Отклонение идей Саатчи привело к разладу между Луи-Дрейфусом и братьями, которые, по слухам, называли его «долбаным демократом». Однако разрыв расчистил путь для тесного и устойчивого сотрудничества с Тимом Делани. Во время второй презентации агентство смогло развеять сомнения Луи-Дрейфуса и затем провело несколько рекламных кампаний, которые внесли существенный вклад в возрождение Adidas. «Наш план состоял в том, чтобы оставаться в диалоге с потребителями, нельзя было успокаиваться, – объяснял Делани. – Таким образом бренд останется живым и динамичным и сможет заменить собой новую продукцию, только вышедшую на рынок». Первую серию роликов снимали Дэвид Линч и другие многообещающие режиссеры, их крутили по MTV и Eurosport. Дерзкое послание идеально зацепило европейскую молодежь.
Благодаря курсу «на омоложение» оборот в Европе уверенно рос. И все же Луи-Дрейфусу было ясно, что только перелом ситуации в Соединенных Штатах сможет действительно поставить компанию на ноги. Когда француз только начинал заниматься Adidas, председатель наблюдательного совета Жильберта Бо подписала один смелый договор. Вот в связи с чем. Adidas USA по-прежнему находился под управлением топ-менеджеров Contrarian Group с Питером Уберротом во главе, но они не бились за предприятие в полную силу, и оно по-прежнему терпело убытки: его доля на рынке не превышала унизительно малых 2,5 процента. Для Жильберты Бо существовал лишь один человек, способный исправить положение, – Роб Штрассер собственной персоной.
Составленное Жильбертой Бо соглашение предусматривало, что Adidas выкупит у Штрассера Sports Inc. В новой фирме под названием Adidas America Роб Штрассер, Питер Мур, Мэри МакГолдрик, Синди Хейл, Оуэн Клеменс и еще два менеджера – акционеры Sports Inc., должны были получить долю размером в 35 % в форме акций и опционов. Уберрот, напротив, должен был самоустраниться и отказаться от своих опционов. Соглашение, стоившее Adidas примерно 16,5 миллиона долларов, было подписано в 1993 году в Атланте, лишь за несколько часов до открытия большой выставки спорттоваров Super Show. В это утро четверо менеджеров Sports-Inc. появились у выставочного стенда Adidas и заявили своим коллегам из Contrarian Group, что с этого момента компанией управляют они. Около половины коллектива приняли предложение отныне работать на Adidas America в Портленде, штат Орегон.
Незадолго до сделки с Adidas Sports Inc. арендовало в Портленде бывшую фабрику по пошиву купальников. Менеджеры, приступившие там к работе, могли подыскать себе на складе письменный стол, который грузили на тележку и ставили там, где им захочется. В центре большого офисного помещения были баскетбольное кольцо, музыкальный автомат, теннисный стол и старая канистра из-под бензина, в которую вмещался бочонок пива.
Любопытно, что, как и Херцогенаурахе, Портленд стал «разделенным городом»: на одном берегу реки Уилламетт находилась резиденция Nike, на другом – Adidas. Так или иначе, менеджерам Sports Inc. нравилось вести бой с превосходящим соперником на своей территории. Особенно они любили развлекаться безобидными выходками; так, например, однажды километры портлендских улиц оказались украшены тремя полосками, знаменовавшими, что Adidas будет спонсором городского марафонского забега.
В последующие годы Штрассер и его команда возродили Adidas в США. Когда они пришли в Adidas, газета Sporting Goods Intelligence оценивала оборот предприятия в 215 миллионов долларов. Спустя два года новые лидеры смогли превзойти этот показатель более чем в два раза и зарегистрировать уже 480 миллионов долларов. А через пять лет после выкупа Sports Inc. оборот Adidas в США достиг 1,6 миллиарда долларов.
Робер Луи-Дрейфус, совершенно верно оценивавший значение этого рынка, во время своего первого года в Adidas провел целых четыре месяца в Портленде. Он легко нашел общий язык с Робом Штрассером и работал бок о бок с Питером Муром над омоложением дизайна. Чтобы подстегнуть креативщиков, они не пропускали ни единого совещания дизайнерской команды. Кроме того, был организован обмен с Херцогенаурахом, чтобы американцы могли вдохновляться традициями предприятия, пока немцы в США знакомятся с современной молодежной культурой. С этой целью правильные до мозга костей немецкие дизайнеры снова и снова ходили на экскурсии в черные кварталы.
Совместная работа давала плоды. Второй проект новой стратегии, последовавший за функциональной линейкой Equipment, инициированной Робом Штрассером три года назад, назывался «Originals»[19]. Как только в моду вошло ретро, Луи-Дрейфус пролистал старые каталоги Adidas и поручил Питеру Муру выбрать оттуда на каждый сезон по паре моделей, которые затем были слегка усовершенствованы и заново выпущены. Некоторые кроссовки этой коллекции скоро оказались на ногах знаменитостей – Мадонна и Клаудия Шиффер любили появляться перед камерой в своих кроссовках «Gazelle». Как утверждал потом Луи-Дрейфус, «эта своевременность оказалась счастливой случайностью». Как бы то ни было, бум на ретро обеспечил взлет показателей объема продаж – и предоставил Adidas время на передышку.
Воодушевленные своими показателями, Роб Штрассер и его последователи в Портленде вскоре стали предъявлять амбициозные требования. Они непрерывно придирались к своим коллегам из Европы и пытались все больше расширить круг своих полномочий. Некоторые из их ходатайств поначалу казались абсолютно справедливыми. К примеру, Роб Штрассер сразу запросил, чтобы Бернд Валер с его Equipment-юнитом перебрался в Портленд. Штрассера и Валера связывала в то время тесная дружба. Баскетбольное подразделение тоже стало подотчетным американцам, полагавшим, что «европейцы все равно не в состоянии отличить баскетбольный мяч от хоккейной шайбы». Питер Мур был назначен креативным директором марки Adidas в мировом масштабе.
Однако другие ходатайства становились причиной постоянных конфликтов. Их суть состояла в том, что американцы стремились к полному контролю над сферой своей деятельности. В конце концов, европейские маркетологи ничего не знали об американском рынке. Кроме того, штатовцы хотели взять в свои руки закупки для своей продукции, а также самим заниматься рекламой.
В пылу борьбы менеджеры из Орегона вели себя не самым приятным образом. Европейские коллеги ничем не могли им угодить, поскольку они, как правило, отвергали разработанную в Европе продукцию. Они настолько сильно уверились в своем превосходстве, что были в шаге от открытого бунта. «Мы задумывались над тем, чтобы просто отключить телефон и больше не принимать звонков из Германии», – вспоминает Питер Мур.
Когда у Роба Штрассера не получалось настоять на своем, на свет показывалась темная сторона его личности – так, к примеру, он называл европейцев и их продукцию попросту «мусор». «Штрассер был феноменом, но он был сумасшедшим, – считает Кристиан Турр. – На обеих сторонах случались нервные срывы». Ссора разгорелась еще больше, когда в июле 1993 года немецкие менеджеры получили тревожное распоряжение. «Служащих Херцогенаураха коротко и сухо оповестили о том, что вся обувная отрасль, включая закупки, а также руководство позиционированием бренда Adidas на мировом рынке переходит в руки наших американских коллег в Портленде (Орегон), – гласила статья в адидасовском журнале Intern. – Последовала взрывная волна различных слухов, сплетен и догадок».
Практически это привело бы к захвату Adidas амиериканским подразделением. На взгляд немецких менеджеров, кроссовки были сердцем и душой предприятия. За последние месяцы им уже пришлось пережить череду болезненных увольнений с подачи Стива Лиггетта. Но передача американцам разработки обуви и международного маркетинга означала конец для Херцогенаураха.
Хотя Луи-Дрейфус быстро отменил свое решение, война не прекратилась. Переломный момент случился на международном торговом совещании компании, состоявшемся в Зонтхофене в Алльгойских Альпах в октябре 1993 года. Руководители Adidas America специально приехали заранее, чтобы обсудить с Луи-Дрейфусом список претензий. Во время этой беседы Роб Штрассер в очередной раз крайне разволновался и почувствовал резкую боль в груди. Обеспокоенные коллеги немедленно вызвали «скорую». Избыточный вес и дурные пищевые привычки привели Штрассера к серьезным проблемам с сердцем всего в 46 лет. Так как зонтхофенская больница специализировалась прежде всего на переломах, Луи-Дрейфус распорядился, чтобы Штрассера через четыре дня вертолетом доставили в лучше оснащенную мюнхенскую больницу.
Брак Роба давно распался. Его жена, бывший специалист по рекламе в Nike Джули Штрассер, осталась в Портленде, когда он отправился в Херцогенаурах, и написала бестселлер о зарождении Nike, ставший богатым источником для супружеских ссор. Несмотря на это, она собрала для него в Портленде команду медиков и поспешила в Мюнхен. Накануне возвращения в США Питер Мур и Мэри МакГолдрик также навестили своего лежавшего в больнице коллегу. Ему, между тем, стало лучше, он планировал свое возвращение домой и обещал сжечь лишние килограммы физическими упражнениями. Однако когда на следующий день в палату зашел Оуэн Клеменс, он увидел Роба Штрассера на полу. Клеменс с трудом перевернул своего тяжелого друга и позвал медсестру, но попытки реанимации провалились. Сердце Роба остановилось.
Вместе с некоторыми менеджерами из Nike сослуживцы Штрассера попрощались со своим соратником в воскресенье 7 ноября. Он был захоронен на кладбище в Манзаните (Орегон), где он любил проводить выходные. Его команда собралась на пляже и спела под руководством Бернда Валера песни группы Eagles «Будь собой» и «Никогда не останавливайся» – это были основные идеи поминальной службы в память Роба Штрассера, состоявшейся на арене Chiles Center Университета Портленда, куда пришли менеджеры Adidas и Nike. Друзья со времен Nike вспоминали Штрассера как человека, «любившего быть в центре внимания», и сравнивали его с генералом Джорджем Паттоном. Adidas был представлен Питером Рдухом, вспоминавшим первые встречи в 1989 году, когда Штрассер впечатлил сотрудников Adidas своим проницательным анализом. Питер Мур и Мэри МакГолдрик говорили о сложных задачах, с которыми Adidas еще предстояло справиться.