— Просто не мог смотреть на подобные неуставные отношения, — важно заявил контр-адмирал. — К несчастью, в какой-то момент я оказался один против шестерых, поэтому, господин командующий, прошу прощения за свой неприглядный вид…
— Черт знает, что происходит на ваших кораблях, Гуль! — нахмурился Иван Федорович. — Какая-то дикая дивизия, а не «линейная»! Действительно вас сейчас в таком виде нельзя показывать людям… Таисия Константиновна вы не могли бы привести контр-адмирала в приличное состояние…
— Не совсем поняла…
— Ну, вы же девушка, — смутился Самсонов, — косметика там и все такое…
— Я, к сожалению или к счастью, не большой специалист по нанесению макияжа, — ответила княжна, также немного опешив, — но хорошо… то есть так точно, господин командующий, что-нибудь придумаем…
— Только прошу, без этих ваших закидонов…
— Снова не поняла, но постараюсь…
— Так, что касается инцидента, — хлопнул ладонью по столу Самсонов, — сейчас разбираться, как подобное произошло у меня времени нет, наша эскадра через час выходит в поход. Однако, как бы вам не хотелось, оставить без внимания драку на боевом корабле я не имею права. Кто из офицеров был в старшим на «Одиноком» в момент прибытия на него штаба во главе с контр-адмиралом?
— Как не печально мне об этом докладывать, но в тот момент, как впрочем и сейчас, крейсер возглавляет андроид — тип ALX, — тут же доложил военный прокурор, стоявший все это время за спинами Таисии и Гуля.
Веригин итак еле сдерживался, чтобы не раскрыть командующему все истинные детали случившегося на борту, однако Гуль, испугавшись последствий для себя, выбил из прокурора обещание молчать.
— Тот же самый андроид, которого я отстранил от управления кораблем в отсутствии Василькова?! — недовольно спросил Самсонов. — Это уже ни в какие рамки! Вышвырнуть жестянку с боевого корабля, чтобы духу ее там не было!
— Но, господин адмирал…, — Таисия попыталась защитить Алексу, но увидев взгляд Ивана Федоровича, осеклась на полуслове.
— Отставить разговоры, — приказал командующий, — на данную тему больше ко мне не обращаться! К тому же новый временный командир на «Одиноком» уже находится…
— Прошу прощения, господин адмирал, но на крейсере я больше не останусь, — замотал головой Гуль. — Здесь отрицательная аура…
— Не переживайте, я не вас имел ввиду, — ухмыльнулся Самсонов. — Новый командир тяжелого крейсера «Одинокий» стоит сейчас рядом…
— Иван Федорович помилуйте, но я всего лишь военный прокурор, а не флотоводец, — ответил Веригин, растерявшись.
— Вы меня не перестаете удивлять, — вздохнул Самсонов, — Господин прокурор прекратите тесно общаться с Аркадием Эдуардовичем, это негативно сказывается на ваших умственных способностях… Новым командиром крейсера мною назначена — капитан-командор Романова. Эту должность она будет занимать вплоть до возвращения в расположение флота контр-адмирала Василькова. По прибытии Александра Ивановича капитан-командор должна будет передать ему командование кораблем и вернуться на свой родной линкор. Вам все ясно, Таисия Константиновна?
— Так значит, вы уже отдали приказ о его освобождении?! — радостно воскликнула княжна.
— К месту нахождения Василькова мною уже направлена команда, — ответил Самсонов. — Рассчитываю, что контр-адмирал будет здесь не позднее, чем через стандартные сутки…
— Спасибо Иван Федорович, — с невероятной теплотой посмотрела на него, Таисия.
— Не благодарите, у меня в данный момент острая нехватка толковых комдивов, — отмахнулся командующий, с одной стороны довольный тем, что сделал приятное княжне, а с другой, опечаленный, что совсем не он является объектом ее мыслей и чаяний. — К сожалению, обожаемый вами Васильков в любом случае не успевает к сегодняшнему наступлению, потому как времени у нас в обрез…
— Я не совсем понимаю! — у Веригина глаза полезли на лоб. — Вы освобождаете из-под стражи контр-адмирала Василькова, несмотря на обвинительное заключение Комиссии?!
Гуль услышав слова командующего, вообще потерял дар речи, только как растерянный ребенок поворачивал голову, то в сторону своего друга прокурора, то в сторону экрана, на котором был Самсонов.
— У вас проблемы со слухом, господин главный военный прокурор?! — командующий прожег того взглядом. — Мне теперь нужно дублировать свои приказы и распоряжения?! Либо я должен совещаться лично с вами, перед тем как принимать решения в данный момент значимые для моего флота?!
Самсонов все больше и больше распалялся, сам себя накручивая, что Веригин благоразумно решил на время оставить эту тему и не накалять обстановку. Прокурор молча склонил голову в знак покорности и промолчал. Командующий еще некоторое время раздувал ноздри, смотря, то на Веригина, то на Гуля и ожидая от них шквала негодования и возмущения. Убедившись, что оба молчат, Самсонов успокоился и продолжил уже ровным голосом:
— Аркадий Эдуардович, вы со своим штабом временно переходите на «Громобой». Линкор существенно пострадал в прошлом боестолкновении, однако основные ходовые и огневые мощности его сохранены, поэтому я решил включить флагман в состав операции. Сам я перехожу на линкор «Афина» — вот такая рокировочка для всех нас получилась…
Как только «мятежный» «Одинокий» и сопровождающая его кавалькада кораблей оказались у орбиты Тиры-7, Самсоновым незамедлительно была дана команда на походное построение. Две дивизии как на учениях за пятнадцать минут выстроились в отдельные колонны и по уже знакомым до боли маршрутным астрокартам снова двинулись в направлении переходов, один из которых — «Бессарабия — Новая Сербия» нужно было во что бы то ни стало отбить у врага.
Таисия, вспоминая крайний разговор с командующим на «Громобое», все больше приходила к выводу, что Иван Федорович был абсолютно прав насчет общей диспозиции и дальнейших действий противоборствующих флотов. Нам критически необходимо было занять сектор портала на «Новую Сербию», откуда в скором времени должен появиться адмирал Белов. Противнику же в свою очередь нужно всеми правдами и неправдами удержать данный переход. И конечно, когда группа охранения увидит, что к «вратам» приближается вся русская эскадра, американцы начнут тактический отход, чтобы буквально через несколько часов зажать нас с нескольких направлений и в итоге уничтожить.
Поэтому Самсонов сразу разделил имеющиеся у него в наличие корабли на два отряда. Первому, состоящему из «семеновцев» ставилась задача — атаковать дивизию Ловато, в то время как группа охранения из кораблей 27-й линейной будет находиться на удалении и контролировать передвижение основных сил противника, располагающихся у перехода на «Мадьярский пояс».
Гвардейская Семеновская дивизия состояла из пятнадцати вымпелов. Да еще каких! Тринадцать из них были, либо линкорами, либо тяжелые крейсерами. Состав всей Гвардейской Императорской эскадры славился наличием именно мощных дредноутов прорыва. Гвардейские дивизии Генеральным Штабом изначально предполагалось использовать в качестве ударных в составе того или иного флота во время военных кампаний, поэтому в составе гвардии вообще не было эсминцев поддержки, эту функцию частично брали на себя несколько легких крейсеров.
Например, в Семеновской дивизии таких легких крейсеров изначально было четыре, однако два из них серьезно пострадали при первом столкновении с американо-османской эскадрой еще у обломков крепости «Измаил» и сейчас ремонтировались у перехода на «Тавриду». Единственными кораблями поддержки в гвардейской дивизии оставались легкие крейсера: «Очаков» и «Светлана»…
Несмотря на отсутствие двух вымпелов, 2-я гвардейская представляла собой сплав невероятной мощи и ударных возможностей. Ни у одного из российских флотоводцев не могло быть сомнений в том, что гвардии не по силам разобраться с любой из «линейных» дивизий врага. Сразу пять новейших, либо модернизированных линкоров и восемь тяжелых крейсеров представляли собой бронированный кулак, способный пробить брешь в любой обороне и разбросать по космосу не один десяток вымпелов.
Видимо поэтому у Самсонова даже не возникло мысли провести ротирование кораблей между своими двумя дивизиями и скомпоновать их более универсально, добавив гвардии малые корабли поддержки, а в 27-ю введя несколько тяжелых дредноутов. К тому же времени на слаживание действий командиров кораблей в результате подобной перестановки у Ивана Федоровича попросту не оставалось, а во время сражения действия дивизии единым механизмом было чуть ли не самым важным компонентом победы…
Кстати то, что Самсонов не уделил этому внимания, казалось очень странным, ведь именно главком Черноморского флота в прошлую русско-османскую кампанию был главным критиком Ставки за отсутствие в гвардейских дивизиях малотоннажных кораблей. Именно эскадренные миноносцы брали на себя функцию по защите тяжелых вымпелов от фланговых атак таких же как они легких вымпелов противника. Правильное соотношение всех видов кораблей повышало жизнестойкость всего подразделения, однако военно-политическое руководство не посчитало этот факт существенным и сделало выбор в сторону пробивной мощи гвардейской эскадры.
Такой перекос в пользу линкоров и тяжелых крейсеров имел одновременно и минусы и плюсы. Во взаимодействии с обычными дивизиями остального имперского флота положительных моментов от подобных бронированных ударных кулаков оказывалось гораздо больше. Когда тебя в секторе сражения поддерживают маневром и огнем сразу несколько «линейных» соединений ты не очень беспокоишься о своих неприкрытых «флангах» и массированном нападении на тебя эскадрилий вражеских истребителей. Однако сейчас у гвардейцев такой поддержки не существовало, кроме единственной 27-й дивизии, которая к тому же все дальше и дальше отдалялась от походной колонны «семеновцев»…
По мере приближения к искомым переходам, занимаемым американцами и османами, расстояние между нашими двумя колоннами увеличивалось. Самсонов решил сразу практически еще у Тиры-7 разделись эскадру, чтобы у противника не возникло опасения в том, что русские соединения могут прийти друг другу на помощь. Пространство между 2-й гвардейской и 27-й «линейной» на тактических картах у Корделли и Ловато на всем протяжении операции должно оставаться солидным. Это делалось прежде всего для того, чтобы второй не начал отступление и принял бой с «семеновцами»…