Джепсон повернулся к экрану, прищурился и набрал очередное сообщение.
Бен подождал, пока он закончит, стараясь выбросить из головы мысли о Джепсоне и секретарше. Ну вот откуда у такого лузера столько денег? Жизнь несправедлива…
– Вы еще здесь? – спросил Джепсон, не отрывая глаз от экрана.
Грег Джепсон выждал пару минут, пока ублюдок с телевидения не убрался подальше из офиса. Гастон продал два миллиона акций фармацевтической компании и теперь работал с оставшимися двумя. Хотя цена еще росла, Джепсон не сомневался в своем решении: подсказывал, что все будет как надо.
Слегка напрягала угроза Бена вставить его визит в свой фильм. Стивен (пиарщик) предупреждал, что парень может быть опасен. Наверняка найдется способ запугать его, хоть и непонятно как. Пожалуй, надо переговорить со Стивеном.
Разговор о смерти Адмирала напомнил, что нужно позвонить в банк. Джепсон поднял трубку и набрал номер.
– Руперт? Это Грег Джепсон. Насчет того перевода, что мы отправили в понедельник – ты проверил, нормально прошел? Счет на имя Джеффри Горацио Фитцсиммонса, сумма – два миллиона, я же говорил!.. Да уж, наверное, есть разница теперь, когда он умер… Ну так выясни и перезвони мне!
Он швырнул трубку и уставился на мигающие строчки цифр, затем переключился на полноцветное видео с камеры в приемной. Вот Джемайма склонилась над ящиком с файлами, это зрелище всегда его успокаивало…
Вдруг выпрямившись, она повернулась в сторону лифта. Оттуда вышел журналист, бросил на ходу что-то веселое и исчез из вида.
Джепсон поспешно переключился на экран с ценами и ссутулил плечи, изображая полную сосредоточенность. Послышался стук в дверь. Он решил не обращать на него внимания.
– Извините, сумку забыл.
Джепсон не обернулся, но боковым зрением зафиксировал, как посетитель наклонился и достал из-под стула холщовую заплечную сумку.
– Пока! – бросил Милн и вышел.
На Беркли-сквер Бен присел на скамью и вытащил из сумки диктофон. Этому трюку его научил старый документальщик, который уже давно отправился в «небесную пивную». Как правило, срабатывало лишь один раз из десяти: либо кто-то замечал сумку, либо разговор шел на другую тему. И все же бывало, что интервьюируемый, получив щекотливые вопросы, стремился поскорее их с кем-то обсудить.
Бен включил диктофон и прослушал запись. Есть!
Глава 9
Вернувшись дневным поездом в Крэбуэлл, Бен направился в паб, однако Эми уже не застал. Собственно, там вообще никого не было, кроме Мериэл, которая немедленно предложила ему что-нибудь приготовить. Бен рванул к выходу так же быстро, как и вошел, на бегу заверяя, что перекусил в поезде и «ой, совсем забыл отправить письмо». Проигнорировав жалобный крик вдогонку (почту в деревне забирали по утрам), он припустил вдоль побережья; вчера Стэн показал, где живет Эми. Сейчас она – единственный человек, с которым емухотелось поделиться новостями. Шел дождь, было холодно и ветрено, не выгонит же она его с порога?
Не выгнала, хоть и не особенно обрадовалась визиту, Бену удалось прорваться в дом благодаря обещанию сенсационной новости. Прослушав диктофонную запись, Эми откинулась на спинку кресла, весьма впечатленная.
– Жаль, что я не умею свистеть.
– В смысле?
– Два миллиона! Тут впору присвистнуть. Теперь понятно, почему Фитц был такой веселый.
– А стал мертвый.
– Спасибо, я помню.
Бен мысленно выругался. Ему так хотелось остаться здесь, в тепле… Эми расщедрилась на виски, подкинула дров в камин, подготавливая сцену для сенсационных новостей, в окна барабанил дождь – словом, тихий домашний уют. И как он мог забыть, что она питала слабость к старикану!
– Извините, я не подумал. Он был вашим другом.
– Он мне очень помог в тяжелые времена, когда я сюда приехала.
– Правда?
Эми изучающе разглядывала Бена поверх бокала. Может, рассказать ему? Надо же когда-то учиться доверять людям… Тут ее взгляд упал на диктофон, приютившийся на обшарпанном кофейном столике, и вспомнилось, чем Бен зарабатывает на жизнь. Умильные щенячьи глазки – это, конечно, хорошо, но она пока не готова.
Впрочем, одной мыслью Эми все же собиралась поделиться. У Бена довольно неплохо получалось вести расследование; по крайней мере, он нашел ключевой момент – хоть никто из них и не представлял, при чем тут деньги, – так что стоит высказать свои соображения.
– Я все думала о записке…
– Которую Фитц написал перед смертью?
– Да. Которую он определенно НЕ писал.
– А вот Коул с Честертоном уверены, что именно он.
Эми презрительно фыркнула.
– Ну что тут скажешь об их компетентности… Последние несколько лет я провела в тесном контакте с Фитцем; он понятия не имел, с какой стороны подходить к компьютеру. Не мог отличить Пи-Си от Мака, отказывался покупать мобильник… В общем, он ненавидит… то есть ненавидел любую технику. У него был только старый радиоприемник.
– Прогноз погоды слушать?
– Ага, и проводной телефон еще с семидесятых – самая современная вещь из двадцатого века, не говоря уже о двадцать первом. Чтобы он вдруг взял и сам напечатал записку, да еще и адрес на конверте… Абсурд чистой воды!
– Ладно, допустим. Так что нового?
– Я тут подумала… Если не он, то кто тогда?
– Логичный вопрос.
– Отсюда напрашивается вывод: этот человек плохо знал Фитца.
– Потому что был не в курсе его технофобии?
– Вот именно. – Бен схватывал на лету. В сообразительности ему не откажешь, но это не повод доверять. – И тот, кто подбросил записку, не продумал все как следует – просто засунул под брезент, она даже не намокла. Ну какому дураку придет в голову, что Фитц сам ее написал и туда положил?
– Коулу с Честертоном, например.
– Да уж, – угрюмо проворчала Эми.
– Кстати, – вставил Бен, ловко меняя тему разговора, – полагаю, нам надо продолжать в том же духе.
– Что продолжать? – с подозрением спросила Эми. Если он решил сюда зачастить, она его быстро спровадит.
Судя по кривой ухмылке, Бен предугадал ее мысли.
– Рассказывать друг другу о прогрессе в расследовании: надо же аккумулировать информацию, – ответил он с самым невинным выражением лица.
С таким разумным предложением нельзя не согласиться, только вот зачем ему это? Альтруистическое желание докопаться до правды – или другой, более личный мотив? С такими людьми никогда не знаешь, чего ожидать…
Впрочем, сейчас его поведение безупречно.
– Мне пора, – сказал Бен, поднимаясь. – Спасибо за виски.
– Не за что.
– С кем еще планируете поговорить?
– Думала перекинуться словечком с Бобом Кристи.
– А, бесстрашный рупор деревенской правды? Неплохая идея.
– А вы?
Бен глянул на часы.
– Может, Гриффитс Бентли еще на работе – в пятницу вечером…
– Хорошая мысль.
Он пожал ей руку с чуть большей теплотой, чем следовало. Проникновенные карие глаза работали сверхурочно.
– Не волнуйтесь, Эми. Мы найдем убийцу. По крайней мере, теперь мы знаем, что Фитц едва не стал весьма состоятельным человеком…
– …но его прикончили раньше.
– Ну как, малыш? – поинтересовался инспектор Коул сквозь хруст гальки – они шли по пляжу Крэбуэлла.
– Что?
– Как прошло вчерашнее вскрытие Адмирала?
– Я не в восторге, но в обморок не упал.
– Слава богу, а я-то переживал! С патологоанатомами держи ухо востро: только приляжешь рядом – живо раскромсают. Сколько я так народу потерял – не сосчитать!
Видимо, черный юмор прилагается к профессии, подумал Честертон, делая вид, что оценил шутку.
– И каково заключение? – спросил Коул.
– Пока неизвестно. Материалы отправили в лабораторию на анализ.
– Ну как обычно, «белые халаты» спешить не любят. Пока составляют заключение, мы успеем смотаться в круиз по Карибскому морю. А что, неплохая идея, кстати – займемся расследованием прошлого жертвы. Официальные дорожные расходы и все такое. Интересно, босс одобрит? Он утонул? Адмирал, в смысле, не босс.
– Судя по всему, нет.
– Так и думал. Пуля в башке?
– Нет.
– Порезал артерию? Проглотил каустическую соду? Самоудушение? Споткнулся о камень? Убило молнией? Какой смысл во вскрытии, если не можешь найти причины смерти?
– Если бы сразу было понятно, он бы сказал.
– Ну хоть какое-то мнение он составил?
– Нашел синяк на макушке, говорит – от падения.
– Где?
– Сказал «на черепе».
– Как можно удариться макушкой, падая вперед лицом?
– Стукнулся о мачту?
Коул мысленно представил себе эту картину и кивнул.
– Возможно.
– Или об одну из банок.
На этот раз пауза тянулась длиннее, пока инспектор решал, стоит ли делать вид, что он знает о банках все, вырос с ними и видел их больше, чем его подчиненный свое лицо в зеркале.
– Это морской термин – доски такие посередке, на них сидят, – нарушил молчание Честертон.
– Я в курсе. И это его вырубило?
– Патолог сказал – субдуральное кровоизлияние. Бывает у пожилых, когда ударятся головой.
– Ну вот, я же говорил. Старик приползает к лодке, еле живой от смеси алкоголя и таблеток, падает внутрь, разбивает башку о мачту – и привет, морячок.
– Патологоанатом не высказал определенного мнения.
– Они все такие, уклончивые жуки. Я в курсе, что он звонил следователю.
– Серьезно? – удивился Честертон.
– А то. Мы вернулись на этот богом забытый пляж только потому, что утром я получил письмо по электронке. Видите ли, следователя не вполне устраивает версия суицида, не могли бы мы взглянуть еще разок? «Не вполне устраивает», тоже мне! Как будто мы должны вокруг него бегать на цыпочках, чтоб Его Величество все устраивало! Кому вообще нужен довольный жизнью следователь? Того и гляди начнет в суде шуточки отпускать! Ему не за это платят.
– А что он, собственно, имел в виду? Другая причина смерти?
– Несчастный случай – но тогда записка не вписывается… Да какая разница! Мы знаем, что старик был по уши в дерьме: паб терпел убытки месяцами, если не годами; барменше не платили зарплату недели три. Бой проигран, капитан идет ко дну вместе с судном. Если это не суицид, можешь занять мое место, – Коул поморщился. – Позвоню следоват