– Зачем ты все это делаешь? – прошептала Лиля.
– Странный вопрос, учитывая, при каких обстоятельствах мы познакомились, – усмехнулся Киреев, посмотрев в сторону лаборантской. – Знаешь, это очень, очень больно. Я приходил в себя только для того, чтобы снова потерять сознание…
– Я не хотела…
– Ну, конечно, не хотела, – внезапно голос Киреева стал мягким и понимающим. Он подошел к Лиле и погладил ее по голове, хотя девушка и не ощутила прикосновения. – Я же понимаю, ты была больна, не могла себя контролировать. Тебе было так же больно, как и мне. Так что мы здесь не из-за тебя, а из-за него.
Киреев кивнул на застывшего Сереброва.
– Тебе никогда не было интересно, почему ты оказалась в «Оке»? Почему они приняли ребенка?
Киреев недобро улыбнулся, а Лиля ощутила волнение. И не только свое…
– Ну, конечно, интересно. Так вот, Лиличка, все началось в этот момент…
Время отмерло, тьма опять окутала Лилю, а Костя исчез.
От нахлынувшей боли – словно все мышцы внутри выворачивали – девушка взревела. Ее до безумия пугала эта чернота, расползавшаяся по рукам. Она попыталась избавиться от нее. Четыре когтя легко вошли в чистую кожу около локтя. Она даже ничего не ощутила. Одним движением Лиля провела до запястья.
Завизжав, Лиля в панике сделала то же самое со второй рукой.
– Помогите, – зашептала она, слепо всматриваясь во тьму – в ту самую далекую искру, что она видела. – Пожалуйста. Я боюсь… Оно не уходит…
Неведомая сила подняла Лилю в воздух, откинула к стене, не давая шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Кто-то подошел к ней… Тот странный блеск вернулся, но он стал ярче…
По телу разлилось приятное тепло, унявшее боль. Словно девушка завернулась в мягкое одеяло. Она закрыла глаза, подставляя лицо теплу.
Не больно…
– Так Бо и сделал свой выбор, – пояснил Киреев. – Он решил исцелить аддикта, но бросить напарника. Это был один из тех выборов, когда, что бы ты ни решил, все равно проиграешь. Но скажу честно, я бы никогда не выбрал тебя… Думаю, Боря тоже это понял. Правда, уже в больнице. Когда узнал цену своего во всех отношениях правильного поступка. Я ведь прав, Бо?
Лиля почувствовала, что Борис согласился.
Нет, это было не легкое и уверенное «да», из напарника будто вырывали признание клещами.
– Вот она, прелесть нашего «детектора лжи» – здесь никто не может лгать. Здорово, правда? Ну что ж, а теперь, Лиличка, представь всю ситуацию: Боря сделал неверный выбор, да, он выполнил свой долг, но угробил при этом напарника. Это так грустно, особенно когда за спиной Бори уже есть загубленные жизни родителей, которым он мог помочь, но бросил их. Так же и с братом, а еще дорогая женушка, которую он притащил в «Око» и которая оказалась годной только на преподавание. А ведь у Нины жизнь могла сложиться гораздо интереснее, ну, в том, нормальном мире. И что же решил наш друг? Ну, конечно же, что его коллекция еще неполна.
Киреев с силой схватил Лилю за подбородок, и в этот раз девушка почувствовала его хватку.
– Вот поэтому ты в «Оке», Лиличка. Вот поэтому он так долго с тобой возился.
Перед глазами Лили мигом пролетели воспоминания. Когда Борис приходил к ним на «последнюю охоту Лизы», когда заменял преподавателя на физкультуре, когда пришел на тренировку знаков…
Он действительно направлял ее. Действительно, подсказывал, как себя вести, что делать.
– Ты должна была доказать всем, но в первую очередь Боре Сереброву, что он сделал верный выбор. Что на чашах гипотетических весов мы были бы как минимум равны. Ты была для него собачкой, которую он дрессировал. Наказывал и поощрял.
Перед глазами возникла розовая резиночка с котом, так небрежно кинутая на колени.
– Боре шли навстречу – бедняга, потерял напарника. А он осторожно проталкивал тебя вперед. Натаскивал. Ты всего лишь отдушина для его тщеславия. Бестолковая, наивная девица, которая ничего не стоит без напарника. Ну, может, лечить подростков и смогла бы, но не более. Что? Хочешь сказать, я не прав? Это твой потолок, Лиля. Таков уж у тебя характер – ты бы не пошла дальше. Может быть, в медотдел. Мягкая, хрупкая, вдобавок еще и не способная врубить мозг. Кому нужны такие оперативники? Я тебя уверяю, никому за твой труп не хотелось бы отчитываться.
Лиля не могла поверить – как такое может быть правдой? Неужели… она так ничего и не добилась? Не смогла? Неужели… она действительно всего лишь подделка?
Она чувствовала возмущение Сереброва, но игнорировала его – слова Киреева врезались в мозг.
– Да, Лиличка, все так. Ты ничто. Более того, Боря просто вырвал тебя из твоей жизни, из твоего мира под предлогом, что ты там не выживешь, что аддикция вернется, и, по сути, не оставил тебе выбора. Да-да. Он же курировал тебя, и по его же рекомендации к тебе пришел вербовщик. Предлагать контракт ребенку – идиотизм. Ты ведь даже оценить не смогла, на что подписалась. Что, так и не дошло? Ты у них в рабстве, и цена этому – твоя собственная жизнь. Твоя память. Ты никогда не сможешь жить нормально с простым человеком – он не поймет тебя до конца, так что либо ищешь себе кого-то среди таких же, как ты, либо вечное одиночество. А если ты случайно нарушишь контракт… Ты же понимаешь, Лиля, с чем ты останешься? Без образования, со справкой, с изуродованными руками.
Лиля хотела сжаться, отвернуться, закрыться от этого вкрадчивого голоса. Киреев словно видел насквозь все ее страхи и теперь спокойно их озвучивал.
– Вот на что ты подписалась. Ну а что было бы дальше? Зная Боречку, рано или поздно он сам бы отвез тебя на слишком сложное задание. И, как я говорил ранее, твой потолок очевиден. И ты бы закончила, как я, или хуже…
Борис злился – буквально заходился в гневе, что лишь забавляло Киреева, а Лиле причиняло только больше боли. Но внезапно голос Кости стал совсем мягким.
– Ах да… Еще кое-что. Ты же помнишь, что Борис – эмпат, да? Без эмпатии людей просто не берут в «Око». И что, несмотря на всю его холодность и бла-бла, все он прекрасно понимает. Что, не чуешь, к чему я клоню?
Киреев вновь изменил воспоминания. Лиля теперь была в своей ученической форме. Она стояла на гравийной дорожке, что вела к особняку с мезонином, и смотрела вслед Борису.
Красивый силуэт, ровная спина. Он стоял в ореоле света, словно настоящий герой.
– О, как это мило, – рассмеялся Киреев. – Боря, да ты для нее прямо принц на белом коне. Неужели ты думаешь, что этот принц не понял, что ты в него втюрилась? Могу поспорить, он сразу заметил этот взгляд. Любой бы заметил. Ну что, заметил Бо?
Согласие.
По телу пробежала дрожь.
Холод.
– Дошло наконец? Очень хорошо, когда у собачки есть стимул. Этакая морковка – прости, что не такое уж красочное сравнение.
Лиля ничего не видела; дышать становилось тяжелее. В голове звучал только этот вкрадчивый голос:
– Резюмируя все произошедшее, Лиличка, тебя использовали, чтобы загладить чувство вины. Как ветошь, которой законопачивают дыры, например, или с чем еще тебя сравнить? Впрочем, неважно. Итог был бы один – в расход. Рано или поздно, так или иначе. Ты бы осталась одна, у разбитого корыта – никому не нужная, одинокая и, к горечи своей, все понимающая. И самое грустное – это все правда.
Хотелось плакать. В горле стоял ком. Грудь сдавливали слезы.
– Кстати, мне тут стало любопытно, а как ты еще его воображала…
Мир опять стал меняться. Лиля видела перед собой Борю. Сильного, мужественного, так не похожего на одноклассников, даже на одногруппников. Загадочного, таинственного, знающего все…
– Нет! Нет! – закричала девушка, но воспоминания ей не подчинялись. Киреев копнул глубже, теперь ярко вспыхивали и ее эмоции. К своему ужасу, Лиля поняла, что Боря их видел, ощущал!
Как она с замиранием сердца смотрела на его фотографию, как осторожно прикоснулась пальцем к изображению, как бил мандраж, когда она вспоминала о нем.
– О, а если копнуть еще глубже? Боре наверняка захочется это увидеть, – не успокаивался Киреев.
Лиля поняла, что Киреев имел доступ не только к ее реальности, но и к ее снам. К тому самому сокровенному, что она хранила в тайне…
Борис видел, как Лиля воображала его рядом с собой… всегда рядом.
Лиля завизжала.
Тьма накрыла ее с головой.
Боря открыл глаза и резко дернулся вперед. Он словно вырвался из душной тесной клетки и никак не мог отдышаться. Наконец он поднял глаза на Киреева, стоявшего около Лили. Мужчина спокойно снял перчатку и одним ударом сломал полиграф.
Цветкова уставилась в одну точку, тяжело дыша. Лоб покрыла испарина.
– Лиля… – прошептал Борис. – Зачем… зачем ты это сделал?
– Как это зачем? – Киреев резким движением разрезал путы на руках Лили, но девушка даже не вздрогнула.
Мужчина затем подошел к Сереброву и со всей силы пнул его.
– Из-за тебя. Боже мой, то есть ты всерьез думал, что она будет равна мне?
Костя усмехнулся и, к удивлению охотника, положил пистолет на пол. Совсем рядом.
– Здесь одна пуля. Советую потратить с умом. Через несколько секунд Лиля начнет обращаться. Правда, сначала она попытается захватить тебя, но ненадолго. Как только начнется обращение, нити исчезнут, и сознание к тебе вернется. Тогда у тебя будет еще один шанс ее пристрелить. Может, она успеет продырявить тебе парочку важных органов, на что я надеюсь. Только не оплошай, Бо. Мы заготовили просто фееричное шоу, и раз уж ты такой везунчик, я бы очень хотел, чтобы ты поприсутствовал.
– О чем ты?
– Не, ты серьезно думаешь, что вот это все – это и есть хитрый план ревенантов? Неудачно покромсать детишек и попытаться подпалить архив в отделе? – Киреев рассмеялся в голос. – Слушай, ну ты же не настолько тупой, как этот Седов. Ты только подумай, прям наживку проглотил – и вперед и с песней. Нет, это так – только репетиция перед парадом. Ну а мне за особый вклад в наше светлое будущее разрешили… скажем так… выполнить халтурку на стороне. Правда, не скрою, вы умеете расстраивать планы, а ты совершенно не замечаешь намеков. Нить, пожар. Все труды насмарку. Вон даже пришлось сообщение передавать через этого кретина Кира. Впрочем, он все равно меня бесил.