Перегрин нервно кивнул. Адам повернулся к Маклеоду.
– Ноэль, возможно, позже мне понадобится ваша помощь, но пока я буду весьма вам благодарен, если вы просто посторожите дверь. Дело предстоит достаточно серьезное, нельзя допустить, чтобы нам помешали.
Инспектор кивнул:
– Правда ваша, Адам. Обещаю вам, что ни одна душа не войдет в эту комнату, если только не протаранит дверь бульдозером.
Адам коротко улыбнулся в ответ на это заверение, подождал, пока двое помощников не займут свои места, и только тогда достал из кармана брюк свой перстень с сапфиром. Несколько мгновений он бесцельно вертел его в руках, потом надел на средний палец правой руки. Касаясь большим и указательным пальцами той же руки края стола, обшитого нержавеющей сталью, он обошел тело по часовой стрелке, начиная с головы, а затем возложил на блестящую металлическую поверхность обе руки, как на алтарь.
С минуту он стоял так, не шевелясь, закрыв глаза и откинув голову назад, потом задержал дыхание и заставил свой разум скользнуть за пределы окружающей реальности. Из островка безмолвия в центре собственного “я” вознес он слова короткой молитвы-заклинания.
– О Звезда Морей, Могущественнейший Разум, стань светом передо мной и позади меня, – прошептал он. – Стань маяком во мгле, путеводной звездой, что защитит меня…
Поначалу он не ощущал ничего, кроме шума далекого прибоя – собственного сердцебиения. Потом тишину разом разрезало дыхание ветра, коснувшееся его лица ободряющим поцелуем. И стоило ему назвать себя, как забрезжил рассвет.
Сначала это было всего лишь неяркое свечение. По мере того как оно усиливалось, он обнаружил, что стоит в центре пустого помещения с голыми каменными стенами. Прямо перед ним в стене была массивная, окованная железом дверь, напоминающая тюремную. На вбитом слева от двери железном крюке висел тяжелый, покрытый ржавчиной ключ.
Воздух в помещении был напитан злобой. Адам ощущал ее нервными окончаниями – это напоминало потрескивание ионизированного воздуха в грозу. Источник злобы находился по ту сторону тюремной двери. У Адама не возникало сомнений в том, что источник этот некогда откликался на имя Майкл Скотт.
Долгую минуту Адам изучал обстановку: пытался оценить кроющуюся за визуальным образом психическую основу. Логика символа диктовала ему единственно возможные действия: взять ключ, отпереть дверь и освободить заключенный за ней дух Скотта. Это казалось подозрительно простым, но и альтернативы этому он не видел. В конце концов, прекрасно понимая, что идет на риск, он взял себя в руки и потянулся к ключу. Тот снялся с крюка без малейшего сопротивления.
Адам мысленно облегченно вздохнул и пристальнее присмотрелся к ключу. Он был тяжелый, из-под ржавчины проглядывала замысловатая гравировка, но точная его форма почему-то ускользала от взгляда. Стараясь не обращать внимания на тревожное покалывание в затылке, он вставил ключ в скважину и с усилием повернул по часовой стрелке.
Замок щелкнул, и дверь распахнулась. В то же самое мгновение Адама охватило пламя.
Огонь окружал его со всех сторон. Он попытался вырваться из него и обнаружил, что привязан к высокому столбу. Высоко над головой уперлись в небо две башни готического собора, окутанные клубами жирного дыма. Площадь перед ним была заполнена толпой зевак, осыпавших его проклятиями на каком-то древнем наречии.
Невыносимый жар пронизывал его ноги, обугливая плоть. За какие-то несколько секунд вся нижняя половина его тела скрылась в огне. Рев пламени заглушил крик, готовый вырваться из его горла. Спасения не было… не было…
НЕТ!
В самый разгар муки он заставил себя мыслить внятно. Это не Париж! – кричала современная часть его рассудка. – Париж был тогда. Это – теперь!
НУ ЖЕ!
Ты не Жоффруа де Сен-Клер! Ты – Адам! Сэр Адам Синклер – лорд Стратмурна – барон Темпльмора – Повелитель Охоты!
Цепляясь как за соломинку за эти слова – ниточку, связывающую его с его нынешним “я”, – он словно молитву повторял свои имя и титулы: пусть прошлое останется в прошлом. Языки пламени дрогнули под напором его убежденности, в это краткое мгновение передышки он собрался и призвал спасительные силы, что были дарованы ему Светом. Новая энергия забурлила в нем весенним ручьем. Узы, связывавшие его, порвались и рассыпались в прах; огонь, злобно шипя, погас. Подобно фениксу с фамильного герба Синклеров, его освобожденный дух взмыл из золы прежних воплощений. Когда обычные чувства вернулись к нему, он снова стоял в смотровой морга центральной больницы Бордерз.
Перегрин смотрел на него с нескрываемой тревогой. Стоило Адаму открыть глаза, как он бросился к нему.
– С вами все в порядке? – спросил он.
Адам осторожно кивнул – голова его слегка кружилась. Из-за плеча Перегрина вынырнуло лицо Маклеода.
– Черт возьми, что случилось? Вы кричали. Я уж испугался, как бы кто из официантов не прибежал на шум.
Адам сделал глубокий вдох, приходя в себя.
– Какое-то мгновение мне казалось, что прошлое повторяется снова, – хрипло ответил он.
– Вы имеете в виду ваше прошлое, – констатировал Маклеод. – Что это было, какая-то ловушка?
– Не совсем, – нахмурился Адам, вспоминая, – не столько ловушка, сколько… скажем так, побочный эффект заклинания, которое наши надменные приятели использовали, чтобы обуздать Скотта.
Маклеод продолжал вопросительно смотреть на него, так что ему пришлось объяснить подробнее.
– Попробуем по-другому, – вздохнул он. – Скажем так: заклинание нацелено на то, чтобы… активировать резонансы прошлого. Всякий, попадающий в это поле, рискует пережить эпизод из собственной истории.
– Значит, вы считаете, они ожидали какого-то вмешательства? – спросил Маклеод.
Адам задумчиво покачал головой.
– На этом уровне – нет. Я сомневаюсь в том, что они вообще ожидали, что следствие пойдет по правильному пути. Если бы они думали об этом, им бы не составило особого труда привести все у могилы в порядок – на это ушло бы гораздо меньше времени, чем на расстановку ловушек. Я сомневаюсь даже, что они сделали это намеренно. Это просто осталось от их действий по возвращении Скотта. Зато это хорошо характеризует их действия как плохо предсказуемые и опасные. Нам лучше быть теперь начеку.
Перегрин кивнул – в его лице страх мешался с неуверенностью. Маклеод согласно буркнул что-то под нос.
– А что тогда делать со Скоттом?
– Я уничтожил только часть заклятия, – ответил Адам. – Нам предстоит завершить его физическое снятие. Правда, эта часть должна быть не такой сложной, как первая. И кстати, если это у меня выйдет, мне хотелось бы узнать, что он им сказал.
Маклеод с уважением посмотрел на него, потом успокоенно вздохнул.
– Ну раз так, я снова возьму на себя дверь.
Он вернулся на свой пост. Перегрин все тем же перепуганным взглядом следил за тем, как Адам, глубоко вздохнув, проделывает серию ритуальных пассов, завершившихся начертанием пентаграммы и креста в воздухе над телом. После этого он начертил пальцем на лбу Скотта еще один знак, а потом коснулся висков Скотта большим и безымянным пальцами правой руки, зажмурился и произнес еще одно, последнее заклинание так тихо, что Перегрин не смог расслышать.
Тело на столе дрогнуло. Безгубый рот приоткрылся, показав желтые зубы. Дрожь превратилась в конвульсии, несколько секунд сотрясавшие тело. Потом они стихли, только кончики пальцев продолжали подрагивать.
Пару секунд Адам не шевелился, потом открыл глаза. Он убрал руку со лба Скотта и повернулся к Маклеоду.
– Прошу прощения, но мне нужна ваша помощь, Ноэль, – мягко произнес он. – Скотт не против – даже хочет – общаться с нами, но тело его слишком разложилось для этого. Не согласитесь ли вы стать на время его голосом?
Маклеод поморщился и вздохнул.
– Я боялся чего-то в этом роде, – буркнул он, жестом подзывая Перегрина занять его место. Он наклонился, проверяя замок, и подошел к Адаму. – Хорошо еще, настоятель сейчас меня не видит, а то бы он добился моего отлучения от церкви.
Подойдя к столу, ставшему на время их алтарем, он тоже сделал рукой ритуальный знак, что вызвало на лице отозвавшегося ему таким же жестом Адама легкую улыбку.
– Забудем о настоятеле, – легко ответил тот. – Скажите лучше, как на это посмотрит ваше полицейское начальство?
– Ну, эти-то просто дуба дадут! Ладно, начнем.
Обойдя стол, он остановился лицом к Адаму так, чтобы тело находилось как раз между ними. Маклеод снял очки и сунул их в нагрудный карман пиджака, потом положил руки на стол так же, как это сделал Адам, и зажмурился. Дыхание его почти сразу же замедлилось, что Перегрин научился уже распознавать как начальную стадию транса. Лицо Адама тоже расслабилось, приняв отрешенное выражение.
В комнате воцарилось молчание. После долгой паузы Адам протянул руку и коснулся Маклеода между глаз, потом вернул руки на стол и пристально посмотрел на лежащий между ними труп.
– Дверь отворена для тебя, – произнес он. – Взойди без опаски.
Последовала короткая пауза, потом по массивной фигуре Маклеода пробежала дрожь. Он сделал глубокий вдох и открыл глаза. Стоявший у двери Перегрин едва не поперхнулся, ибо живой разум, засветившийся в голубых глазах, явно не принадлежал полицейскому инспектору.
– Говори, брат, – мягко настаивал голос Адама. Маклеод открыл рот. Мгновение он не издавал ни звука, потом послышался незнакомый, взволнованный голос.
– Что это за место? – спросило существо, которое управляло теперь телом Маклеода. – Где я, в каком пространстве и времени?
– Ты в Мелроузе, – ответил Адам, голос которого оставался спокойным и ровным. – Но восемь столетий миновало с тех пор, как ты упокоился.
– А сколько прошло со времени, как меня призвали обратно?
– Точно не известно, – сказал Адам. – По меньшей мере двенадцать или четырнадцать часов, возможно, даже восемнадцать.
– Восемнадцать часов! – В голубых глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Потом взгляд скользнул в сторону, уставившись куда-то между Адамом и Перегрином, словно он пытался разглядеть что-то вдалеке.