Глава 17
– Лицемеры, – пробормотала Эми сквозь зубы.
Обычно воскресной паствы было не больше десятка, однако в среду церковь просто ломилась. Конечно, Фитца в деревне любили, особенно после щедрой выпивки в тот роковой вечер. С одной стороны, приятно видеть столько людей, пришедших проводить друга в последний путь, однако на деле все было гораздо проще: деревенские прослышали, что службу будут снимать на камеру, вот и приперлись. И действительно: оглянувшись, она заметила Стэна – тот притулился за колонной, исподтишка водя объективом по улыбающимся лицам.
Мериэл Дейн, похоже, явилась заблаговременно. Она сидела – точнее, позировала – на передней скамье, то и дело поворачиваясь к соседу с уместными репликами так, чтобы в камеру попал ее профиль. Время от времени она промокала один глаз платком, вторым бдительно косясь на Стэна. Вилли Сэйерс также решил прийти пораньше и тоже расположился в первом ряду, на самом видном месте. На нем было весьма элегантное черное пальто; похоже, он готовился взять на себя роль главного распорядителя – в принципе, любую главную роль, если попросят. Боб Кристи, напротив, разместился сзади, чтобы наблюдать за происходящим. Он что-то сосредоточенно писал в блокноте, затем остановился и лизнул карандаш. Неужели карандаши действительно нужно облизывать? Или кто-нибудь ему сказал, что так делают акулы пера? Скорее всего, последнее. Вот он нахмурился – то ли заметил кого, то ли карандаш оказался невкусным.
Недалеко от алтаря устроились Коул с Честертоном. На лице старшего по званию застыло благодушное выражение. Он использовал все свое влияние на следователя; процесс ускорили, и наконец был объявлен вердикт: суицид. Еще одно дело аккуратно завернуто в бумажку и перевязано бантиком, а вечный страх вмешательства Скотленд-Ярда в который раз не реализовался. Все полицейские штучки из паба уже убрали, и жизнь возвращалась в норму. И вот он здесь, со своим помощником, на похоронах жертвы – пришел «проявить уважение».
Поспешно влетела Грета Нокс, поставив в углу зонтик; видимо, дождь усилился. В церкви все сильнее пахло мокрыми плащами и сырой шерстью. Грета огляделась в поисках свободного места, направилась к скамье, но тут же попятилась и вновь завертела головой.
И ее можно было понять. Сперва Эми показалось, будто церковь набита битком, и только теперь она поняла, что теснота оказалась весьма избирательной. На одних скамьях прихожане теснились как сельди в бочке, другие же были практически пусты. Сей загадочный факт легко объяснялся географией протечек: вода падала с большой высоты, щедро забрызгивая сиденья. Опоздавшим приходилось выбирать: либо стоять позади, либо сидеть и мокнуть. С другой стороны, всем и так придется мокнуть на погребении – даже тем, кому удалось занять сухое местечко. Эми спохватилась – а ей самой-то куда сесть? Или встать? К счастью, она вовремя заметила Бена, энергично махавшего ей, и протиснулась к нему, то и дело извиняясь по пути.
– Я оставил для тебя местечко, так и думал, что задержишься в пабе.
– Спасибо, – от души поблагодарила Эми. Бен прибыл в церковь заблаговременно и успел занять квадратный метр жесткой, но сухой скамьи. – Паршиво выглядишь.
– И чувствую себя так же, – ответил он, старательно избегая упоминания о роли «Тичерса» в своем текущем состоянии. – Не спал всю ночь.
Нечистая совесть? С одной стороны, он вроде бы играл по-честному: смерть Фитца поставила на паузу хищную атаку на закрывающийся паб. В фильме – если он когда-нибудь выйдет – теперь зазвучит куда более сочувственная интонация. Бен лично обещал панегирик популярному столпу общества, «славному парню». С другой – у него явно накопилось много чего на совести с предыдущих проектов. Кроме того, даже если сейчас он на стороне добра, кто знает, куда его качнет в следующую минуту? И на что он готов пойти ради увеличения зрительской аудитории?..
Впрочем, эти мысли Эми оставила при себе, ограничившись невинным вопросом:
– Что, на душе неспокойно? Как у леди Макбет?
Бен нахмурился, словно припоминая жаркий полдень на последнем курсе.
– А что там с ней было?..
– «Прочь, проклятое пятно!»
– А, ну да! Собака мешала спать? Просто… – Он оглянулся через плечо и понизил голос: – Я все думаю о том, что убийца сейчас здесь, в церкви.
– А если это суицид? – поддразнила Эми.
Бен покачал головой:
– Мы оба знаем, что это не так. В любом случае мы будем придерживаться совсем иного направления в…
– Какого еще направления? – встрепенулась Эми. – В твоем фильме? Ты же обещал!
– Извини, неправильно выразился. Не будет никакого направления, никаких доморощенных детективов – только про бедного Фитца. Любили, скучаем, скорбим, славный парень и все в таком духе.
– Ну-ну.
– Честное слово!
– И почему я тебе не верю…
– Потому что ты цинична и пресыщена, а вот я еще полон юношеского идеализма. С другой стороны, было бы очень кстати, если бы убийца выдал себя на похоронах. Только представь – наши рейтинги взлетят до небес!
Эми одарила его ледяным взглядом.
– Ладно-ладно, прости! Мы здесь только ради Фитца, и дело вовсе не в рейтингах и даже не в наградах киноакадемии, хотя было бы здорово… Слушай, хватит на меня смотреть, как на какашку! Я просто не выспался. Думаю одно, а несу всякую чушь.
– Да уж. Впрочем, доля истины в твоих словах все же есть. Разумеется, я не хочу, чтобы смерть моего друга превратилась в пятидесятиминутное шоу, однако наша цель – поймать убийцу, а полиция в тупике. Может, камера Стэна что-нибудь поймает. Ты правда думаешь, что убийца, кто бы он ни был, выдаст себя?
– Или она – не забывай о политкорректности!
– По-твоему, признавая за женщиной право убивать, ты становишься феминистом?
Бен замялся, не зная, что сказать.
Эми покачала головой.
– К твоему сведению, ты опять несешь чушь.
– Говорю же – не выспался!
И это было правдой. Ему страшно хотелось свернуться калачиком и отоспаться за последние двое суток. Голова от похмелья раскалывалась, и при малейшем движении половинки со скрежетом терлись друг о друга.
– Ладно, постараюсь держаться… Люди всегда начеку перед камерой; они скорее расслабятся, если будут думать, что снимают не их. Ты тоже поглядывай по сторонам, а начну отрубаться – двинь меня локтем по ребрам.
– С превеликим удовольствием!
– Кстати, ты видела Мериэл?
– Позирует на переднем ряду; видимо, пробуется для съемок нового кулинарного шоу.
– Не говори. А Сэйерса?
– Через три ряда направо, с сострадательной миной. Добропорядочный член парламента с неустанной заботой об избирателях. Где-то сзади Боб Кристи, делает пометки. Кстати, Грег Джепсон, судя по твоему описанию, тоже здесь. Уткнулся в планшет – наверняка между делом заработает еще парочку миллионов. А вон та школьница…
– Ты про кого?
– Помнишь, я тебе рассказывала, вечно требует выпивку в пабе, хотя сама несовершеннолетняя.
– А, Трейси Крофтс.
И чего приперлась, интересно… Вряд ли они с Фитцем были знакомы.
– Кто еще ожидается?
Эми призадумалась.
– А где твоя университетская подружка? Как там ее…
– Кто?
– Ну эта, старая швабра, вечно строит из себя девочку.
Справа от Бена послышался сухой кашель.
– Ианта, привет… – проблеяла Эми, вжимаясь в скамью.
Бен сдавленно фыркнул. Вот скотина! Ладно, если уснет, пусть теперь Ианта его толкает!
Какое-то время оба сидели молча. Вокруг стоял выжидательный гул разговоров. Эми перелистывала молитвенник, Бен читал декалог, выложенный над кафедрой бледными золотыми буквами. «Не убий», – беззвучно произнес он, морщась от ноющей боли в черепе. Почему только шестая? «Не сотвори себе кумира» гораздо менее тяжелая провинность, разве нет? Кто ее поставил на второе место? Интересно, есть ли тут связь с популярным шоу «Десять заповедей»? Раз в неделю зрители голосовали против одной из заповедей, ее вычеркивали – и так до тех пор, пока не оставалась самая любимая заповедь нации. Правда, выяснилось, что большинство смогло припомнить только «не возжелай соседского осла».
Краем уха Бен уловил – точнее, почувствовал – тихое шуршание лайкры: Ианта закинула ногу на ногу. Этот звук всегда казался ему эротичным, даже на похоронах. А может, на похоронах еще больше… Хоть Эми и считала Ианту старой шваброй, для Бена она была весьма привлекательной женщиной – особенно сейчас, в коротком черном платье и чулках. Он уже свыкся с мыслью, что они спали в университете, хоть и не мог припомнить деталей. Пожалуй, стоит ее слегка разговорить, расшевелить, а там – кто знает…
– Я тут подумал… – начал было он, но мозг, лишенный сна, окончательно застопорился.
– Ну?
– Э-э…
Давай же, соберись, тряпка!
Ианта смотрела на него с легким интересом, быстро переходящим в насмешливую жалость. Черт, что бы такого сказать? Чем впечатлить издателя, с которым хочешь переспать?
– Забавная штука, – услышал он собственный голос. – Если бы мы были героями детектива, то сейчас самое время обнаружить второе тело.
Осечка – Ианта скорчила злобную гримасу.
– Никогда не стала бы героиней детектива!
– Почему?
– Потому что все детективы, с которыми мне приходилось работать, ужасно далеки от реальности! По-прежнему сильно влияние так называемого «Золотого века»: авторы подчиняются дебильным правилам, которые сформулировал какой-то идиот по имени Рональд Нокс.
– Да, я как-то снимал передачу на эту тему, – подхватил Бен. – Его десять правил. Никаких близнецов, китайцев…
– Чушь собачья! – фыркнула Ианта. – Все детективы – полное дерьмо!
Так, ладно… Она разговаривает с ним, как с придурком. Впрочем, он и есть невыспавшийся придурок с похмелья. Бен вздохнул и снова переключился на десять заповедей.
«Не укради» шла под номером восемь, сразу за прелюбодеянием. Может, в этом все дело – каждую неделю они меняют порядок заповедей? «На этой неделе вас ожидает сюрприз: «Почитай отца и мать своих» не удержалась на пятой позиции и стремительно теряет рейтинги! Тем временем на девятой позиции у нас новинка – «Ешь пять раз в день»…»