— Я слышал, что ты договорилась вечером встретиться с Эткиндом?
— Ну, да… С ним, и с тобой тоже..
— Отменяй всё быстро! Тут такое происходит… В общем, пока ты спала, к нашим Палестинам прибилась одна чертовски симпатичная яхточка. Только не говори, что ты этого не знала..
— Дэн, я что похожа на круглую дуру? Конечно, я об этом знаю.
— Да, но ты не знаешь, кто хозяин этой посудины..
— А вот и зна… — начала Деля и тут же осеклась. — Кто?
— Настоящий шах, или шейх, или султан, или эмир, в общем, какой-то принц на белой лошади и с миллиардом в заплечной сумке. А то и не с одним… И если ты хочешь увидеть, что такое настоящий сумасшедший дом, то должна незамедлительно прибежать… погоди, сейчас уточню, как называется это место… А! Прибежать в дискоклуб «Луна».
— А почему сумасшедший дом?
— Деля, без обид, но ты точно тормоз. Права твоя мама! И не вздумай возражать! Ну, неужели твоего воображения не хватает, чтобы представить, что сейчас твориться в этой самой «Луне» и вообще во всех наших номерах. Я очень жалею, что не могу пригласить каких-нибудь папарацци. Этот ролик сорвал бы в ютюбе миллионы просмотров. В общем, все дамочки, в возрасте от двадцати и до семидесяти, носятся по залу и по этажам как оголтелые. Все с какими-то щипцами для завивок, лаками, фенами, чуть ли не мольбертами с кистями и ведрами акриловых красок…
— Боже мой, зачем?!!
— Они наносят на свои лица неземную красоту. Если через пару часов их встряхнуть, как следует, то подсохшая штукатурка будет с них сыпаться как со старого дома в Зальцбурге. А еще они утягиваются в корсеты, трясут мехами непонятных пернатых и млекопитающих и поливают себя самыми крепкими духами прямо из пожарных шлангов.
— Ты издеваешься?
— Ну, самую малость. Я, между прочим, лично затягивал в корсеты двух девиц: Элис, которая рыженькая и Симону, которая из Ванкувера…. Кстати, а на тебе самой сейчас достаточно этой самой штукатурки, чтобы принц потерял сознание?
— Дэн, — улыбнулась Аделаида, — А тебе не кажется, что всю эту белиберду ты мне рассказал исключительно ради последнего вопроса?
— В смысле?
— Ну, ты и тормоз! — передразнила Аделаида приятеля. — Ты же всё это рассказал мне исключительно ради того, чтобы узнать, насколько я сама «упаду в обморок» от твоей новости о принце? Разве не так? Это комплексы, приятель. Слово «ревность» я не употребляю принципиально.
— А что, так заметно было? — тут же скис Дэн, но через секунду его голос снова стал радостным. — Значит, ты придёшь умытая, в джинсиках и рубахе?
— Ну, рубаха уже на мне… А по поводу «джинсиков», — снова передразнила Аделаида Дэна, — То тебе лучше не видеть, как в них выглядят супермодели….
— Ух, ты! И как?
— Я тебе покажу наглядно. Завтра, на яхте. Когда мы будем отдавать швартовы ты увидишь эти бесконечно длинные и тонкие макаронины…
— Ты про канаты?
— Ага! — расхохоталась Аделаида, и с чувством огромного облегчения вдруг подумала, что отныне она впервые в жизни может подтрунивать над собой и своими комплексами.
Отель «Лилами», действительно был создан для того, чтобы удивлять, точнее, ошарашивать, своих гостей. И никакое старомодное слово «дискоклуб» не вязалось с тем, что предлагалось постояльцам, если они, конечно, могли выложить четыре тысячи долларов в день за самый скромный номер этого отеля. Не составляла исключения и «Луна».
Инесса и профессор Легран с удивлением присматривались к интерьеру.
— Как вы думаете, Шарль, — полюбопытствовала простоватая русская, — а удобно ли танцевать на этом выпуклом полу?
— Ну, если при входе нас встречал небесный свод, то здесь мы просто обязаны ощутить нечто противоположное. — Легран с опасением потрогал носком туфли пузырчатую поверхность танцпола. — Вероятно, тут есть какие-то скрытые механизмы, которые в урочный час превратят всю эту лунную поверхность в идеальный паркет. Иначе, рискну предположить, наши конкурсанты переломают себе ноги.
— И тогда я выиграю миллион! — захлопала в ладоши Инесса.
— Да вы кровожадны? — уколол приятельницу Шарль.
— Ну, я менее кровожадна, чем те, кто сейчас готов вцепиться друг другу в горло, в надежде заполучить шейха, — ухмыльнулась Карпинская. — Обратите внимание, что только я, вы, моя соседка Агнешка, да еще пяток мужчин, включая этого немецкого приятеля Аделаиды, не носимся как оглашенные в предвкушении томного вечера с Его Высочеством.
— Кстати, сама Мисс Совершенство, то бишь, госпожа Аделаида, тоже как-то не выглядит особо напомаженной, — профессор Легран с видимым удовольствием указал пальцем на девушку, которая в это время, озираясь, входила в «Луну».
Словно дождавшись появления Аделаиды, в полутёмном зале внезапно вспыхнул пронзительно голубой прожектор, высветивший трансформировавшийся «лунный пейзаж» танцпола в подсвеченную снизу и идеально ровную поверхность, затем заискрилась подсветка сцены, где в белоснежных смокингах сидели музыканты, отстукивая носками туфель ритм самбы, который тут же подхватили, засверкав золотом, саксофоны и трубы, забубнил полированным корпусом, завибрировал низко красавец-контрабас, а стеновые панели окрасились в цвета мексиканской лунной ночи. К Аделаиде подлетел раскрасневшийся, запыхавшийся Дэн:
— Потанцуем?
— Ой, давай не сейчас, — смутилась девушка. — Лучше принеси мне какой-нибудь коктейль. Я, правда, не ужинала и он сейчас мне ударит в голову… Но пока мамы и Дока нет, то почему бы и не похулиганить.
— Одну минутку! Я мигом. Только ответь мне на вопрос: ты уже его видела?
— Кого его?
— Шейха! Или кого там, — шаха, султана, эмира, царя?
Аделаида потупилась. Она терпеть не могла вранья, поэтому не знала, как ответить Дэну (который искренне полагал, что подготовил ей замечательный сюрприз), не расстроив его. Но отвечать ей и не пришлось. Судя по громкому вздоху, который волной пронесся по залу и по томным дамским всхлипам-возгласам, отчасти перекрывшим даже звуки музыки, у Дели за спиной появился именно тот, ради которого сегодня суетилась вся женская половина круиза.
— Смотри же, смотри! — затормошил Аделаиду приятель и почти насильно развернул её за плечи в сторону центрального входа. — Ну как?
— О, боже,… о, БОЖЕ… — вырвалось у девушки невольное восклицание…
В двух десятках шагов от неё стоял Мустафа Юзеф. Но сейчас он был еще прекраснее, еще сексуальнее, чем час назад, ибо восточный халат сменили стильные кожаные брюки, рельефно обрисовавшие длинные ноги и узкий таз, а белоснежная рубашка-апаш с небрежным жабо у глубокого выреза, подчеркнула ширину плеч, красоту и гибкость туловища. Волосы, лишившись арафатки, легли непослушными волнами вокруг бледного лица, небрежно, но так красиво спадая на высокий лоб и скулы.
— Ну вот, и ты тоже, и ты туда же… — пробормотал расстроенный Дэн, мгновенно оценив реакцию Аделаиды. — Ты по-прежнему хочешь выпить? Так я нам принесу… Я, например, внезапно захотел набраться до отключки.
— Нет, Дэн, не уходи. Я не хочу пить. Давай потанцуем, если ты не передумал…
У парня по-мальчишески засверкали глаза, он радостно улыбнулся, подхватил за талию Дели и почти на руках внёс её в центр танцпола.
— Сумасшедший! — засмеялась она, и преодолевая неловкость, с удовольствием отдалась страстным ритмам зажигательной мелодии.
Нужно признаться, что у Аделаиды было несколько «страшных секретов», о которых она никогда и никому не рассказывала. Девушка, которой в силу профессии, приходилось вышагивать по подиуму километрами, принимать самые соблазнительные позы на глазах у многотысячной публики (а самые откровенные на глазах десятков работников съемочных студий) дико стеснялась обычных танцев. Нани почти пять лет жизни угрохала на то, чтобы отучить дочь от этого комплекса, отдав её специалистам лучшей танцевальной студии Нью-Йорка. В результате Аделаида приобрела великолепную технику, могла станцевать практически любой танец из существующих в мире (и станцевать на «отлично»), но внутренний барьер так и не преодолела. Ей всегда становилось крайне неловко, когда на всевозможных приёмах и вечеринках кто-то из мужчин приглашал её на танец.
Так было и в этот раз. Правда, неловкость и чувство, что её рассматривает под микроскопом всё население планеты, сегодня исчезло достаточно быстро. Деля улыбнулась, подумав, что причиной её новой маленькой победы над собой стал Дэн. Он так бережно, игриво, чуть иронично вёл её в этом танце, так заразительно смеялся, так старательно изображал из себя горячего мексиканского мачо, что девушка невольно включилась в эту, почти детскую, игру…
Рядом с молодой и красивой парой виртуозно отплясывала и русская Инесса, которая вела в танце неловкого французского профессора, а также три-четыре пары, ворвавшиеся на танцпол в надежде привлечь внимание шейха.
Одна мелодия сменялась другой, Дэн, запыхавшийся, но внешне неутомимый, превзошёл самого себя, когда повёл Аделаиду в аргентинском танго, о шагах и па которого, не имел ни малейшего представления… Наконец девушка взмолилась:
— Три тысячи чертей, или помоги мне Господь! Давай же чуть-чуть передохнём. Я очень хочу пить, а ещё больше я хочу запрещённого мне мороженого.
— Да! Всё для моей богини, — проворковал Дэн и исчез в той мало освещенной части зала, где располагалась барная стойка.
Аделаида же, недолго думая, приземлилась на один из диванчиков и тут же попала под обстрел вопросов госпожи Карпинской:
— Дорогая Аделаида! Мы с профессором Леграном вам очень рады.
— И я тоже, — промямлила выбившаяся из сил Дели.
— Тогда я буду краткой. Предельно краткой. Объясните мне и моему другу Шарлю, зачем или ради чего ваша матушка организует все эти баснословные по стоимости и совершенно нерентабельные круизы? Ответ на этот вопрос мучает нас уже три дня, и, порой, мне кажется, что он стоит дороже того миллиона, который нам пообещали.
— Вас что-то не устраивает? — мгновенно встала на сторону матери Дели.