О поддержке французских банков Crédit Lyonnais и Banque du Phénix Жильберта Бо уже позаботилась. После того как французские инвесторы сошлись в решении отказать Стивену Рубину в дисконте, им пришлось возглавить миссию по спасению Adidas. На совещании в Мюнхене Жильберта Бо уговаривала их в случае необходимости в последний раз прийти ей на выручку. Crédit Lyonnais, учреждение, уже вложившее огромную сумму, наконец пообещало, если потребуется, уладить дела с немецкими банками.
Но помощь пришла со стороны Дитриха Кёлльхофера, главы банка Die Bayerische Vereinsbank AG. У него, члена наблюдательного совета Adidas, сложилось очень высокое мнение о Жильберте Бо. После ее речи он отвел в сторону нескольких немецких банкиров и убедил их поддерживать жизнь в Adidas, пока французские банки продолжают свой отчаянный поиск покупателей.
Вернувшись за стол переговоров, представители немецких банков дали француженке зеленый свет. Они подставят плечо своим французским коллегам и внесут еще 100 миллионов марок. При этом Жильберта Бо должна была взять управление предприятием на себя, пока не будет найдено долгосрочное решение. Йегги согласился покинуть пост, раз уж выкуп менеджерами не состоялся. Жильберта Бо и Аксель Маркус вздохнули с облегчением. Но заботы финансовых руководителей на этом не закончились, так как один банк не поверил ни увещеваниям Жильберты Бо, ни полным надежд прогнозам. Как назло, упрямцем оказался Дойче банк, и поэтому все соглашение оказалось под угрозой. Из-за порядков, принятых в немецкой банковской системе, капитуляция Дойче банка могла стать смертным приговором для Adidas.
Пока в Херцогенаурахе по-прежнему курсировали слухи о предстоящем банкротстве, Аксель Маркус отправился во Франкфурт на встречу с двумя представителями. Как и Жильберта Бо, он указывал на позитивные тенденции и демонстрировал диаграммы, показывающие рост заказов на будущий сезон. Банковские специалисты воздержались от замечания, что такие же прогнозы в прошлые годы оказались совершенно ошибочными. Возможно, они просто-напросто испугались града упреков и обвинений в случае краха компании, но в итоге они объявили о готовности поддержать новое кредитное соглашение в миллиард марок.
В Херцогенаурахе все обрадовались благополучному исходу, но новость о том, что мадам Бо теперь заняла кресло начальника, пришлась не по вкусу. При всех стараниях команды создать компании имидж, нацеленный на спортивных молодых людей, у руля вдруг оказывается скромно одетая француженка с убранными в высокий консервативный пучок серебристыми волосами, которая, вероятно, ни разу в своей жизни не носила кроссовок. «Она могла бы быть моей бабушкой», – заметил один из молодых менеджеров.
Неудовольствие, однако, скоро растворилось. Люди, работавшие с ней бок о бок, быстро оценили ее острый ум. Она в 16 лет поступила ученицей в банк Селигманов, и там темноволосую красавицу ожидал стремительный карьерный взлет, который вывел ее на позицию руководителя, ведающего всеми международнымы вопросами. В ее лице менеджеры Adidas получили бескомпромиссную начальницу, уверенной рукой правившую предприятием. Молодые кадры, полные поначалу скепсиса, обнаружили, что «Жильберта и в самом деле читала наши отчеты» и «она не боялась принимать жесткие решения». Активным проведением сокращений и мероприятий по реструктуризации она заработала себе уважение упрямых херцогенаурахских мачо. К удивлению коллег, она прекрасно поладила даже с Робом Штрассером. Одновременно Жильберта Бо продолжала поиск инвесторов, которые дали бы возможность Бернару Тапи и французским банкам расстаться с Adidas. Представители банков были приглашены на несколько встреч с заинтересованными в покупке лицами. Менеджеры Adidas делали презентации для целого ряда хорошо обеспеченных фабрикантов из Гонконга, Японии и Северной Америки, но никто из них не ухватился за этот шанс.
Бернар Тапи в Париже постепенно начинал нервничать. Судебный спор из-за растраты, затеянный его бывшим деловым партнером Жоржем Траншаном, был уже улажен. Теперь на пути возможного возвращения в обшитый дубовыми панелями кабинет министра стояли лишь BTF и его контрольный пакет акций Adidas. Раздосадованный отказом Стивена Рубина, он наседал на финансовый департамент и банки, чтобы те поскорее нашли другое решение. Он напряженно следил за инициированными мадам Бо переговорами, но список потенциальных инвесторов становился все короче, и он падал духом.
Французские банки от отчаяния даже пытались возобновить диалог со Стивеном Рубином. Но тот решил полностью самоустраниться и в конце ноября сбыть с рук свою оставшуюся долю в 20,05 процента. Мало того, что попытка продать Adidas провалилась, – банки еще больше усугубили дело, увеличив гору долгов Тапи на 147,5 миллиона марок приобретением акций Рубина. Тогда они, наконец, разработали план – план, который приведет всех вовлеченных в него к еще бо́льшим осложнениям.
Глава 28. Подарок на миллиард
Одной холодной февральской ночью 1993 года двое посетителей парижской пивной Presbourg, что за Триумфальной аркой, в отличнейшем расположении духа наслаждались отменным стейком. В изысканных кабинетах Banque du Phénix, буквально в двух шагах от трактира, целое войско юристов и банковских экспертов вносило последние правки в запутанный договор, делавший их новыми владельцами Adidas. Они не желали углубляться во все детали, ведь они понимали главное: предприятие досталось им практически даром.
Робер Луи-Дрейфус и Кристиан Турр превосходно разыграли свои карты. В прошедшие месяцы банки уступали одному их требованию за другим. Они так торопились порвать отношения с Бернаром Тапи, что пошли на сделку, в которой оба компаньона ничем не рисковали. Три месяца назад Adidas, можно сказать, принесли французам на блюдечке. 7 ноября 1992 года Жан-Поль Чан, управляющий Banque du Phénix, пожертвовал своим субботним утром, чтобы в квартире Жильберты Бо познакомиться с новым канадским инвестором. Однако быстро выяснилось, что переговоры ни к чему не приведут, и Чан дал волю своим мыслям. Внезапно он вырвал листок бумаги из блокнота, нацарапал на нем слова «Робер Луи-Дрейфус» и протянул его своему соседу Генри Фильо, также витавшему в облаках.
Как руководитель Clinvest, подразделения Crédit Lyonnais по инвестиционному банкингу, Генри Фильо тоже активно искал инвесторов для Adidas. Поэтому он был полностью в курсе дел. Бернар Тапи задолжал банку по меньшей мере 1,1 миллиард франков и был при этом практически банкротом, а около 10 % указанной суммы составлял долг самой компании Adidas. В попытках продать компанию Фильо преследовали неудачи. После переговоров в то субботнее утро Жан-Поль Чан рассказал все, что знал о Робере Луи-Дрейфусе. Наследник французской банковской и торговой династии, сделавшей свое внушительное состояние на морских перевозках и зерне, долго считался белой вороной. После работы в компании SG Warburg и лета, проведенного среди фермеров американского Среднего Запада, он заявил, что для карьеры в семейном концерне у него не хватает терпения. Вместо этого он отправился в Гарвард, а затем вложился в IMS – американское агентство маркетинговых исследований, специализировавшееся на здравоохранении. В команде IMS он познакомился со своим земляком Кристианом Турром. Когда Луи-Дрейфус в 1983 году купил акции IMS, стоимость агентства оценивалась в 400 миллионов долларов. Пять лет спустя компания Dun & Bradstreet отдала за него 1,7 миллиарда долларов, и оба француза заработали достаточно для того, чтобы отойти от дел и жить в свое удовольствие.
Этим и занимался Луи-Дрейфус, пока Saatchi & Saatchi не призвало его на помощь. Оба брата-владельца и их международное рекламное агентство, не рассчитав своих сил, излишне увлеклись приобретениями и оказались в критической ситуации. Им срочно нужен был новый директор, который наведет порядок в организации. К счастью, Луи-Дрейфус как раз начал скучать. Он взялся за санацию компании, с долей самоиронии заметив: «У моих друзей не было времени, потому что они до сих пор работали». Мягкими чертами лица, непослушными кудрями и с неизменной толстой сигарой во рту он производил впечатление изнеженного дилетанта. Безупречно одетые британские банкиры были в крайнем недоумении, когда директор агентства абсолютно непринужденно принял их в одних носках. Приглашенный Чарльзом и Морисом Саатчи, он, сам охотно называвший себя лентяем, быстро прославился в Лондоне как прожженный игрок в покер. Характеризуя его, постоянно упоминали его Peugeot 205, количество сэндвичей, которые он поглощал на обед, а также его предполагаемое свидание с красавицей актрисой Ким Бейсингер.
Жан-Поль Чан, невысокий банкир с польско-китайскими корнями, познакомился с Робером Луи-Дрейфусом – менеджером их семейного банка – несколько лет назад. Позже в наблюдательном совете одной французской упаковочной фирмы он встретился и с Кристианом Турром. Тем не менее звонок Чана, раздавшийся одним вечером в доме Турра, стал для того сюрпризом.
Кристиан Турр, конечно же, читал об Adidas и его бедах. Но вложиться в это предприятие ему и в голову не приходило – из-за известных всем проблем компании, провального поиска покупателя и скандальной ауры вокруг Бернара Тапи. И все же он был готов обсудить вопрос со своим партнером Робером Луи-Дрейфусом.
26 ноября 1992 года Жан-Поль Чан провел в офисе Saatchi & Saatchi на Уитфилд-стрит хорошо заученную презентацию, уже отскакивавшую у него от зубов. Adidas, по словам Чана, можно было сравнить с великолепной недвижимостью в фешенебельном районе Парижа. У банков были сложности с продажей предприятия из-за стагнации рынка, но в его ценности не может быть сомнений. В данный момент необходим был лишь опытный менеджер, который проведет концерн через последнюю фазу реструктуризации и сможет заново его «раскачать».
Первоначальная реакция Луи-Дрейфуса была прохладной. После Saatchi & Saatchi он предпочел бы занять пост, не требующий особых усилий с его стороны. Никто не мог ожидать, что он примет это предложение, от которого столь многие отвернулись, не польстившись на скромное жалованье. Ни он сам, ни Кристиан Турр не искали себе работу. Они будут готовы закатать рукава лишь в том случае, если банки пообещают им крупную прибыль.