Аддикты и химически зависимые люди имеют общие психологические особенности:
• ориентация на снятие напряжения, обусловленного стрессором, а не на изменение внешних условий; стремление уходить от ответственности при принятии решений; личностная зависимость;
• тревожность, страх перед стойкими личностными контактами, маскируемый внешней социабельностью; избегание прочных социальных связей и отношений; острый дефицит персональной любви и инфантильно-иждивенческое ожидание любви со стороны других;
• отказ от реализации своих устремлений из-за неверия в собственные возможности, неспособности находить оптимальные пути для их воплощения, из-за восприятия социума как враждебного препятствия, а также по причине собственной деструктивности и агрессивности;
• отсутствие жизненной перспективы; сниженная переносимость трудностей повседневной жизни наряду с хорошей переносимостью кризисных ситуаций; социальная пассивность;
• быстрая фиксация и стойкость дезадаптивной модели поведения: активирующей, успокаивающей, компенсаторной, гедонистической, коммуникативной, конформной, манипулятивной; стереотипность, повторяемость поведения;
• скрытый комплекс неполноценности, сочетающийся с внешне проявляемым превосходством; лживость и стремление обвинять других, зная, что они невиновны; слабость и неконструктивность механизмов совладания с социально-негативными аффектами, усиливающими социальную дистанцию.
Для развития аддиктивного процесса наибольшее значение имеют следующие личностные факторы:
• Аддикт стремится к немедленному и гарантированному получению удовольствия, не обращая внимания на отдаленные по времени отрицательные последствия; у него недостаточно представлены самоанализ, чувство вины, стыда.
• Слабое Эго затрудняет преодоление фрустрации, мешает формированию волевых функций, профессиональных и социальных навыков.
• Аддикт не удовлетворен своим ролевым поведением, несоответствующим его нарциссическому радикалу. В результате приема ПАВ облегчается выход за пределы прагматичной реальности, появляется возможность ощутить себя вне времени и пространства, слиться с Высшей силой, временно приблизиться к своей первичной самости.
• Деструктивные объектные отношения со свойственными им негативными эмоциональными переживаниями, вытесненные в бессознательное, провоцируют неосознанное беспокойство и тревогу, раздражение и подавленность, генерализованное чувство вины.
• Аддиктивный процесс стимулируется затруднениями в установлении социальных контактов, социальной фобией, одиночеством, чувством пустоты и скуки.
Привлекательность объекта аддикции или ПАВ заключается в том, что это:
• надежный способ изменения настроения и субъективного опыта;
• облегчение при принятии решения и осуществлении разных видов деятельности;
• копинг-стратегия для преодоления любых неприятностей (обид, душевных ран, социальной тревоги, страхов, напряжения);
• стратегия для сопротивления, мщения, получения заботы и лечения;
• растормаживание поведения (в том числе сексуального и агрессивного);
• чувство раскрытия в себе чего-то ранее не испытанного и обычно привлекательного;
• расширение границ собственного Я с ощущением выхода за границы обычного Эго-состояния, оставаясь при этом самим собой;
• источник самоидентификации и/или смысла жизни;
• позитивный опыт от удовольствия, возбуждения, релаксации;
• поддержка эмоциональной дистанции (предупреждение эмоционального сближения);
• чувство появления возможности по желанию изменять свое психическое, прежде всего эмоциональное состояние, контролировать его.
Молодые люди, склонные к аддиктивному и зависимому поведению, отличаются импульсивностью, грубостью, агрессивностью в общении и межличностных отношениях, недостаточной сообразительностью и собранностью, неустойчивым эмоциональным состоянием, тревожностью, зависимостью от мнения окружающих и высокой зависимостью от объекта привязанности, низким самоконтролем, деформированной структурой ценностных ориентаций. При этом девушки склонны к любовной, компьютерной и интернет-аддикции, в то время как юноши демонстрируют склонность к игровой аддикции, рискованному поведению и трудоголизму (Лазаренко, 2016).
Поведение таких людей мотивируется следующими иррациональными представлениями.
• Взрослому человеку якобы совершенно необходимо, чтобы его любили или одобряли все значимые люди в его окружении.
• Чтобы считать себя достойным, надо соответствовать высоким требованиям и преуспевать во всех отношениях.
• Некоторые люди плохие, и их надо сурово наказывать.
• Когда что-то не получается, это катастрофа.
• Если не везет, то от человека практически ничего не зависит.
• Если человеку что-то угрожает, надо постоянно думать о том, как это случится.
• Легче избегать трудностей и ответственности за себя, чем справляться с этим.
• Надо полагаться на сильного человека и зависеть от него.
• Текущая жизнь в основном определяется прошлыми воздействиями.
• Нужно очень сопереживать другим людям.
• Если не найти идеальное решение проблемы, все погибнет.
Предикторами аддиктивного и зависимого поведения служат тревога, связанная с негативной оценкой прошлой и будущей жизни и своих возможностей, снижение способности к эмпатии и к точной работе, трудности с упорядочиванием дел и отсутствие интереса к новому опыту и знакомствам, отсутствие моральных запретов (Семеняк, 2022).
Во взаимодействии химически зависимого человека и аддикта с миром происходит специфическая переориентация: с одной стороны «одушевляются» ПАВ и аддиктивные объекты (например, компьютер), а с другой стороны «опредмечиваются» межличностные отношения.
Аддиктивный процесс начинается с фиксации, которая происходит при встрече с воздействием того, что вызвало у будущего аддикта эйфорию с иллюзиями контроля, комфорта и совершенства. Особенность фиксации заключается в том, что она влечет за собой неотвратимый позыв (тягу) пережить эйфорию ещё раз. Такое насильственное стремление в последующем повторяется всё чаще.
Аддикт сосредотачивается на той сфере, которая позволяет ему на какое-то время вырваться из негативного эмоционального состояния. Возникает сверхценное отношение к объекту аддикции. Мысли и разговоры об этом объекте начинают преобладать. Аддикт обосновывает его пользу, отрицая вред, преувеличивает свои возможности справиться с этим вредом. Мысли о реализациях и их осуществление занимают всё большее количество времени, что мешает самовыражению в других направлениях и затрудняет критическое отношение к негативным последствиям аддиктивного поведения.
Люди делятся на своих (аддиктов) и чужих (всех остальных). Объект зависимости становится высшей ценностью. Желание «слиться» с ним становится непреодолимым. Наступает психологическая зависимость от объекта, когда он действительно помогает на непродолжительное время улучшать психофизическое состояние.
Вначале человек стремится испытать положительные эмоции как таковые, но с ростом толерантности ему необходимо, чтобы эмоции им овладели, то есть превратились в аффект, когда воля концентрируется на единственной цели – испытать экстаз. Чтобы поддерживать требуемую интенсивность чувств, необходимо продлевать время такого акта, совершать его чаще, вводить различные препятствия и риск.
При невозможности реализовать увлечение наступает абстинентное состояние. Аддиктивное поведение происходит уже не ради эйфории, а ради избавления от симптомов отмены. Постепенно круг интересов сужается на доминирующей потребности, заостряются преморбидные личностные расстройства, обедняются межличностные отношения, возникают семейные и профессиональные конфликты, совершаются аморальные и асоциальные поступки.
Таким образом, течение аддиктивного процесса делится на 5 этапов:
1) человек открывает способ, с помощью которого может сравнительно легко менять свое психическое состояние;
2) он привычно использует этот способ в трудные моменты;
3) аддиктивное поведение становится частью его личности и не подлежит критике;
4) аддиктивная часть личности начинает полностью определять жизнь аддикта;
5) разрушается психика и социальная сфера человека.
Основным психологическим механизмом формирования аддиктивного влечения служит процесс «сдвига мотива на цель», вследствие чего контакт с объектом аддикции становится ведущим мотивом деятельности, а сама деятельность превращается лишь в совокупность способов для удовлетворения аддиктивной потребности.
В момент реализации аддиктивное влечение переживается эгосинтонно, как исходящее из Я. Оно полностью овладевает сознанием, вытесняя все конкурирующие представления и соображения. Влечение определяет фиксацию внимания и аффективный фон, диктует поведение, устраняет противоречащие мотивы и контроль – все усилия направляются на поиск объекта влечения и преодоление препятствий к этому. Аддикты ощущают возбуждение в начале эпизода; удовлетворение и разрядку, удовольствие и эйфорию – во время совершения действия; испытывают чувства стыда и вины после его реализации, раскаиваются при воспоминании о срыве.
Аддикты хуже переносят трудности повседневной жизни, чем экстремальные ситуации. Аддикты отношений маскируют страх перед стойкими личностными контактами поверхностной общительностью, растворяются в симбиотическом контакте или, наоборот, изолируются. Многие убегают от реальности в телесные потребности – еду, секс, спорт, зрелища. Фантазеры, игроки сбегают в мир иллюзий и вымыслов. Те, кто стремится к превосходству, бегут в успехи.
Комплекс неполноценности может компенсироваться вещизмом и работоголизмом («алкоголик – золотые руки») карьеризмом или хотя бы высоким уровнем притязаний с демонстрацией своего превосходства над окружающими. Подчеркнутая «уважительность», экстравагантная культурность, безотказность и предупредительность позволяют избежать обвинений в эгоизме со стороны окружающих и самообвинений. Страх перед стойкими личностными контактами маскируется поверхностной общительностью, растворяется в симбиотическом контакте или приводит к изоляции.
Такие люди страдают синдромом дефицита удовольствия, который проявляется в постоянном ощущении скуки. Жизнь представляется им серой и однообразной, они нуждаются в дополнительной стимуляции и направляют всю свою энергию на ее поиск. Общая модель поведения, связанная со склонностью к поиску впечатлений, определяется как потребность в различных новых впечатлениях и переживаниях и стремление к физическому и социальному риску ради этих впечатлений.
С этой целью неосознанно используются следующие способы:
а) прием ПАВ, приступы обжорства, сексуальные оргии, громкая ритмичная музыка;
б) поведение, связанное с риском, будь то гемблинг (с риском обнищания), клептомания (с риском наказания) или экстремальные виды спорта и лихачество (с риском для жизни);
в) повышенная агрессивность, в том числе в форме антисоциального поведения.
Р. Поттер-Эфрон (2017) анализирует связь химической зависимости с чувствами стыда и вины. По определению автора, стыд – это болезненное состояние осознания своей базовой дефективности как человеческого существа. Чело-век, которому стало стыдно, досадует: «Как Я мог совершить это?». Вина – это болезненное состояние осознания, которое сопровождает свершившееся или замысленное попрание человеком общественных ценностей и правил. Переживая чувство вины, человек ругает себя: «Как я мог совершить Это?»
Автор описывает спираль стыда, включающую в себя в качестве защиты от него употребление ПАВ и другие формы зависимого поведения. Последовательно появляется первичное осознание дефекта – чувство стыда – желание избежать стыда – употребление ПАВ – последствия проступка – дискомфорт от потери контроля – осознание своей дефективности – усилившийся стыд – увеличившаяся потребность его избежать – рост толерантности и развитие зависимости – более серьезные проступки – позор полной потери контроля – осознание полной дефективности (рис. 2).
Для защиты от переживания стыда аддикты и химически зависимые люди используют отрицание, уход, перфекционизм, высокомерие, бесстыдство и ярость. Неэффективность данных защит приводит к рецидиву аддиктивного и зависимого поведения.
Рис. 2. Спираль стыда
В созависимых семьях существуют специфические представления о вине:
1. Коллективная вина делает каждого ответственным за всех.
2. Чувство вины возникает, когда кто-нибудь нарушает семейное правило покровительства химически зависимому члену семьи.
3. Коллективные рационализации проецируют ответственность за пределы семьи.
4. Враждебность к химически зависимому члену семьи приводит к чувству вины.
5. Тот, кто берет на себя роли, оставленные ему химически зависимым членом семьи, чувствует вину за это замещение.
В поведении аддиктов и созависимых участвует цикл вина/зависимость. Он включает в себя: изначальное чувство вины – потребление ПАВ для его подавления и готовности нарушить нормы – нарушение норм – смесь рациональной и иррациональной вины – потребность в раскаянии – воздержание и наказание себя как искупительный ритуал – нарастание обиды – полуосознанное побуждение нарушить нормы (рис. 3).
Рис. 3. Цикл вина/зависимость
Аддикты и химически зависимые люди ведут непрестанную борьбу с чувством стыда и вины, с ощущением своей никчемности, с повышенной самокритичностью. Они отрицают эти чувства с помощью рационализации и самоотверженности, ослабляют аффективное напряжение аддиктивным и зависимым поведением, параноидным мышлением и поиском чрезмерного наказания.
От чувства беспомощности в травмирующей ситуации и от неспособности контролировать переполняющие эмоции такой пациент защищается «толстой коркой» нарциссизма – грандиозностью и самовозвеличиванием, презрением и холодностью, идеализацией и подчинением. Все это часто прикрывается поверхностной любезностью, дружелюбной уступчивостью и податливостью. Разрываясь между страхом перед унижающей внешней силой и нарциссическими потребностями, имеющими защитную природу, такой человек приобретает поразительную нестабильность и ненадежность.
У многих аддиктов и химически зависимых людей обнаруживается алекситимия – неспособность осознавать и описывать эмоции, проявлять эмпатию. Повторяющееся употребление ПАВ является попыткой проработать болезненные аффективные состояния, для которых у алекситимика не существует слов, воспоминаний или иного символического представления. Навязчивое стремление повторять оставшуюся неразрешенной боль, появившуюся на ранних стадиях развития, объясняется неосознанным стремлением преобразовать пассивный, фрустрирующий опыт переживания собственной бесчувственности в активный опыт контроля над чувствами, даже если они и причиняют боль.
У таких людей наблюдается высокая тревожность, которая является и причиной, и следствием их поведения. Во время контакта с объектом аддикции или ПАВ тревога уменьшается, но после его прекращения уровень тревоги становится выше исходного из-за контраста между реальным миром и миром аддикции и зависимости. Человек попадает в спираль, каждый виток которой усиливает тревожность, что создает еще более сильную потребность в контактах с агентом аддикции или ПАВ, а это, в свою очередь, усиливает психическую и/или физическую зависимость.
Сирота Н. А. и др. (2017) придают особое значение в развитии химических зависимостей неадаптивным копинг-стратегиям (способам совладания со стрессом). Авторы выделяют псевдоадаптивное копинг-поведение.
Псевдоадаптивное копинг-поведение включает в себя следующие характеристики:
• регулярное использование копинг-стратегии избегания (психофармакологический путь редукции эмоционального напряжения и интенсивное использование механизмов психологической защиты);
• низкая эффективность копинг-стратегии поиска социальной поддержки, снижение уровня ее восприятия и направленность в сторону химически зависимых людей;
• отсутствие сформированных навыков разрешения проблем;
• наличие искаженной, деформированной Я-концепции;
• отсутствие расхождения между реальным и идеальным компонентами самооценки; неустойчивый уровень субъективного контроля над средой.
Специфическими являются психические защиты против карающего Суперэго и возвращения отрицаемого. Вместо того чтобы стремиться к достижению своего идеала, аддикт ищет состояние абсолютного удовлетворения, грандиозности и умиротворения здесь и теперь. Вместо того чтобы обладать внутренней самокритичностью и при необходимости наказывать себя изнутри, человек провоцирует получение наказания извне. Вместо тонко настроенной, функционирующей способности к самонаблюдению, у него присутствует постоянная готовность чувствовать стыд и унижение перед другими людьми, которые эти чувства провоцируют.
Вместо того чтобы принять ограничения, которых требует реальность, и ранее взятые на себя обязательства, человек одновременно и бежит от них, и ищет их. Он не переносит ограничений и в то же время парадоксальным образом стремится к ним. Не заботясь о себе и пренебрегая самозащитой, которую способна дать внутренняя власть Суперэго, аддикт демонстрирует неожиданные колебания и эмоциональную ненадежность. В то же время у аддикта наблюдается страстное стремление к человеку, заслуживающему доверия. Аддикт ожидает, что партнер никогда не разочаруется в нем, даже если он злоупотребит доверием этого человека.
Ключевые слова
Комплекс неполноценности. Синдром дефицита удовольствия. Иррациональные представления. Привлекательность аддикции. Спираль стыда. Цикл вина/аддикция. Нарциссизм. Алекситимия. Сдвиг мотива на цель. Аддиктивный процесс. Эгодистонность и эгосинтонность. Копинг-стратегии. Аддиктивные защиты.
Контрольные вопросы
1. Какими психологическими особенностями отличаются аддикты?
2. Как проявляется комплекс неполноценности у аддиктов?
3. Перечислите иррациональные представления аддиктов.
4. Опишите спираль стыда.
5. Опишите цикл вина/аддикция.
6. Какие копинг-стратегии характерны для аддиктов?
7. Как используются психологические защиты при аддиктивном поведении?