Нет, Новая Зеландия действительно заслуживала внимания, места здесь были и впрямь невероятно красивые. Не такие, конечно, как в кино, то ли для него выбирали виды, что называется, самые-самые, то ли ракурс здесь иной. Но все равно, природа впечатляла, и Лютьенс даже подумал о том, что стоит здесь организовать на постоянной основе базу для своей яхты линейного класса, построить дом, скромненький, квадратов на тысячу, не больше, и иногда ездить сюда с семьей отдохнуть. А что, положение вполне позволяет, все поймут и наверняка отнесутся вполне адекватно. Имеет, в конце концов, один из самых могущественных людей планеты вообще и Германии в частности право отдыхать так, как сочтет нужным?
Надо признать, к этим экзотическим островам Колесников отправился не просто так. Он тупо сбежал от кучи организационных проблем, решительно перевалив их на плечи многочисленных помощников. Пускай вкалывают и учатся, а он потом даст профилактический разнос. А тем временем сам… Да елки-палки. В его детстве все мальчишки грезили экзотикой южных морей, приключениями, светящимися волнами у коралловых рифов и летучими рыбами с крыльями-плавниками. Так почему хоть раз в жизни не воспользоваться моментом? Не факт, что удастся еще раз вернуться сюда, впереди война, бой, и чем все это кончится лично для него, не предскажет ни один Нострадамус. Хотя, конечно, предсказания этого шустрого еврея, на взгляд Колесникова, были не более чем разводом легковерных и склонных к мистике современников. Но как раз это неважно, а вот официальная цель поездки – как раз наоборот, во всяком случае, в глазах подчиненных.
Пока что надо было победить и, по возможности, остаться при этом в живых. И сюда он прибыл не только отдыхать, а проинспектировать спешно созданную базу для подводных лодок. Совсем скоро, максимум через неделю, должна была начаться операция по удушению Японии, и совершенно не хотелось, чтобы все навернулось из-за какой-то мелочи. Это он, разумеется, утрировал – ничего не сорвется, не одна тут база и не одна субмарина, но все равно. Война – это процесс, в котором льется кровь. Много крови. Чем больше – тем лучше, главное, чтобы это была кровь врагов. Тут важно не перепутать, и он, адмирал Лютьенс, просто обязан проследить, чтобы не его люди умирали за Родину, а, как завещал великий Бисмарк, враги умирали за свою Родину.
Однако дело делом, а, раз уж выпала такая оказия, красотами полюбоваться тоже стоило. Тем более, цивилизация этот уголок загадить еще толком не успела. Да и было той цивилизации… Насколько помнил Колесников, вначале эти места населял какой-то практически неизученный народ, про который в его время не принято было говорить, дабы толерантно не травмировать чувств считавшихся аборигенами маори. Тех, правда, мало осталось, но все же…
Так вот, был какой-то народ, потом пришли маори и его съели. В буквальном смысле слова и поголовно. Об этом тоже не принято говорить. Потом из-за океана приплыли британцы. Эти своих противников вроде бы не ели, хотя черт их знает, этих островитян толком не поймешь. Нация просвещенных мореплавателей развлекалась по-христиански – жгла, вешала, расстреливала… Головы тех же маори с интересными татуировками коллекционировала. Нормально, в общем, развлекались ребята, душевно. Но, хоть они и победили, хозяйничали здесь относительно недолго, да и не так уж много их оказалось. Поэтому и природа сохранилась относительно неплохо, что выгодно отличало Новую Зеландию от других цивилизованных мест.
Впрочем, сейчас эту природу активно портили, причем этим в трогательном единении занимались и потомки британских поселенцев, и малость окультуренные людоеды. И ничего так вкалывали, бодро. Разумеется, к прибытию субмарин база до конца отстроена не будет, но принять подводную лодку, позволить ей пополнить запасы, дать краткий отдых экипажу – это запросто. А если война чуть затянется, то это место превратится в небольшой, но полноценный порт. Конечно, выйдет дороже, но, во-первых, война дело вообще не дешевое, а во-вторых, расходы берет на себя Австралия. Почему? А там всем очень жить хочется, и в ситуации, когда не получается отсидеться, им остается лишь примкнуть к одной из противоборствующих сторон. И они выбрали более сильную и менее жестокую – вполне, кстати, логично и предсказуемо, Колесникову этот расклад казался единственно возможным изначально.
Можно было еще немного вдохновенно пофилософствовать, напевая себе, любимому, дифирамбы по поводу столь выдающейся проницательности, но, во-первых, было лень, а во-вторых, как раз в этот момент адмирала отвлекли. От группы заливающих бетон людей отделилась одинокая фигура и решительно направилась в их сторону. Колесников прямо физически ощутил, как напряглись позади него двое морских пехотинцев. Охрану он терпеть не мог, но здесь – не немецкая военная база, где за адмирала, случись что, костьми лягут, и даже не Берлин. Здесь чужое государство, хоть и подчиненное, но враждебное. Стало быть, возможны эксцессы, когда некий молодой идиот… Ну, а дальше – вариантов масса, и не все они провальные. Вспомнить хотя бы, с чего началась Великая война. Так что на уговоры своего начальника штаба Лютьенс поддался почти сразу. Так, несколько ритуальных возражений, не более того. И теперь, сходя на берег, он вынужден был терпеть за спиной это маленькое неудобство в лице двух мордоворотов. Впрочем, к подобному быстро привыкаешь.
Правда, охрана как напряглась, так и расслабилась, да и сам адмирал тоже. Вряд ли мог представлять угрозу обладатель такой фигуры – мелковатой, хлипковатой да еще и женской. Нет, в свое время Колесникова не обошла мода на просмотр низкосортных китайских боевиков, где шустрые специалисты по рукомашеству и дрыгоножеству, обладая явным недостатком роста и мышц, творили чудеса, но кинематограф и жизнь – вещи разные. Так что на идущую к ним женщину Лютьенс смотрел спокойно.
– Хальт!
На окрик одного из морпехов женщина послушно остановилась метрах в пяти от адмирала. Лютьенс внимательно посмотрел на нее. Молодая, на вид лет двадцать пять, вряд ли больше. Судя по виду, если и англичанка, то с изрядной примесью другой крови. У тех и фигуры то жутко бесформенные, то сухие, как воблы, и лица такие, что так и хочется овса дать. Многовековой негативный отбор во всей красе. За редким исключением, конечно. Эта же, скажем так, нормальная. Ничего выдающегося, но приличная фигура и товарного вида даже без косметики (если не считать за нее несколько капелек уже подсохшей грязи) лицо. Правда, о фигуре – тут больше догадки, все же мешковатый рабочий комбинезон – одежда для женщины не лучшая.
Адмирал внимательно присмотрелся. Боится. Люто боится, но глаза не прячет, только побледнела, несмотря на загар. Ну что же, не стоит заставлять даму ждать.
– Я слушаю вас.
– Э…
Ну, вот и смешалась, решимости хватает до определенного момента. Ладно, поможем и будем надеяться, что Хелен, когда он расскажет ей об этом эпизоде, не взревнует.
– Миссис… простите, не знаю, как вас называть, – Лютьенс шагнул вперед, жестом остановив дернувшуюся было следом охрану. – Вы хотите мне что-то сказать, как я понимаю. Приступайте, не отнимайте зря свое и мое время.
Пауза затянулась ровно настолько, что Лютьенс понял: так может продолжаться до бесконечности. Девчонка, похоже, немного впала в ступор. Послать ее, что ли? А с другой стороны, интересно. Наплывали на него иногда такие вот мальчишеские приступы любопытства, и адмирал не мог сказать точно, от Колесникова они, или это все же остатки личности самого Лютьенса дают о себе знать. Помнится, такие порывы были свойственны им обоим.
– Ладно, – устало махнул рукой адмирал. Притворяться не требовалось, он и в самом деле изрядно вымотался за последние дни, больше морально, чем физически. – Пойдемте, – он повернулся к сопровождающим. – Организуйте нам чай, что ли…
Разговор они продолжили минут через пять, на террасе дома местного главы администрации. Здешний городок, больше похожий на поселок, мог похвастаться и такой достопримечательностью. Правда в этот конкретный момент, при появлении немецкого адмирала, хозяина дома вместе с семьей выставили куда подальше, рекомендовав не появляться, пока Лютьенс не отбудет на свой корабль. Тот подчинился, что выглядело крайне разумно, и в результате сейчас Колесников с удобством расположился в легком плетеном кресле, с интересом рассматривая просто, но со вкусом обставленное помещение.
В чае британцы толк, конечно, понимали… вот только Колесникову он не нравился. Так что пил тот, который любил – крепкий до черноты, с убойной дозой лимона. К его удивлению, невольная сотрапезница выпила, не поморщившись, а по тому, как она налегала на легкую закуску, адмирал понял, что она еще и голодна. Видать, кормили рабочих на этой стройке так себе, что, учитывая явное перепроизводство продовольствия, казалось полнейшей дурью. Хорошо еще, что адмиральское понятие о легкости не совпадало с таковым у большинства немцев, и в свое время пришлось затратить даже некоторые усилия, переучивая вестового. Впрочем, это, как и многие другие чудачества, списали на русскую жену. Сейчас же гора бутербродов оказалась как нельзя кстати, и англичанка уплетала их за обе щеки. Вначале, конечно, жалась, но потом распробовала, и это, как полагал адмирал, позволяло снять испуг лучше любых слов.
Однако рано или поздно кончается все, в том числе и еда. Колесников ждал терпеливо, но исключительно из вежливости и все того же любопытства. И, когда дама приговорила третью чашку чая, вежливо, но тоном, не оставляющим сомнений, что отвечать придется, спросил:
– Итак, раз вы поели, то можем приступить к делу. И для начала я бы хотел знать, во-первых, как вас зовут, а во-вторых, что у вас ко мне за разговор, настолько важный, что вы рискнули подойти ко мне напрямую. Охрана могла и выстрелить. Итак, я слушаю.
– Кейт Мара, – и замолчала, рассматривая чашку так, словно впервые видела перед собой посуду.
– Это, я так понимаю, ваше имя? – поинтересовался Лютьенс. Аккуратно подцепил вилкой с бл