Каждый раз лес был «почти» тем же. Почти тот же камень — но с трещиной чуть левее. Почти та же тропа — но с другим уклоном, будто землю перекроили на скорую руку. Деревья в какой-то момент начали меняться прямо у него на глазах: ель дернулась, сжалась в текстуре и стала лиственным кустом. Куст мигнул, вспыхнул всплывающей ошибкой «недопустимая форма», и растворился.
Макс остановился, вглядываясь в то, что ещё минуту назад было тропинкой. Теперь там начиналось болото — с характерным звуком «плёк», как будто в движке кто-то перетащил водную текстуру поверх лесной. Над ним промелькнули странные тени: одна походила на верхушку антенны, другая — на лапу, которой кто-то пытался закрыть объектив камеры.
Даже Квак начал чесать затылок — лапой, которая у него вообще-то не активировалась. Системный звук сопровождал движение: [неподдерживаемая анимация::вызов выполнен].
— Нас крутит, — сказал Макс. — Или мир сам мнётся, как гифка в петле. Случайная генерация? Или сбитые настройки ландшафта?
Он вытащил Планшет Печали. Тот мигнул, показал карту, на которой часть ландшафта была перечёркнута надписью: «?не здесь?»
— Значит, нужно заякорить. Как дом. Как то место под деревом.
Он глянул на карту. Точка сохранения. Тогда — он не просто остался жив. Он врезал себя в ландшафт, зафиксировал. И, кажется, только это и дало шанс не исчезнуть.
— Хорошо. Точка. Мы идем к ней.
Маршрут был длиннее, чем раньше. Протяжённый, как воспоминание, которое не хочет всплывать. Путь вел через знакомые, но сдвинутые куски реальности: недобитую яму, где когда-то бурлил баг; дерево, которое раньше смотрело на восток, а теперь — строго вверх.
И всё же — Макс узнал clearing. Место, где всё случилось.
Он остановился у того самого дерева. Надпись [ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕТ] по-прежнему виднелась на корнях, будто выжженная намерением. Рядом — пятно мха, где он однажды очнулся заново. Пустота, ставшая точкой отсчёта.
Интерфейс дрогнул. Планшет пискнул. На экране появилась новая линия:
[Стабильная точка обнаружена. Возможно: якорь.]
Макс кивнул. Сел. Достал карту. Внес метку: «Clearing: сохранение. Пережитое. Надпись не врать.»
— Значит, чтобы фиксировать карту, нужно найти… опорные элементы? — пробормотал он. — Или… заякоренные зоны? То, что Система признала?
Квак посмотрел в небо. Планшет затаился.
— Тогда мы найдем их. Все. Каждую. Пока не начнёт прорастать то, что ты, мать его, называешь «деревом».
Он посмотрел на дрожащую метку в левом нижнем углу:
«Тут. Видимо».
Она уже не мигала. Просто ждала.
Макс шел, глядя в карту, но больше — в пространство. Не в метки, не в маршруты. В то, как ведет себя сам мир. Планшет Печали лениво пульсировал на запястье, как капризный пульсирующий имплант, выдающий жизненные показатели вселенной. Но больше ничего. Он пытался уловить логику.
Иногда зацикленные геометрии повторялись чаще — тот же корень дерева, тот же склон, будто модель окружения подгружалась повторно. Иногда — наоборот — шум, вечный фоновый рой цифровых тресков и искаженных шагов, пропадал на пару секунд. И в этой тишине лес становился… слишком чётким. Слишком собранным. Как будто вся сцена натянулась по струне. Будто кто-то нажал «сохранить как», и мир зафиксировался в удобной позе.
Он прошёл ещё немного, оглядываясь. Где-то слева багнула тень — та же анимация, что пару минут назад была справа. Место его явно обманывало. Или тестировало.
Он остановился. Квак чуть не врезался ему в ногу и возмущённо «кв». Макс сел на корточки, провёл рукой по карте — той, что тканевая, а не электронная. Линии, нацарапанные углем, начали плыть, как чернила под дождём.
— Не работает, — пробормотал он. — Всё сдвигается. Меняется. Меня… мотает, как по куску памяти. Как будто я хожу не по лесу, а по версии леса в голове NPC.
Он выдохнул, потер лоб.
— Ладно. Если бы я был геймдизом этой фигни… как бы я спрятал точку фиксации? Где бы я позволил игроку… переписать правила?
Он подумал о триггерах. Скриптах. Местах силы. Подписи в коде. Он ведь это уже делал — под деревом, в той багнутой поляне. Тогда он выжил. Значит, тогда мир его признал. Или — отпустил.
«Что общего у той точки и дома?» — размышлял он. «Что делает их… устойчивыми?»
Не форма. Не координаты — те пляшут, как пьяный баг. Не объекты — их можно скопировать. Что-то другое. Контекст? Состояние? Слово?
Он прислушался. Тишина. Даже ветра не было. Только мерцание интерфейса в уголке зрения и покачивание странной листвы, которой тут не было секунду назад.
— Значит, мне нужно искать места, где реальность… держится. Где она не пытается вывернуться. Где всё — чуть более настоящее.
Он обернулся к Кваку. Тот шел за ним всю дорогу, не отставая, слегка покачиваясь, иногда моргая двумя глазами сразу, иногда — ни одним. И всё же он каким-то образом чувствовал ландшафт.
— Ты… ведь замечаешь сбои. Ты на них реагируешь. Щуришься. Фыркаешь. Иногда шипишь, как чайник с интерфейсной аллергией.
Макс наклонился ближе. Один глаз у Квака моргнул. Второй подвис, зависнув в фазе полузакрытого внимания.
— А если попробовать наоборот? — медленно произнес он. — Не искать сбои. Искать их отсутствие. Не баги. Их тени. Пространства, где тебе… скучно. Где нечего чинить. Где ты просто… есть.
Он замолчал, разглядывая амфибию. Тот молчал, не отводя взгляда. Пиксель в углу зрачка дёрнулся.
Макс прищурился.
— Ты же у нас баг-радар. А может, ещё и барометр стабильности, а?
Он выпрямился, потянулся и добавил уже тише:
— Если ты не дёргаешься — значит, мы близко. Где всё слишком… правильное.
Квак хмыкнул. Или икнул. Или просто глюкнул.
— Считаю это согласием, — кивнул Макс и пошёл дальше, теперь уже вглядываясь не только в мир, но и в спутника.
Он даже не заметил, как лес сменился пустошью.
Макс посмотрел на Планшет Печали. Экран дрожал. Внутри его мерцали фрагменты старых локаций — как будто он помнил всё, но не знал, что из этого реально. Макс ткнул пальцем в экран.
— Сканируй, если можешь. Или просто шевелись, чтобы я не чувствовал себя идиотом.
На карте не появилось ничего нового. Только еле заметный контур — возможно, след от старого сохранения. Или след от пальца.
Макс выпрямился и пошел дальше. На ходу думал.
«Посади дерево». Квест. Простой по формулировке — но чем дальше, тем больше он смахивал на издевку.
— Что нужно для дерева? — пробормотал он. — Семя. Окей. Земля. Лопата. Вода. Свет. Желание. И, судя по этой системе — еще и разрешение.
Он глянул на инвентарь. Как обычно — всякий хлам, почти ни к чему не пригодный. Хрустящий звук. Иконка сомнения. Бутылка «возможно-питьевого». Ничего, что можно было бы воткнуть в землю и с надеждой сказать: «Расти».
Он шёл, и каждую зону теперь проверял глазами Квака. Если лягушка фыркала, щурилась или чесала себя лапой — баг. Если молчала и смотрела, как будто впервые видит мир — возможно, якорная зона.
— Значит, пока ты не дергаешься — мы на правильном пути. Отлично. Добро пожаловать в новую науку. Диагностика стабильности по амфибии.
Внезапно мир опять моргнул. Лес на миг стал лугом. Потом песчаной равниной. Потом снова лесом — но не тем, другим. Квак застыл, потом медленно кивнул. Макс посмотрел на карту. Контур дрогнул. Одна из меток вдруг проявилась чуть ярче.
— Есть! — он ткнул пальцем. — Еще одна фиксированная точка. Возможно.
Он ткнул пальцем в планшет и поставил метку.
Точка «тишины» — багов ноль. Скан не дергается.
А потом посмотрел на Квака.
— Ну, и? Что теперь делать?..
Глава 15Что-то вроде покоя
Макс шёл по следам Квака, но не как хозяин — как следопыт. Как будто Квак знал что-то, чего сам Макс ещё не понял. Или чувствовал. Или хотя бы притворялся, что чувствует — а Макс уже хватался за любые намёки, даже за лапу, чешущую неактивируемый затылок.
— Барометр стабильности, — пробормотал он. — Пошли проверим твою шкалу.
Он глянул на Планшет Печали. Тот молчал — вечно занят внутренними монологами, загадками собственного бытия и проблемами бесполезности.
Пейзаж вокруг вёл себя хуже, чем пьяный редактор уровней, потерявший контроль над слоями. Макс повернул голову — и увидел, как на западе лес переходит в осыпающиеся скалы. Секунду спустя скалы моргнули — и стали фрагментами городской застройки, будто кто-то вытащил ассеты из урбанистического пакета и просто воткнул их в текстуру.
На юге — озеро, отражающее небо с другим временем суток. Вода плескалась синхронно с шагами, даже когда он стоял. Потом — луг с размытыми силуэтами кактусов, как будто этот участок загрузили из пустынной зоны, но передумали. Луг сменился металлической поверхностью — короткий фрагмент футуристического моста, прямо среди травы. За ним снова был лес, но уже другой: деревья стояли ближе, будто на них кто-то применил команду Ctrl+C — Ctrl+V, не заботясь о разнообразии.
Иногда поверхность планшета дрожала, как если бы кто-то наложил сверху случайные текстуры и забыл их зафиксировать. Всё колебалось, дергалось, переливалось.
И вдруг — между вспышками багов, паттернов и автозамен — мелькнуло нечто знакомое.
Здание.
Не просто здание — фасад. Балкон, занавес, купол, облупившаяся вывеска. Он сразу узнал.
Театр.
Тот самый, из сцены с Бардом.
Он не видел его снаружи в прошлый раз — только изнутри. Но знал. Вот эти колоны, перекошенные как в старом 3D-моделинге. Вот эта скрипучая лестница, ведущая никуда. И фонарь, мигающий по нотам.
Макс остановился.
— Театр.
Планшет дёрнулся. Квак перестал чесаться. Пространство — впервые за долгое время — стало… медленным. Не стабильным — нет. Но… задумчивым.
— Это место. Оно уже было.
Он медленно подошёл ближе, почти опасаясь, что театр мигнёт и исчезнет — как всё здесь. Но он оставался. Под ногами снова появился камень, твердый, с текстурой, не успевшей размазаться. Воздух — звенел. Пространство — запоминало себя.