М. Эйнсворт (1994) описала отвергающе-избегающий тип привязанности. Ему соответствует позитивная модель себя, но негативная модель других. Эти люди создают впечатление холодных, рациональных, эмоционально неотзывчивых, равнодушных, отстраненных. При столкновении с проблемами они сдерживают эмоции, реконструируют проблему, принижая ее важность. Они избегают обращения за помощью и поддержкой, стремятся к эмоциональной независимости, полагаются только на себя и не испытывают ревности и тревоги, когда разделены с близкими людьми.
Такие люди часто бывают циничны и критичны, по отношению к другим. Они могут описывать свои дружеские отношения как превосходные, но их дружба поверхностна и основана на взаимной выгоде, а не на эмоциональной близости. Они не только не полагаются на партнеров для получения эмоциональной поддержки, но и испытывают дискомфорт, когда те обращаются за этим к ним самим. Как правило, они выдвигают следующие причины, чтобы не быть вовлеченными в близкие отношения: не интересно, слишком заняты, вообще это им не нужно. Но при этом многие из них состоят в долговременных романтических отношениях, которые характеризуются недостатком интимности, низким самораскрытием, малой экспрессивностью. Они, как правило, не проявляют эмоций в отношениях и предпочитают избегать конфликтов, быстро устают от отношений.
Для аддикта избегания характерны следующие черты:
• сверхценное отношение к партнеру, которого внешне избегают;
• закрытость внутренней жизни от партнера из-за проективного страха контроля с его стороны и «поглощения» им;
• формирование заместительных аддиктивных отношений с другими партнерами.
Аддикт избегания опасается оказаться под контролем и потерять свободу и поэтому выбирает партнера, который не может быть интимным. В то же время аддикт избегания не менее любовного аддикта нуждается в любовном наркотике, хотя и скрывает это за маской самодостаточности. Поэтому он не отпускает партнера, держа его при этом на безопасном расстоянии.
Если пару составляют два человека с аддиктивным избеганием, обычно они заключают между собой негласный договор о дистанцированных отношениях, при которых каждый имеет право на интенсивные деловые или интимные контакты с другими, или оба могут увлекаться совместным делом, хобби, заменяя ответственные, эксклюзивные интимно-личные отношения товарищескими или приятельскими (гражданский брак, открытая семья).
Любоголик и человек с аддиктивным избеганием тянутся друг к другу вследствие «знакомых» психологических черт. Оба они испытывают чувства неоцененности и ненужности, оба страдают из-за отсутствия интимности и доверия в своих отношениях. Их не привлекают добрые, устойчивые в жизни люди, надежные и интересующиеся ими. Они находят таких милыми, но скучными, занудными. В людях их привлекает то, что ностальгически знакомо, дает надежду на реализацию детских фантазий и обещает излечить их детские раны.
Взаимная зависимость между любоголиком и человеком с аддиктивным избеганием может развиться с самого начала их взаимоотношений. Формируется порочный круг: чем больше активности проявляет любовный аддикт, тем более отдаляется от него партнер, усиливая тем самым у любоголика страх отвержения и покинутости и стимулируя его активность.
Человек с аддиктивным избеганием начинает удовлетворять свои потребности в другой любовной связи, менее опасной для его интимофобии, или в других формах аддиктивного поведения: воспитательной, работогольной, алкогольной и т. д. Отвергнутый любовник испытывает чувства утраты объекта и потери себя, обиды и гнева, неудачи и отчаяния, у него возникают саморазрушающие модели поведения.
Навязчивая борьба между влечением к объекту влюбленности и осознанной необходимостью в освобождении от мучительных отношений приводит к развитию суицидоопасного конфликта зависимых отношений (Старшенбаум, 2019). Освободиться от зависимых отношений, когда пациент сознательно стремится к этому, ему мешает то, что он возлагает на партнера ответственность за собственное благополучие, в результате ценность партнера резко доминирует над другими.
На эмоциональном уровне борются с одной стороны – обостренные по механизму фрустрированной потребности необходимость в поддержке и сексуальное влечение, а с другой – гетероагрессивные тенденции. В мотивационно-волевой сфере сталкиваются тенденция к разрыву тягостных отношений и стремление продолжать их, несмотря ни на что. В когнитивной сфере те же противоречия: то выдвигаются аргументы в пользу обретения психологической независимости, то обосновывается невозможность сделать это.
Стремясь освободиться от сексуального влечения к партнеру, пациент использует гетероагрессивные механизмы, сознательно культивируя в себе враждебные чувства по отношению к объекту. Однако при этом оживляется весь комплекс аффективно окрашенных переживаний, связанных с партнером, в том числе и сексуальное влечение. Стремление снизить ценность партнера актуализацией негативных качеств его личности приводит к снижению самооценки пациента. Кроме того, в условиях доминирования ценности объекта девальвация его ценности одновременно обесценивает жизнь пациента в целом, что приводит к развитию аутоагрессивных тенденций.
Разработанная нами программа супружеской кризисной терапии предполагает три установки партнеров:
1) продолжение отношений на лучшем, чем до кризиса, уровне;
2) сохранение неустойчивого равновесия;
3) четкое и окончательное разделение.
1. Улучшение докризисных отношений. В этом случае оценивается, какие способы адаптации применялись до кризиса, почему они отсутствуют теперь, что мешает реализовать потребность в примирении. Если выявленная угроза отношениям носит внешний характер (например, вмешательство родителей или педагогов), помощь должна быть нацелена на формирование более эмпатичного отношения близких к пациенту и его партнеру. В случае внутренней угрозы отношениям (непосредственное ухудшение отношений партнеров) применяется тактика, направленная не только на разрешение текущих проблем, но и на выявление и коррекцию взаимоисключающих ожиданий и требований партнеров по отношению друг к другу.
2. Сохранение неустойчивого равновесия. В ситуации неустойчивого равновесия обращение за помощью происходит обычно в период временного разделения. Партнеры в ходе терапии вовлекаются во взаимные контакты – очные или заочные, посредством телефона, переписки, родственников и друзей и консультирования их в этой роли. Содержанием контактов является выяснение нерешенных проблем во взаимоотношениях; при этом не обсуждается, какой ущерб партнеры нанесли друг другу, так как это может привести к повышению эмоциональной напряженности кризисного пациента.
Не дается рекомендаций относительно сохранения или прекращения отношений. Напротив, подчеркивается, что ответственность за решение этого вопроса лежит на пациенте и его партнере. Нередко разделение партнеров в определенной степени провоцируется их родственниками. В этих случаях у партнеров достигается осознание роли указанного фактора и предлагается перестроить отношения с родственниками с учетом собственных интересов.
3. Четкое и окончательное разделение. Этот вариант встречается чаще всего у девушек и молодых женщин. Данная группа пациенток испытывает, во-первых, неудовлетворенность имеющимися интимно-личными отношениями, во-вторых, страх расставания с объектом эмоциональной привязанности, отвержения и одиночества и, в-третьих, неверие в свою способность вновь сформировать взаимозависимые отношения с другим партнером.
В подобных случаях в качестве неадаптивных установок выступает представление об отсутствии у себя возможностей для того, чтобы с помощью создания и сохранения пары избежать неприемлемых для себя и непереносимых переживаний отвержения и одиночества. Ригидность данных установок, сверхценное эмоциональное отношение к сохранению пары у большинства пациенток обусловлено их симбиотическими тенденциями. При этом партнер нереалистически, без достаточных оснований воспринимается как «родной».
В случае принятия окончательного решения о разрыве отношений при сохранении эмоционально-сексуальной привязанности к партнеру семейная кризисная терапия заключается в следующем.
Аналогично приемам кризисной терапии в ситуации смерти любимого человека я с помощью членов семьи и друзей обеспечиваю пациентке сочувственное разделение эмоций горя и тревоги, а при отвержении пациента партнером – и чувств обиды и унижения. Содержанием тревоги в ряде случаев являются опасения по поводу возможности устроить свою будущую личную жизнь, связанные со страхом одиночества и сомнениями в своей сексуальной привлекательности.
В этих случаях на этапе кризисной поддержки особое внимание обращается на восстановление пониженной самооценки, а на этапе кризисного вмешательства – на создание мотивации к выработке эффективных форм полоролевого поведения, которые помогут в будущем установить новые высокозначимые отношения. Вмешательство психотерапевта в данном случае заключается в перестройке сознания кризисного индивида, а именно представления о себе как о существе, немыслимом вне пары.
Пример (из дневника клиентки)
Я вышла замуж за человека на 10 лет старше меня, хотя была влюблена в другого. С ним я чувствовала себя костром, вокруг которого пляшет сумасшедший абориген, то разжигая его до небес, то, испугавшись, заливая его водой. Потом в нем вспыхивает ненависть к костру, который погас, он топчет его, плачет, жалуется на холод, одиночество и страх, пока один уцелевший уголек потихоньку не начинает разгораться. И тогда все повторяется вновь. Но, возможно, когда-нибудь уголек не разгорится и костер навсегда остынет, либо спалит сумасшедшего аборигена…
За пять лет брака у меня сформировалась зависимость от переживания пиковых эмоций. Сначала муж доводил меня до стрессового состояния, либо страха, либо унижения, потом отчаянно просил прощения и умолял о близости, чтобы загладить свою вину. Близость начиналась с его страстного возбуждения после взрыва эмоций высокопарного примирения, а я была обессилена и опустошена.
Первая волна сброшенного возбуждения приводила его ко второму пику эмоционального подъема, лавине бешеного отчаяния и ненависти по отношению к моей пассивности и холодности, а затем следовали мольбы хоть о капле любви. К этому времени во мне нарастало некое чувство вины и желание как-то уравновесить ситуацию. Но мои ласки он воспринимал как издевательство и насмешку, патетически отвергал меня, обзывал фригидной, дурой и шлюхой, а затем засыпал или уходил в другую комнату.
После этого несколько дней он пребывал в хорошем физическом тонусе. Когда я пыталась сломать этот сценарий, он переставал разговаривать со мной на несколько недель или месяцев. Впрочем, это давало мне передышку. Эти качели любви и ненависти, на которых все круче раскачивал меня муж, стали почти невыносимыми для меня, но наконец‑то после выкидышей родилась дочь, и я стала вспоминать, что я сильная женщина.
Во время беременности я поняла, почему не ушла от мужа. Помешала папина установка: женщина должна быть открытой и эмоциональной, а если она сильная, зачем ей муж, семья… Кстати, муж был похож на папу своим бессилием в бытовых вопросах и чувством, что все его все время обижают. Они оба постоянно думали о себе с жалостью и звали на помощь. А мамины замечательные установки: верь в себя, ты сильная, женщина в семье несет ответственность за мужчину… Они почти что угробили меня как женщину и как супругу.
Теперь я подозреваю, что не уходила так долго потому, что меня затянули наши садомазохистские отношения. Когда я начала встречаться со своим будущим вторым мужем, с которым у нас были глубокие эмоциональные отношения любви, в близости я вдруг ощущала нехватку отрицательных стимулов. Он похож на мою маму: дипломатия, избегание конфликтов, внимание, забота. И я начинала вести себя, как мой папа и первый муж!
Возник вопрос: почему сильные эмоции обязательно должны быть отрицательными, если я обожаю своего мужа? У меня есть мамина установка: верь в себя, ты все сможешь, только трудись; папина: женщина должна быть открытой, горячей и нежной; установка первого мужа: чувства должны быть на пике. Сейчас во мне интегрировалось гармоничное и ясное осознание: я сильна и горяча в своей любви, открыта в своей нежности, а сила моих чувств такова, что может изменить мир. Девушкой я мечтала о такой любви, но, когда повзрослела, я решила, что так бывает только в поэзии и литературе. Мне понадобилось 20 лет, чтобы осуществить свою мечту!
Ключевые слова
Компульсивное голодание. Избирательное потребление пищи. Индекс массы тела. Избегающее поведение. Чистка. Пуританство. Дисморфофобия. Сверхценные идеи. Фрустрация. Дисморфомания. Кахексия. Мазохизм. Самонаказание. Аскетизм. Регрессия. Либидо. Идеализация. Нарциссизм. Аддиктивное избегание. Конфликт зависимых отношений. Супружеская кризисная терапия.
Контрольные вопросы
1. Сравните диагностические критерии избирательно-ограничительного потребления пищи и нервной анорексии.
2. Приведите пример рационализации ограничительного пищевого поведения.
3. Как измеряется ИМТ?
4. Когда исчезает аппетит при нервной анорексии?
5. Опишите психодинамику нервной анорексии.
6. Опишите психогенез конфликта зависимых отношений.
7. Как проводится супружеская кризисная терапия?