетина, короткие светлые волосы. Мужчина прищурил серо-зеленые глаза. Будто задумал нехорошее, как мальчишка, который поймал муху, и теперь ему хотелось проверить, сможет ли та прожить без крыльев или лапок… или головы?
Костя с интересом обошел Бориса в воспоминаниях Лилии.
– Вот здесь ты должен был выстрелить, – проговорил Киреев, обращаясь к кому-то во тьме.
– Боря? – тихо спросила девушка, оглядываясь, и, к своему удивлению, почувствовала, что охотник рядом.
– Забавно, правда? Это называют «режим наблюдателя». Кто-то один может активно действовать в воспоминаниях пациента, в данном случае – тебя, а остальные лишь смотрят. Он слышит тебя, видит все, что видишь ты. Ты же лишь частично ощущаешь его присутствие.