Из трех итальянских эсминцев больше всех не повезло «Кардуччи». После встречи со «Стюартом» он наткнулся в темноте на «Хэвока», который выпустил в него 4 торпеды и попал одной. Затем английский эсминец добил его своей артиллерией. После этого командир «Хэвока» лейтенант Г.Р. Уоткинс решил возвратиться к месту сражения крупных кораблей и убедиться, что с итальянскими крейсерами покончено. В 23.45 с эсминца запустили осветительный снаряд, который явил взорам изумленных англичан огромный корабль, неподвижно стоявший прямо перед ними и, по всей видимости, совершенно не затронутый сражением.
Это был «Пола», главный виновник событий, Лишенный возможности двигаться, с затопленным машинным отделением, без электричества и освещения, он так и простоял на том самом месте, где его в 19.45 настигла торпеда с «альбакора». С мостика английского эсминца «Пола» казался невероятно огромным. «Хэвок» осветил его своим прожектором и сделал пару выстрелов по надстройкам. После этого Уоткинс отправил командующему сенсационную радиограмму, что он установил контакт с линкором типа «Литторио», «стоящим неподвижно и неповрежденным». В тот момент эсминцы капитана 1 ранга Мэка находились примерно в 60 милях впереди, преследуя итальянскую эскадру с намерением отрезать ей путь в Таранто. Получив это сообщение, Мэк немедленно повернул обратно.
Только в 1.34 Уоткинс уточнил, что перед ним «пожалуй, все-таки тяжелый крейсер». Он передал точные координаты подбитого корабля и сообщил, что собирается оставаться поблизости. В 2.00 эсминцы Мэка прибыли к месту боя. Повсюду на поверхности моря виднелись головы плавающих людей, на волнах покачивались шлюпки и плотики с итальянскими моряками. Только в 2.50 они обнаружили «Пола», который караулили «Гриффин», «Хэвок» и «Трейхаунд». Из всех событий той ночи обнаружение подбитого «Пола» было самым удивительным. При виде итальянского крейсера Мэк был изумлен не менее остальных. В 3.11 он радировал Каипингхэму и Придхэму-Уиппеллу: «Готовлюсь потопить „Пола“. Большое количество терпящих бедствие, которых я не в состоянии подобрать».
По приказу Мэка «Джервис» подошел к борту «Пола» и принял 22 офицера и 226 матросов. Численность экипажа крейсера составляла 1000 человек. Большинство итальянских моряков уже покинули свой корабль на шлюпках и плотиках. Мэка даже посетила шальная мысль, взять итальянский крейсер на буксир и привести его в Александрию. Но он от нее отказался, вспомнив, что обратный путь им придется проделать днем, наверняка под непрерывными бомбежками. Честь прикончить «Пола» торпедами выпала «Нубиану». В 4.03 итальянский крейсер взорвался и затонул.
Из состава великолепной эскадры вице-адмирала Каттанео уцелели только эсминцы «Джиоберти» и «Ориани». Тяжелые крейсеры «Зара», «Пола», «Фиуме», эсминцы «Альфиери» и «Кардуччи» были потоплены в сражении у мыса Матапан. При этом погибли 2.400 итальянских матросов и офицеров, включая самого Каттанео. Каннингхэм пребывал в уверенности, что «Уорспайт» по ошибке потопил один из своих эсминцев. Однако утром 29 марта, когда вся эскадра воссоединилась, он «с невероятным облегчением» обнаружил все 12 эсминцев в целости и сохранности. Фактически, британский Средиземноморский флот потерял только самолет Дэлайла-Стида вместе с экипажем.
Возвращаясь в Александрию, флот Каннингхэма около 8 утра 29 марта вновь подошел к месту ночного сражения. Уже на подходе моряки почувствовали специфический запах мазута, покрывавшего поверхность моря. Шлюпки, плотики, обгоревшие обломки и множество мертвых тел покачивались на легкой зыби, покрывая поверхность вод до самого горизонта. На лодках и плотиках встречались живые и раненые итальянские моряки. Все они были страшно измучены и держались на пределе физических возможностей. Было прекрасное весеннее утро, море оставалось абсолютно спокойным, и Каннингхэм позволил эсминцам подбирать тонущих. Они успели спасти около 900 человек, пока над эскадрой не появился немецкий самолет-разведчик.
Спасательные работы немедленно прекратились. Каннингхэм приказал передать открытым текстом координаты места итальянскому морскому штабу и уходить. Ближе к ночи 29 марта греческие эсминцы подобрали 110 итальянских моряков, а позднее итальянское госпитальное судно «Градиска» спасло еще 13 офицеров и 147 матросов.
Около 15.00 29 марта флот Каннингхэма подвергся давно ожидаемой атаке с воздуха. Радары заблаговременно оповестили англичан о приближении 12 самолетов противника. Пикирующие бомбардировщики Ю-88 своей главной целью избрали «Формидебл». Немецкие летчики, как всегда, действовали мастерски. Авианосец только чудом избежал попаданий. Его «фулмары» сбили 2 вражеских самолета.
Вечером 29 марта флот бросил якорь в александрийской гавани. Каннингхэм распорядился 1 апреля отслужить на всех кораблях благодарственный молебен в ознаменование дарованной свыше победы в бою у мыса Матапан. Вскоре потоком пошли радиограммы с поздравлениями. Георг YI: «Мои самые сердечные поздравления офицерам и рядовым, одержавшим под вашей командой великую победу!». Черчилль: «Правительственный кабинет поручил мне выразить вам наше восхищение блестящей победой, одержанной на Средиземном море, благодаря мужеству и профессионализму офицеров и матросов вашего флота и палубной авиации, действовавших под вашим мастерским отважным руководством». Не менее комплиментарным было послание Адмиралтейства. Адмирал Дж. Уитворт, давно и безуспешно охотившийся на «Шарнхорста» и «Гнейзенау», просил Каннингхэма намекнуть, как ему удалось настигнуть и втянуть в сражение гораздо более быстроходные итальянские крейсеры. На флагманском корабле Каннингхэма побывал патриарх греческой православной церкви в Александрии. Он поздравил англичан с победой, которую считал не только великим событием, но к проявлением божественной воли. Патриарх передал флоту священную икону Николая-Угодника, которого православные христиане считают покровителем всех моряков. Икону поместили на «Уорспайте».
Сам Каннингхэм оценивал сражение у мыса Матапан следующим образом: «… Мы могли похвалиться существенными результатами. Эти три итальянских; крейсера со своими 8-дюймовыми орудиями были хорошо защищены от 6-дюймовых пушек и всегда представляли серьезную угрозу для наших малых и легко вооруженных кораблей. Что гораздо более важно, пассивное и выжидательное поведение итальянского флота во время последовавшей эвакуации Греции и Крита напрямую связано с хорошей взбучкой, которую они получили у мыса Матапан. Если бы надводные корабли противника вмешались в ход тех операций, наша и без того трудная задача стала бы и вовсе невыполнимой».
Тем не менее, Каннингхэм представил в Адмиралтейство «микроскопический» список офицеров и матросов Средиземноморского флота, которых, по его мнению, следовало отметить наградами за участие в сражении у мыса Матапан. По свидетельству Джеффри Барнарда, «один из больших чинов в Лондоне» даже прислал командующему запрос, точно ли он никого больше не забыл. Одновременно «Чин» намекнул, что Флот Метрополии за участие в потоплении «Бисмарка» представил к наградам столько людей, что их список занял несколько газетных колонок убористым шрифтом. В ответ Каннингхэм разъяснил, что все остальные офицеры просто выполняли свой долг и каждый из них делал то, что должен был делать. А если бы они выполняли свои обязанности плохо, он списал бы их за некомпетентность и служебное несоответствие.
И последний штрих к сражению у мыса Матапан. После окончания Первой мировой войны британское морское командование, наученное горьким опытом Ютландского сражения, уделяло самое пристальное внимание артиллерийской подготовке флота. В 20-30-х годах каждый командир соединения должен был представлять в Адмиралтейство пространный отчет под названием «Прогресс в артиллерийской подготовке». К концу 30-х годов на исполнение этой формальности постепенно стали смотреть сквозь пальцы. С началом Второй мировой войны в сентябре 1939 года и вовсе стало не до этого. И вдруг в 1941 году, в самый разгар войны-какой-то не в меру ретивый клерк в Адмиралтействе направил в Александрию формы и бланки для отчета «Прогресс в артиллерийской подготовке». Джеффри Барнард, как старший артиллерийский офицер флота, отправился к командующему за инструкциями, что с этим делать. Каннингхэм молча от него отмахнулся, но потом в глазах старого адмирала мелькнули веселые искорки. Он велел Барнарду взять ручку и принялся диктовать: «В одна тысяча девятьсот сороковом и сорок первом году прогресса в артиллерийской подготовке на Средиземноморском флоте не наблюдалось, но некоторые уроки, известные со времен Ноева Ковчега и Великой Армады, были пройдены заново с большими издержками и потерями. Самый важный урок заключался в том, что наилучшей дистанцией для любого корабля Средиземноморского флота, от линкора до подводной лодки, в бою с кораблями противника следует считать дистанцию прямой наводки (в настоящее время это-2.000 ярдов или даже меньше), поскольку с этого расстояния даже артиллерийские офицеры не смогут промахнуться». «Чтобы по достоинству оценить эту шутку», — писал Барнард, — «нужно было пройти через бой у мыса Матапан».
После впечатляющей победы англичан в сражении у мыса Матапан, надводные корабли противника надолго оставили попытки воспрепятствовать движению их конвоев в восточной части Средиземного моря. Операция по переброске войск в Грецию продолжалась согласно плана, хотя атаки конвоев пикирующими бомбардировщиками становились все более упорными. Они привели к потоплению нескольких судов, по счастью, лишь с небольшими человеческими жертвами. Наиболее серьезную потерю англичане понесли 31 марта, когда крейсер «Бонавенчер», сопровождавший конвой из Греции в Александрию, был торпедирован и потоплен итальянской подводной лодкой «Амбра».
С юга поступали в основном хорошие новости. «Суордфиши» с «Игла», оставленные в Порт-Судане, 3 апреля атаковали итальянские эсминцы, базировавшиеся в Массаве. 2 корабля они потопили, 2 других выбросились на берег. Позднее их добил эсминец «Кингстон». Пятый итальянский эсминец был затоплен своей командой. 8 апреля английские войска захватили итальянскую военно-морскую базу в Массаве. Таким образом, угроза английским конвоям в Красном море со стороны надводных кораблей была окончательно устранена. Каннингхэма порадовало возвращение 3 эсминцев, которые не