тесь на линии»
Где-то в верхних уровнях — так высоко, что туда не добираются ни баги, ни модификаторы, ни даже наблюдение — обитала она: Система.
Не та, что рисует траву и считает урон.
И даже не та, что запускает квесты.
А та, что знает.
Куратор Свалки — одна из ее активных оболочек — существовал не в форме, не в голосе, а в реакции. Он не думал. Он сравнивал. И когда в одной из контрольных панелей вспыхнуло:
[ГЛИТЧ]
О н не вздрогнул. Потому что не умел. Он просто отметил. Затем зафиксировал рядом:
[СТАТУС: НЕВЕРИФИЦИРОВАННЫЙ]
И, как бы между прочим, заметил еще одну строчку лога, неровную, дрожащую, как будто написанную вручную:
[ПРЕЦЕДЕНТ: МИФ]
На долю секунды мир наверху остановился. Не визуально. Логически. Все скрипты замедлились, чтобы рассчитать вероятность. Все подпрограммы остановили дыхание, которого не имели.
Прецедент.
Миф.
Слова, которые не должны встречаться рядом. И уж точно не в логе.
Система начала последовательный сброс триггеров:
— Защитные протоколы.
— Контрольные маски.
— Инвентаризация последнего архива.
Ничего.
Файл, вызвавший сигнал, не существовал.
Объект, запустивший цепочку, не идентифицировался. Ни как баг. Ни как игрок. Ни как НПС. Даже как ошибка — нет.
Ошибку можно прочесть. Это — не читалось.
И тогда Куратор сделал то, чего не делал давно.
Он инициировал команду.
В зале управления — том самом, что существовал сразу на трех уровнях реальности и двух — вне ее, — активировалась древняя консоль.
Ее интерфейс был мертвым — потому что интерфейс был слабостью.
Здесь не было окон.
Не было кнопок.
Не было дизайна.
Только реакция.
И она последовала.
Один из древних скриптов, записанный вручную кем-то, кто уже забыт, но до сих пор помечен как «Создатель», ожил.
[ПРОТОКОЛ 9: ИСПРАВИТЕЛЬ]
ИНИЦИАТОР: КУРАТОР_004
ЦЕЛЬ: УСТРАНЕНИЕ НЕВЕРИФИЦИРОВАННОГО ОБЪЕКТА
ПАРАМЕТРЫ: АДАПТИВНЫЙ, БЕЗДИАЛОГОВЫЙ, ПОЛНЫЙ УДАЛЯЮЩИЙ ДОСТУП
Он не имел формы. Он не нуждался в ней. Он спускался — как холод, как сброс веса, как разрыв в последовательности.
Система очистила ему путь, даже не проверяя, кто может оказаться под его шагом.
Он был — необратим. Не код. Не персонаж. Исправитель.
И вот теперь он знал: объект где-то на нижнем уровне. Внизу. Среди руин. И у него — нет имени. Только ID:
[НЕВЕРИФИЦИРОВАННЫЙ / ПРЕЦЕДЕНТ: МИФ]
И это было достаточно, чтобы начать охоту.
Макс шел по Свалке. Он не спешил, но и не бродил. Просто шагал — в своем темпе, как будто этим темпом можно было договориться с миром, не попасть под сценарий и не наступить на чей-нибудь заскриптованный хвост.
Свалка вокруг пребывала в своей обычной полуразваленной славе: провалившийся пол текстур, фонари, висящие в воздухе без креплений, и вывеска «Пельменная '97», которая почему-то мерцала флагом Буркина-Фасо. Все как обычно.
Он свернул за угол багнутого киоска, откуда раньше торговали фальшивыми квестами, и вышел на площадку, где обычно копались охотники за артефактами. Сегодня там никого не было. Только ветер дул сквозь оставленные палатки, играя битыми текстурами, как гитарист на разбитой лютне.
Макс присел на край бетонного обломка и вытащил из инвентаря что-то, что могло сойти за ланч. Это было… неважно что. Местный формат еды давно сошел с ума: булочки могли быть из меди, а суп — из синтаксических конструкций. Он попытался откусить, но еда зависла, не пройдя проверку на коллизию. Пришлось просто закрыть интерфейс и притвориться, что поел.
— Ну и ладно, — сказал он вслух. — Худеем к нулевой отметке.
Макс строил себе базу. Не в смысле «опорного лагеря», не ради выживания и уж точно не для понтов перед другими игроками, которых здесь, по сути, и не осталось. Он строил… место. Просто точку, в которой можно было присесть, не проваливаясь сквозь текстуры, и вскипятить воду, не вызывая срабатывание античит-системы.
Началось все с того, что он нашел ящик. Даже не ящик — фрагмент ящика. Он торчал из глюкнутого дерева, как зубной имплант у старого NPC. Макс дернул его, и из текстур выпало сразу несколько вещей, явно не из одной эпохи: армейская палатка (с маркировкой на китайском и датой 1992), обрывок интерфейса «Фермы Радуги» и скриптовая кость, помеченная как object_bone_decoy_beta.
С этого и началось. Он расчистил кусок земли, где баги повторялись реже всего. Поставил флаг — не как символ, а как костыль для памяти: «Вот здесь». Потом нашел багнутую бетонную плиту, которая не падала под весом игрока. Это стало полом. Нашел несколько каркасов NPC-домов, у которых были только крыши — их повернул под углом, и получился странный тент, как будто дюна накрыла остатки деревни.
Один из главных трофеев — бокс-генератор. Система выдавала его случайно при сбоях в местной погоде. Внутри — лут, который никто не клал: куски старых квестов, интерфейсные кнопки без назначения, даже скрипт откуда-то из другого жанра. Макс нашел способ заставить его выдавать ресурсы: раз в день — если под него петь.
Серьезно. Он выяснил это случайно, пробормотав песню под нос, пока настраивал антенну из трех застрявших стрел. И генератор выплюнул банку тушенки (с подписями на иврите и системным лейблом hunger_override_v4). С тех пор он каждый вечер выбирал новый багнутый хит — и пел, что вспоминалось.
Костер он тоже придумал нестандартный. Стандартные костры вызывали тревогу у логов — слишком много частиц. Поэтому он собрал огонь из багнутых эффектов: половина пламени была из анимации магического щита, другая — из взрыва, но замедленного в сто раз. В результате получалась теплая, тихая, медленно пульсирующая штука. Она почти не светила, но создавала уют. Система ее не распознавала. А значит, не трогала.
Мебель? Пожалуйста. Стул — это глюкнутый трон из тестовой локации, который некорректно загружался и потому выглядел как деревянная табуретка с тенями дворцового величия. Стол — сундук, распиленный пополам и зафиксированный багнутыми стрелами. Где-то торчала полка с книгами, среди которых были: «Справочник GM’а», «Миф как утечка памяти», и, почему-то, «Рецепты при дожде багов».
Так он и жил. Без стен. Без дверей. Но в месте, где можно было присесть. Где не было квестов, NPC с восклицательными знаками и админов с высокими правами. Только он. Квак. И артефакт в кармане, который ночью дышал как сердце — медленно, глубоко, в такт тишине.
Он не строил дом. Он строил тишину.
Каждое утро у Макса начиналось одинаково — с треска. Не в голове. Не в суставах. А где-то рядом, в коробке, собранной из устаревших моделей рендера.
Он даже завел питомца. Багнутого, конечно. Назвал его Квак.
Он был… ну, не совсем лягушкой. Скорее, попыткой игровой системы воссоздать земноводное по описаниям из третьей вики и двух сбившихся нейросетей. Цвет у него менялся в зависимости от фона, язык телепался с задержкой, а лапки оставляли следы даже на воздухе. Он был идеальным питомцем. Потому что не спрашивал — «а ты меня любишь?». Он просто квакал, когда рядом был баг.
Макс в первый раз понял это случайно. Тогда он поднял с земли очередной обломок, думал — просто текстура. А Квак завизжал. Нет, не заквакал — именно завизжал, как низкочастотный клаксон. Макс вздрогнул, уронил артефакт, и в тот же миг над ним пролетела пиксельная молния. Все заглючило. Даже небо. Потом разогналось. Потом опять заглючило. В том месте и по сей день нельзя было пройти нормально: персонажи проваливались, озвучка менялась на испанский, а в углу плясала бабка с ником «NULL».
С тех пор — Квак был навигатором.
Он не вел куда-то. Он сигнализировал, когда реальность пыталась притвориться стабильной. И тогда Макс шел туда — раскапывать, разбирать, собирать. Это была не работа. И даже не хобби. Это был ритуал.
Он знал: Свалка не простит легкомыслия. Если ты просто бродишь по ней, надеясь на квест — она тебя проглотит. Но если ты ищешь — по-настоящему ищешь — она покажет тебе свои сбои. Маленькие, никому не нужные. Вещи, не помещающиеся в сюжет.
Вот, например, сегодня: Квак вел себя тихо, пока они не подошли к участку, где раньше была старая анимация драки. Там теперь ничего не происходило. Но Квак запрыгал. Макс присел. Под ковром — микросхема. Из старого кода. Даже с печатью сборки.
— Опа. — Он покрутил находку на свету. — Смотри-ка, дружок. Кто-то когда-то пытался сделать финт, да не дописал. Ты что скажешь?
Квак ткнул языком по воздуху — и оттуда, буквально из ниоткуда, соскользнул кусок декорации. Просто обои. Без стены. Лежащие в воздухе.
— Ага. Вот и ты. — Макс аккуратно засунул находку в свой артефактный бокс. — Пригодишься. Когда-нибудь покажу тебя Историку. Он у нас любит подобное.
Иногда Макс думал, что собирает не баги — а воспоминания. Потому что каждый сбойник был не просто мусором. Это был чей-то выбор. Ошибка разработчика. Память системы. Искаженный, но настоящий след того, что могло бы быть.
Вдвоем с Кваком они исследовали Свалку как музей. Только без кассы. Без гида. И без гарантии, что ты выйдешь обратно.
Иногда, вечером, Макс расставлял артефакты на своем импровизированном алтаре. Ставил рядом Квака. Подключал старый порт и включал лог. Один из артефактов мигал. Второй фыркал. Третий пел. По-своему, криво. Но по-настоящему.
— Это и есть дом, — говорил Макс. — Место, где даже глюки хотят остаться.
И Квак отвечал.
Квакал.
Глава 8«Тишина между патчами»
Макс не искал новых маршрутов.
Не ломал бункеры.
Не сражался с мобами.
Он просто жил.
Если это вообще можно было назвать жизнью — существование между событиями, между строками, между апдейтами. По сути — тишина. Не внутриигровая, не фоновая. А какая-то системная, плотная. Тишина, в которой даже лаги звучали как музыка.