– Детективщики! – прошипела Ианта; похоже, ее прорвало. То не втянешь в разговор, то не заткнешь… – Все по шаблону! Шесть или семь подозреваемых – по главе на каждого, и к концу читателя заставляют поверить, что все до одного – убийцы. Потом автор перечитывает черновик, выбирает наименее подозрительного и вешает вину на него, невзирая на все улики. А сколько там серийных убийц? Разве так бывает в реальной жизни? Один, ну два за год. А в книгах они прямо кишат! И непременно издеваются над полицией: специально оставляют как можно больше следов. Как будто не понимают, что рано или поздно их вычислят! Прекрасно понимают, но все равно оставляют – потому что дебилы!
– Я не особо читаю детективы, – встрял Бен, зевая.
– А триллеры? – продолжала Ианта. – На кого направлено насилие? Кто из персонажей – точнее сказать, персонажи какого пола будут избиты до полусмерти на потеху читающей публике?
Бен потер глаза. В принципе, она права – в наши дни действительно выпускают много всякой дряни. Кто-то даже заявил недавно, что больше не будет давать рецензию на детективы с насилием над женщинами… Голос Ианты тонул в общем гуле.
– А как они любят пихать в текст всякие завуалированные аллюзии – и ждут, что все их поймут с полуслова!..
Бен снова кивнул – есть такое дело.
И тут вдруг без всякого предупреждения начали происходить удивительные вещи. Деревянная панель под декалогом с грохотом упала на алтарь, из образовавшейся дыры вылез китаец и добродушно улыбнулся прихожанам.
– Ничего себе! Тайный проход! – воскликнул Бен.
Чуть поодаль раскрылась еще одна панель, и в проеме возникли два совершенно одинаковых китайца.
– Мать твою, близнецы! – прошептал Бен. – Вот уж чего не ожидал…
Второй близнец улыбнулся.
– У нас было странное предчувствие – что-то должно случиться, – сказал он. – Вот мы и пришли.
С этими словами китаец достал из кармана небольшой пузырек.
Ага, подумал Бен, я знаю, что это! Смертельный, неизвестный науке яд! Понятно, зачем он вытащил пузырек: его брат только что показал мне очень важную улику, но об этом я пока умолчу. Интуиция подсказывает…
Грета Нокс вскочила на ноги.
– Хватит! – властно заявила она. – Вы нарушаете правила! Вам здесь делать нечего! Ну-ка вон отсюда, оба!
– Виноват полицейский! – закричал один из близнецов.
– Ага, как же! – съязвила Нокс. Взяв обоих за руки, она потащила их к выходу. Раздался громкий скрип, чьи-то шаги, затем голос Виктории Уайтчерч…
– Ай! Ты чего?! – взвизгнул Бен.
– Извини, – прошептала Эми. – Сам просил толкнуть, если уснешь. Ты храпел на всю церковь.
– Серьезно? – Голова просто разламывалась на части.
– Да, – прошипела она, оглядываясь через плечо.
– …но еще хуже, – продолжала Ианта, – когда случается какая-нибудь странность, и автор выдает ее за сон или бред наяву…
Тут и она умолкла.
– «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет, – произнесла нараспев Виктория. – И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек».
Орган играл какую-то знакомую мелодию. Гендель? Бах? Нет, «Вечером у моря» в жутко замедленном темпе. Выбор Фитца, не иначе. Если он смотрит на них сейчас сверху, то наверняка улыбается.
– Я что-нибудь пропустил? – шепотом спросил Бен. – Я… отвлекся на минутку.
– Ты отрубился напрочь, – поправила Эми. – Глаза закрыты, голова повисла. Еще пару минут, и вас хоронили бы вместе. И да – ты пропустил кое-что интересное. Грета Нокс ушла.
– Да, я видел, с китайскими близнецами…
– Ну вот, опять мы порем чушь, – вздохнула Эми.
– Близнецов не было?
– Лично я не заметила.
– Смертельный яд?
– О да, полно!
– Серьезно?
– Не тупи! Грета просто выбежала из церкви, как только вошла Виктория…
Эми умолкла – траурная процессия поравнялась с их скамьей. Проходя мимо, Виктория неодобрительно нахмурилась. Эми с Беном тут же прикинулись невинными овечками.
– Выбежала? – прошептал Бен, как только гроб их миновал. – Куда?
– Я-то откуда знаю? Она мне не докладывала.
– Нахлынули эмоции?
– Что-то явно нахлынуло. Обычно люди не выбегают из церкви прямо перед вносом тела.
– Может, ей приспичило по-маленькому?
– Ну ты знаешь, как задать тон на похоронах!
– Давай ты за ней, а я тут понаблюдаю?
– Служба только что началась! Сам иди, если это так важно для твоих рейтингов, а я пришла отдать дань уважения Фитцу – с твоего позволения.
– Да, извини, я…
Бен поднял голову – Виктория смотрела прямо на него. Он с деловым видом уткнулся в молитвенник.
– Мы собрались здесь, чтобы почтить память нашего дорогого брата Джеффри…
– Если у тебя нет других планов, – пробормотала Эми.
В последовавшей речи Виктория не стала упоминать о протекающей крыше и телефонной мачте, против которой так яростно восставал покойный придурок. Нет, она была настоящим профессионалом и ни словом не обмолвилась об угрозе сноса церкви или превращения ее в таунхаус для дачников. И все же ей как-то удалось донести эту мысль завуалированно. Впрочем, большая часть собравшихся вряд ли уловила намек: всеобщее внимание было приковано к Стэну и его камере. Бен надеялся, что тот успел сделать хотя бы пару интересных кадров; возможно, даже зафиксировать поспешное бегство Греты. Несколько раз, сканируя взглядом аудиторию, он заметил, что Боб Кристи то и дело косится на дверь, словно ожидает возвращения Греты. Больше никто с места не срывался, но у Бена все равно возникло странное ощущение, что кого-то не хватает.
– Кто-то ушел в самоволку, – сказал он Эми. – Должен был прийти, но не пришел.
Очередной кашель с кафедры дал понять: надо говорить тише. Ладно, лишь бы не попало на камеру; впрочем, всегда можно вырезать.
– Псалом 38-й, – продолжала Виктория. – «Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим». – Она смотрела прямо на Бена, словно речь шла о нем.
– Не обращай внимания, – прошептала Эми. – Стандартная служба. И кстати, ты держишь молитвенник вверх ногами.
– «Буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною, – продолжала Виктория, не отрывая взгляда от Бена. – Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром; и скорбь моя подвиглась».
– Как ты думаешь, на что она намекает? – прошипел он. – Знает, кто убийца, но не скажет?
– В таком случае царь Давид тоже знал, кто убил Фитца.
– Чего?!
– Это он написал большую часть псалмов. Ты редко ходишь в церковь?
– Ну меня как-то раз крестили; давненько, правда.
– Этот псалом для крещения не используют.
Еще один неодобрительный взгляд сверху.
– «…ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои. Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду и не будет меня».
Бен бросил на Эми многозначительный взгляд, но та покачала головой: никаких закодированных посланий. И все же некоторые слова звучали весьма правдоподобно. Разве нет в деревне «странников и пришлецов»? Наверняка многие из них приехали сюда, чтобы набраться сил на этом промозглом побережье…
– А ты видела, где его собираются хоронить? – спросил Бен.
Они выходили из церкви нестройной толпой. К счастью, дождь прекратился, но воздух был сырым, и трава хлюпала под ногами. Эми застегнула куртку.
– Если ты думаешь, что перед службой я отправилась гулять, то я тебя разочарую. Дождь лил как из ведра, все бежали вприпрыжку. Думаю, где-нибудь в дальнем конце, у моря. Славное местечко; я бы тоже хотела там лежать, когда придет мое время.
Бен поморщился – таких планов на будущее он не строил.
– Где именно?
– Отсюда не видно. Там, за кустами.
– Я понял, кого не было в церкви – Гриффитса Бентли. Может, сбежал? Я всегда его подозревал! Да и Вилли Сэйерс в воскресенье на него намекал, разве нет? Это же он помогал Фитцу изменить завещание; думаю, неплохо наварил.
– Ну и зачем ему убивать?
– У меня чутье. Никогда не доверял адвокатам: сдают какой-нибудь ерундовый экзамен в юности и потом всю жизнь дерут с людей три шкуры за услуги, которые сами же и выдумали. Помяни мое слово – это Бентли его убил!
Эми пожала плечами.
Стэн двигался спиной вперед, снимая траурную процессию. На землю положили веревки; все было готово. Могильщик сдернул брезент, защищавший яму от дождя. Стэн взял левее, вбирая картинку неспокойных свинцовых волн, затем плавно перевел объектив на могилу… и чуть не выронил камеру, издав испуганное восклицание.
Позабыв о похмелье, Бен рванул к нему: журналистский нюх предсказывал ценный материал. За ним – нахмуренная Эми и Виктория в развевающемся на ветру стихаре. Все четверо уставились вниз, в мутную глубину. На глинистом дне собралось немного воды, но вовсе не это заставило Стэна прекратить съемку. В мозгу Бена всплыла дежурная фраза: «Некоторые кадры могут вызывать у зрителей неприятные ощущения».
Широко открытыми незрячими глазами на них смотрело мертвое лицо Гриффитса Бентли.
Глава 18
– Тебе лучше? – спросила Элис.
Грета в последний раз вытерла глаза, высморкалась и кивнула. Из церкви она побежала прямо домой; вернувшись из клиники, Элис застала ее в слезах.
– Надо было пойти с тобой.
– А как же работа?
– Кто-нибудь подменил бы. Конечно, для тебя это большой удар. Вот я чурбан бесчувственный!
– Не говори так! Ты самый чуткий человек на свете! Иногда ты бываешь даже слишком добра – в ущерб себе.
– Надо было пойти, – настаивала Элис.
Взглянув на партнершу, Грета в который раз ощутила прилив благодарности. Как ей повезло найти такого заботливого, внимательного, понимающего человека! С ней можно разделить все невзгоды…
Ну или почти все. Благодарность быстро сменилась уколом совести: был один секрет, который она не открыла Элис – сил не хватало.
– Да нет, я сама виновата. Надо было думать, что рано или поздно до меня дойдет. Когда внесли гроб…