Я был только сталью и гневом.
Завопили тысячи сирен. Их непрерывный визг разжег мою ярость, они вытащили меня из моей дремоты и привели в сводчатый коридор. Изувеченные тела Расчленителей и истерзанные останки людей-ауксилариев покрывали пол тошнотворной пастой. Оружие гремело со всех сторон. Я зарычал в ответ и ударил по стене массивным силовым кулаком, дарованным моему адамантиевому туловищу. Я ринулся в смежный коридор, круша остроконечными пластинами моих ног выступающие позвоночники существ. Я ревел, ликуя, когда мои аудио-сенсоры улавливали треск хребтов ксеносов и передавали звук в мой мозг. Новая орда существ бросилась ко мне. Я поймал одно и моментально раздавил, из другой моей руки вырвался поток пламени, который смыл остатки орды и очистил коридор от их мерзкой заразы.
У меня за спиной раздалось рычание. Я повернулся, но недостаточно быстро. Чудовищная тварь с пастью, сочащейся огненной кислотой, бросилась на меня. Она взвизгнула от боли, когда мой кулак ударил ее в морду, но продолжала прижимать меня к стене. Ее когти, каждый длиной с мой корпус, вонзились в меня. Но я не почувствовал боли, когда она разорвала хватку и рассекла меня надвое одним текучим движением. Мой разбитый саркофаг упал на пол, словно стреляные гильзы какого-то могучего осадного орудия.
Мой силовой элемент поврежден. Работа моего мозга скоро прекратится. Я не проснусь после этой последней смерти. И я рад.
Энди СмайлиУскорение
Я один, а их много. Но я превозмогаю.
Кажущийся огромным болтерный снаряд словно сквозь воду ползёт к моей голове. Я отклоняюсь и чувствую жар, опаляющий кожу щеки. Полшага и клинок моего гнева отсекает руку стрелка в локте. Он — виновник предательства Сфериды. Его лживый язык — причина анархии, охватившей мир. Я рычу. Мириады вырезанных на его причудливых доспехах лиц кричат от боли, когда мой обратный удар разбивает шлем. Труп ещё падает, а я уже иду вперёд.
Смертные пешки архиврага думали, что без доспехов я стану лёгкой добычей. Их гордыня позволила мне проникнуть в святую святых, чего не смогли бы сделать тысяча воинов. Но я не овца, приведённая на заклание на алтарь тёмного бога, а проклятый зверь. Я Балтиил, библиарий Расчленителей.
Другие двигаются, скалят зубы, нацеливают на меня оружие. Они бы меня убили, будь я в объятиях времени. Пули изрешетили бы тело, лазерный огонь бы сжёг плоть. Я бы умер за считанные секунды. Но законам времени меня не удержать, ибо мой дар ставит меня выше тридцати предателей.
Бум… Бум…
Я слышу едва различимый стук их сердец, плеск текущей крови. Я заставляю кровь пылать, кипеть в их венах с яростью сверхновой звезды. Я убиваю их одной мыслью. Предатели разлетаются в клочья, когда лопаются их вены. Оружие падает на пол словно листья с осенних деревьев. Шипящие капли падают на меня словно адские снежинки. Я рвусь вперёд, наслаждаясь их прикосновением, и открываю рот, дабы вкусить крови.
Неделями я отчаянно хотел убивать. В разум словно погрузилась раскалённая игла, страшная жажда, которой не утолить воде. Экипаж «Брошенного копья», торгового судна, доставившего меня на Сфериду, местные жители, мимо которых я шёл, приспешники вероломного ковена — запретные лакомства, вкусив которые я бы утратил победу. И теперь я радуюсь освобождению, медный привкус тёплой, свежей крови доводит меня до экстаза.
Труп Морхана корчится, когда я прохожу мимо. Ублюдок-псайкер был единственным, кто мог бы угадать мою истинную природу, но предупреждение умерло на его губах, когда я призвал дар и вырвал себя из времени. Неспособный последовать за мной в будущее или укорениться в настоящем разум Морхана разорвался на части, а тело выжег изнутри психовременной сдвиг.
Остался лишь губернатор Кади Арен. Тот, чья слабость стоила жизни миллионам. Причина, по которой я здесь. По лбу катятся капли пота, когда шок сменяется ужасом. Я чувствую панику. Его оружие заряжено. Голубой ореол появляется вокруг дула, когда он отчаянно сжимает курок. Я рычу — он слишком далеко. Время тянет меня обратно. Взмахнув рукой, я направляю свой гнев в разряды багровых молний. Они срываются с протянутых пальцев, сдирают абляционные пластины украшенной драгоценными камнями брони, впиваются в плоть. Его рот раскрывается в крике, когда жуткие энергии срывают плоть с костей и выжигают душу. Угольки трупа Арена мерцают, а затем исчезают. Я задыхаюсь, изо рта капает слюна, а пульс становится оглушительным грохотом, когда я ощущаю психическую отдачу его смерти.
Время притягивает меня, и я замираю, тяжело дыша. Вокруг лежат мёртвые враги, но это ещё не конец.
Я переоценил свои силы. Я слишком многое притянул из Имматериума.
От кожи идут клубы тёмного дыма. Грохот далёкой битвы заглушает скрежет алчных когтей.
— Кровью Его я сотворён, — я начинаю катехизис, когда приходит боль.
Тысячи шепчущих голосов угрожают поглотить мой разум. Твари, демоны, ожившие кошмары терзают грани моего сознания. Шёлковые языки шепчут гнусные обещания и ложные истины. Моя плоть истощена, разбита, но лишь её они просят в обмен на конец всей этой муки.
— Кровью Его я защищён.
Кровь, уже моя, течёт изо рта и носа.
Я борюсь против охватывающей разум тьмы, чувствую, как трещат кости, когда тело скручивает спазм.
— Кровью Его я восторжествую.
Я чувствую, как разочарованно ревут твари варпа, когда моя воля отталкивает их, ограждает душу от порчи.
Я сдерживаю крик, когда мучительная боль раздирает кожу словно землетрясение. Я падаю на залитые кровью камни. Глаза закрываются, и я почиваю в анабиозной коме, веря, что милостью Сангвиния братья найдут меня прежде, чем демоны вернутся.
Я один, а их много. Но я превозмогаю.
Энди СмайлиГабриэль Сэт: Расчленитель
Габриэль Сет в одиночестве сидел во мраке штурмового корабля. Тяжёлый чёрный саван скрывал его доспехи, широкий капюшон закрывал лицо и горящий в глазах невыразимый гнев. Склонив голову и согнувшись, Сет молчал, чувствуя лишь вибрации, проходящие через отсек входящего в атмосферу Ваала корабля.
— Спуск закончен. Направляемся к доку. Прибытие через три минуты, — донёсся до него голос пилота-сервитора. Но в докладе не было нужды, ведь Сет уже бывал на Ваале и тысячи раз стоял под его опалёнными войной небесами. Он мог определить местоположение по малейшему изменению курса корабля и знал с точностью до мгновения сколько времени осталось до посадки: на две секунды меньше, чем по оценкам сервитора. По той же причине он отключил внешние пикт-каналы и тактический гололит. Ему не нужно было смотреть на ржаво-красные пустыни и токсичные низины этого мира. Сет хорошо знал, в каком аду рождаются ангелы.
— Одна минута.
Сет выпрямился и расправил плечи, тряхнул головой, сжимая и разжимая пальцы. Поднявшись, как только корабль сел, он нажал на активатор люка. Сет стоял, слушая, как всё громче бьётся кровь в венах, пока рёв двигателей сменялся тихим воем.
— Имум-атерро, — когда опустилась штурмовая рампа, Сет прорычал команду-ликвидатор и начал спускаться.
Позади пилот-сервитор содрогался, изрыгая нечитаемый машинный код, когда выгорали его нервные соединения и испарялись базы данных. Кроме Кровавых Ангелов лишь великие магистры разрозненных сынов Сангивния знали, где сейчас стоит Сет, и так и должно было остаться.
Мало кому было известно и о покрытой пеплом дороге, по которой шёл магистр, и о сводчатом реклюзиаме в конце. Он шёл в земле тайн, под зданиями, созданными из-за стыда и страшной ненависти. Над ним возвышались до небес на опалённых огнём постаментах древние статуи благородных героев Ваала. Каждый из них держал два оружия, направив одно к небу, а другое в землю. То были бессмертные стражи, защищающие от внешних и внутренних врагов.
Сет шагнул вперёд и остановился, заметив на ближайшей статуе движение. Среди заклёпок наплечника притаился хор эрелимов. Пять капелланов Кровавых Ангелов скрывались в тенях, следя за шедшим к реклюзиаму магистром. Лишённые всех украшений и символов кроме выгравированного на плечах герба ордена воины были тёмными отражениями сангвинарных стражей, что стояли в свете вместе с Данте. Даже их шлемы-черепа были тёмными как беспросветная ночь, а прыжковые ранцы окружал ореол чернейших перьев. Ничто, кроме мерцания багровых линз не выдавало их в полумраке.
Сет бросил на них свирепый взгляд и покачал головой с медленной уверенностью вытаскивающего из собственной груди клинок человека. Ничто не преградит ему путь в реклюзиам, и если эрелимы вмешаются, то он убьёт их.
Дверь в огромную капеллу была вычурной плитой из железа и пластали. Среди скрытых под масками херувимов с тонкими серпами были видны письмена на древнем ваалитском санскрите.
«Император послал своих сынов сделать то, что не под силу людям. Они должны были избавить их от слабостей плоти и грехов разума, преграждавших путь к величию. Посланные Им сыны должны были нести бремя жизни и смерти, чтобы люди процветали. Сия тяжкая ноша стала ядом в крови сынов Его, и послал Император Палача своего, дабы избавить страждущих».
Сет зарычал, прочитав отрывок вслух. Слова и поэзия не меняли истинной сути вещей. Убийство есть убийство, жизнь есть жизнь, а палач это лишь другое имя убийцы. Он посмотрел на исчезающие в небе шпили из позолоченного металла. Этот реклюзиам возвели не во имя величия Императора, не для того, чтобы направлять его паству. Он был создан с единственной целью — узаконить убийство одного брата другим.
Сорвав перчатку, Сет ударил по биосканеру дверей. Гладкая панель загудела, замерцала янтарным светом. Через мгновение сводчатые двери раскрылись, притянутые скрытыми поршнями, шипящими от давления. Сет вошёл, едва двери разошлись достаточно широко, чтобы вместить его широкие плечи.
Его встретила тьма, непроглядный мрак, в котором могли видеть лишь улучшенные глаза космодесантников. С каждым шагом доносилось пустое, щёлкающее эхо. Сет не смотрел вниз, ведь звук был знаком. Он знал, что путь ему устилает не галька, а черепа. Воздух был холодным и туманным.