Профессор с юношеским задором перехватил планшет и одним движением пальцев увеличил изображение:
— Вот оно! Шов! Шов, и потом малозаметная склейка. В этой ступе, дери меня черти, как раз и перевозили этот самый череп. Если я хоть чего-то стою на этом свете, то готов прозакладывать свою душу, утверждая, что мадам Готлиб на наших глазах провернула аферу века — приобрела за три копейки погребальную урну монтаньос с замурованным в ней хрустальным черепом, цены которому нет вообще….
Нани открыла глаза и увидела в расфокусе встревоженное лицо Генри и белоснежную шапку седых волос склонившегося над ней местного доктора. Где-то в стороне толпились испуганные гости острова. Женщина попыталась улыбнуться, так как еще не совсем поняла, что же с ней только что произошло и в этот момент заметила пронзительный взгляд Дока…
Теперь она вспомнила всё и резко встала, чуть не стукнувшись лбом с местным эскулапом.
— Куда же вы, голубушка! Вам нельзя так резко вставать.
— Мне уже много лучше. Благодарю вас, господа. Прошу всех успокоиться и продолжать наслаждаться отдыхом на нашем сказочном острове! Генри, мне нужно срочно увидеть Аделаиду. Вы в курсе, где она может быть? — голос у Нани был одновременно и хрипловат и резок, а интонации были подозрительно похожи на приближающуюся истерику.
— Мисс Аделаида и её жених недавно были в музее.
— Приведите её в мою виллу!
— Но там же у вас эти ваши гости — француз и русская.
— Вы оставили их одних в моем доме? — Нани уже почти кричала, и лишь удивленные лица гостей заставили её взять себя в руки. — Впрочем, конечно… Я понимаю. Вас, наверное, срочно вызвали сюда.
— Всё именно так и было, миссис Готлиб.
— Тем не менее, ступайте! Я спокойно доберусь сама. После обморока мне будет полезно пройтись по свежему воздуху.
— Но сейчас довольно жарко…
— Ступайте, я сказала!
Нани развернулась и быстро покинула помещение ресторана, нервно срывая на ходу лайковую перчатку, которая стала липкой и влажной от пота.
Итак, Михаэль Эткинд узнал всё. Всё, что было похоронено тридцать лет назад и казалось уже почти совсем нереальным. Что же теперь делать? Что делать? У кого спросить совета? Даже если этот чёртов психоаналитик и не рискнёт ничего рассказать Аделаиде, Нани никогда не сможет жить как прежде. Страх разоблачения будит душить её с каждым прожитым днём всё сильнее. Страх потерять репутацию, Раджа, Дели… Господи! Но ведь Док сказал ей не только это?!! Он посмел утверждать, что Аделаида беременна! Беременна каким-то там двадцатым, что ли по счету, ребенком этого проклятого шейха.
Нани застонала и прислонилась спиной к огромной пальме, мимо которой секунду назад почти пробегала. У неё снова подкосились колени и закружилась голова.
Ловушка! Она была в ловушке! Мустафа шантажом заставил её подписать брачный контракт, но у Нани оставалась маленькая надежда избежать его выполнения… Теперь же и её уже не было. Проклятый араб! Беспутная девка! А-а-а-а! Кругом одни враги! Зная Аделаиду, Нани была уверена, что та ни за что на свете не согласиться стать четвертой женой в гареме, а, следовательно, Мустафа сможет обнародовать весь тот компромат, который собрали его ищейки. И если к этому добавить знания Эткинда, то Нани оставалось просто пустить себе пули в лоб, или…
Или убить их всех!
Эта мысль была столь неожиданной и отрезвляющей, что женщина вдруг почувствовала себя вполне сносно. А что? Это совсем неплохая идея — убрать со своей дороги Дока, потом Мустафу, а потом…
— Здравствуйте, мадам Готлиб! — раздалось из-за огромного куста цветущего гименокаллиса, или знаменитой «лилии-паука». И уже само название кустарника не предвещало ничего хорошего.
«Паутина! Кругом сплошные паучьи ловушки!» — успела подумать Нани, автоматически кивая Шарлю и Инессе. А это были именно они.
— Мы не рискнули оставаться в вашем доме в одиночестве, ибо это не комильфо… — осторожно произнёс профессор Легран.
— Да! Сидеть взаперти, как тигры в клетке, или как охранники всех ваших богатств нам не хотелось! — Вставила свои пять копеек русская гостья. — Вот мы и вышли в сад. Надо сказать, что ваша вила, мадам Готлиб, расположена удобнее всех. И пристань рядом, и ресторан.
— Вы… мне… предъявляете претензии? Не кажется ли вам, что это уже переходит все границы?! — Нани попробовала себя удержать в рамках приличия.
— Ой, простите мою подругу… Она иногда не очень верно формулирует мысли. Мы, безусловно, очень признательны вам и за гостеприимство, и за возможность увидеть и сфотографировать обстановку вашей личной виллы. Меня, например, потряс ваш кабинет. Там собраны такие раритеты, такие тома, такая живопись..
Профессор Легран попытался встать между алучущей крови миллиардерши Инессой и госпожой Готлиб. Но мадам Карпинская вынырнула из-за его плеча:
— Ага! И еще у вас очень красивая гардеробная. И такая, знаете, неожиданная. Черепа там разные хранятся… На Хэллоуин, что ли собрались?
«Ну вот и всё! — устало улыбнулась про себя Нани. — Теперь мне нужно будет убить не двоих, а четверых. Впрочем, разве это что-то меняет?»
Аделаида ворвалась в покои матери сияющая, лёгкая, прекрасная. Даже круги под глазами, даже некоторая излишняя бледность удивительно шли к ней, делая её шоколадные глаза и рубиновую шевелюру еще ярче, еще изысканней.
— Мамуля, что произошло? Почему такая спешка? Это из-за тебя или из-за меня?
Нани поспешно затушила сигарету и даже помахала рукой, чтобы развеять клубы сизого дыма, повисшие в гостиной. Если Деля беременна, то вдыхать отраву ей, точно, не стоит:
— Девочка моя, послушай… Сейчас ты отправишься в мою ванную комнату и сделаешь вот этот несложный тест, — Нани движением фокусника извлекла на свет божий две колбочки.
— Мам, ты серьёзно? Это же тест на беременность???
— Совершенно серьёзно. У твоей матери…, то есть, у меня, был сверхранний токсикоз. И я боюсь, очень боюсь, что все твои недомогания и тошнота свидетельствуют о том, что у тебя это наследственное.
— Ты шутишь? — Аделаида засмеялась, но тут же одёрнула себя, покраснела и буквально выхватила тесты из рук матери. — Мамуль, если ТЫ так думаешь, и полоски это подтвердят… Боже! Какое же счастье! Господи, я даже не представляла, что всё может быть так волшебно.
Аделаида стремительно унеслась в ванную, а посеревшая за этот день Нани вышла на веранду, чтобы покурить на свежем воздухе. Она была готова к разговору с дочерью. В любом случае. Через 10 минут на веранду тенью просочилась Дели, и по расширившимся от восторга и ужаса глазам девушки, мадам Готлиб поняла всё:
— Тест положительный? — для проформы уточнила она.
— Да! — выдохнула Аделаида и заплакала. — Мамочка, я так счастлива… Только почему-то ноги подкашиваются. Хотя больше всего на свете мне хочется броситься к Мустафе и обо всём ему рассказать!
— Не торопись, Аделаида. Новость, безусловно, прекрасная, но, боюсь, я тебя сейчас несколько огорчу. Ты бы присела, что ли…
— Огорчишь? Мама, но чем? Сейчас меня может огорчить только две вещи: это твоё и папино здоровье. Всё остальное будет только радовать.
— Видишь ли, девочка моя… Мы с тобой почти совсем не говорили о брачном контракте. А с ним не всё просто. Я не хотела тебя расстраивать, посему не упомянула, что у Мустафы ты будешь уже четвертой женой, а твой ребёнок двадцать каким-то по счёту…
— Что???!!! Мама, ты шутишь? Это, правда, глупый розыгрыш! — Аделаида сжала кулаки, — Я подозревала, что Мустафа тебе кажется таким… кажется таким, что…
— Увы, нет. Нет! — поспешно перебила Нани, — Аделаида, пойми, я была вынуждена подписать этот контракт, ибо на кону была моя и папина репутация. Твой Мустафа нанял шпионов, соглядатаев, ищеек. Они разворошили сто тысяч осиновых гнёзд, перетрясли кучу грязного белья, которого у каждого в жизни предостаточно… Если бы я отказалась от вашей свадьбы, всё это было бы предано огласке. Пойми, дитя, мне казалось, что ты со временем сама разберёшься в личности Мустафы и воспротивишься браку. Но я никак не рассчитывала на такое стремительное развитие событий. И теперь просто не знаю, что делать. Мустафа, как любой араб, никогда не откажется от женщины, которая носит под сердцем его ребенка.
Нани неожиданно расплакалась. Аделаида не видела мать плачущей ни разу в жизни. Девушка прижала руки к горлу и почти прохрипела:
— Мам… Как же так? Ты всерьёз? Как четвёртая жена? Четвёртая?!.. Очередная? А остальные куда делись? Погоди! Какие ищейки? Какое грязное бельё? Бред какой-то! Ты не хочешь нашей свадьбы? Ты НЕ ХОЧЕШЬ нашей свадьбы! Вот и ответ!
В этот момент лазоревое небо острова Пу, которое за последний час хмурилось всё больше, внезапно потемнело совсем, а потом громогласной отрыжкой сотрясло остров, ощерилось перекрестьями молний и ударило не то, что дождём — крупнокалиберным градом. Для Аделаиды и Нани, которые были полностью погружены в свои проблемы, природный катаклизм оказался полным, неожиданным, но каким-то символическим сюрпризом. Фактически, предзнаменованием.
Аделаида с Нани одновременно вздрогнули и поспешили вернуться в гостиную. Среагировав на датчик за окном, тут же вспыхнул весёлым пламенем камин.
— Деточка, выслушай меня внимательно. Шейх тебе не пара. Не потому, что он араб. Не потому, что он донельзя избалован и развращён… Жёны у него не бывшие, а самые, что ни на есть, настоящие. Как, впрочем, и дети. В интернете их снимки, правда, не выложены, но при моих возможностях обнаружить фотографии не составило труда. Тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО придётся стать четвёртой женой Мустафы, принять ислам, забыть о ревности и радоваться уже тому, что пятой жены, скорее всего, не будет. Если не принимать во внимание всяких наложниц.
— Мама, какой ужас ты говоришь!!!
Дэн и Док пережидали грозу в одном из баров острова Пу. Этот бар они открыли для себя совершенно случайно. Находился он вдали от основных вилл, и был предназначен, скорее всего, для местных сотрудников. Несмотря гордое имя «Королева Британии» и огромный портрет Елизаветы, внутри никто бы не нашёл элегантно одетых снобов с сигарами и бокалами коньяка в руках. Публика здесь присутствовала совершенно разношерстная, что вполне соответствовало атмосфере заведения. Это был классический паб, в котором пиво лилось рекой, можно было сыграть в бильярд или перекусить под аккомпанемент живой музыки.