— Понял вас, — через пару секунд, протяжно ответил Яковлев. — Тогда, какие будут указания?
— Видишь вторую «линию» их обороны?
— Конечно, флагманский авианосец и эсминцы прикрытия, — ответил командир истребителей.
— Корабли первой «линии» 10-й дивизии стоят на большом расстоянии друг от друга, Ловато растянул их, боясь охвата нашими «семеновцами», — пояснил Самсонов. — Поэтому они не смогут достать тебя зенитными батареями, и ты как маленькая рыбка проскочишь между ячейками сетей…
— Вижу данные, действительно расстояние позволяет безопасно пройти сквозь строй врага, — подтвердил Яковлев после недолгого молчания. — Отлично придумано…
— А затем, повторяю, не разворачивайся в сторону АСРовских дреднутов, оставь их мне, а иди сразу на эсминцы, — приказал командующий. — Эти шесть кораблей будут вашей основной целью. В отличие от всех остальных у быстроходных вымпелов есть все шансы убежать, мы не должны их упустить…
— Я понял вас, господин командующий, — послышался ответ гвардейца, — сейчас сделаем эсминцы…
— Яковлев?
— Да, господин адмирал…
— Ко мне во флот пойдешь?
— Ни в коем случае…
— Ну и черт с тобой, — Самсонов махнул рукой, ему действительно хотелось переманить к себе на Черноморский флот всех этих асов из гвардии. — Вот император снова уведет вашу Семеновскую в резерв Ставки, и будете со стороны в выпусках новостей наблюдать за ходом кампании…
— Не уведет, — весело ответил Яковлев, — сейчас такая канитель начнется, что никому в тылу не отсидеться…
— Ладно, выполняй приказание, — командующий расстроился отказом гвардейского летчика и не хотел больше с ним беседовать, тем более, похоже подполковник был прав в своих догадках о том, что в начавшейся войне участвовать придется всем нашим флотам и эскадрам без исключения… Еще устанем воевать…
— Есть выполнять, — Яковлев выключил канал связи с адмиралом и переключился на локальную сеть со своими эскадрильями. — Внимание, всем слушать меня…
Сто двадцать пять МиГ-2 прекратили погоню за отступающими американскими истребителями и, разбившись по прежним эскадрильям, устремились в проходы между кораблями Ловато, пользуясь тем, что зенитки вымпелов не могли их достать. Моментально сблизившись с первой «линией» 10-й дивизии, гвардейцы проскочили ее строй. Тут же навстречу нашим эскадрильям вышли пять из шести американских эсминцев, один остался в непосредственной близости от «Саратоги», защищать двигатели флагмана.
Летчики боевой авиации не любили экипажи эсминцев противоборствующей стороны, а те платили асам той же монетой. В космических сражениях именно между истребителями и эсминцами врага, если не считать таких же истребителей, только вражеских, существовала взаимная неприязнь. Эсминцы были первыми, кто противодействовал пилотам в бою, и на счету у их зенитчиков сбитых машин было огромное количество. Летчики же очень любили атаковать именно малые корабли — корветы и эсминцы, потому как имели возможность существенно их повредить.
Ни наши МиГи, ни американские F-4 ничего не могли поделать с крейсерами и тем более с линейными кораблями, кроме как уничтожить трансляторы защитных полей и некоторые из тех же самых зенитных гнезд. В остальном функциональность тяжелого боевого корабля от налетов авиации не страдала. Что не скажешь о легких кораблях поддержки флота, на которых пилоты бывало живого места не оставляли. Некоторые даже умудрялись вывести из строя двигатели эсминца и иногда, очень редко, полностью уничтожить корабль такого класса.
Вот и сейчас наши машины, даже не стали вновь собираться в единый «рой», а неполными эскадрильями с лета атаковали, идущие им на перехват эсминцы врага. Пять легких американских кораблей ответили шквалом заградительного огня из малых, но скорострельных орудий и зенитных батарей. На каждый вымпел противника пришлось по двадцать — двадцать пять наших машин, что было достаточно для успешного выполнения операции. Таким количеством наши асы не боялись атаковать даже линкоры, а не то, что малые корабли поддержки.
Налет истребители на такой корабль совершали со всех углов атаки одновременно, чтобы зенитчики врага не смогли работать синхронно между собой и не сумели зажать перекрестным огнем одну или несколько атакующих машин. В такой ситуации и при таком соотношении сил у АСРовцев на пяти вымпелах не было ни единого шанса против наших гвардейских эскадрилий. Не более десяти минут боя потребовалось, чтобы четыре из пяти эсминцев противника повернули назад под прикрытие более мощных зенитных батарей «Саратоги». Один миноносец под названием «Барни» продолжал отчаянно биться в одиночку…
Сразу несколько десятков МиГов кружили вокруг него, добивая последние гнезда орудий и выводя на внешней обшивке из строя все, до чего могли добраться.
— Ты посмотри, какой настырный, — хмыкнула Зайцева, которая самой первой во главе своих ребят набросилась на несчастный кораблик. — Не сдается ведь паразит…
— Его командир, либо глупец, либо отчаянно храбр, — ответил Кобрин-Заруцкий, отдавая приказ своей эскадрилье присоединиться к общей атаке на «Барни»…
— Даже если он храбрый, это не отменяет первого пункта, — усмехнулся Быков.
— Быков, он упорством чем-то на тебя похож, — пошутила подполковник Зайцева.
— Не мели чушь! — огрызнулся тот. — Хотя возможно предки командира эсминца, были родом из нашей Империи… Тогда это все объясняет. Как там его фамилия по военному справочнику?
— Джонсон…
— Ну вот, я же вам говорил, — кивнул Быков, — а Джонсон — это по-русски кто? Иванов…
— А то, что он темнокожий тебя не смущает? — засмеялась Зайцева.
Похоже, эсминец «Барни» был обречен, вся наша сводная эскадрилья более чем в сотню машин кружилась сейчас вокруг него.
— Господин адмирал, ваш приказ выполнен, — подполковник Яковлев вновь связался с флагманской «Афиной». — Какие будут дальнейшие указания?
Самсонов был крайне доволен картиной происходящего. Его корабли дожигали плазмой последние проценты защитных полей американцев. Еще минута и энергетические щиты на вымпелах первой «линии» вице-адмирала Ловато обнулятся и можно приниматься за уничтожение их орудийных платформ. Ничего не было более приятного для глаз Ивана Федоровича, как расстреливать врага понимая, что сам находишься в безопасности, ведь защитные поля гвардейских дредноутов в отличие от американцев, функционировали отлично и запас их прочности был не менее трети от первоначальной.
Командующий Черноморским императорским флотом даже немного позволил себе помечтать, как сможет использовать Семеновскую дивизию в дальнейшей кампании.
Нет, надо что-то такое придумать, чтобы заполучить себе на флот этих гвардейцев, — решил Самсонов, — нельзя просто так отдавать их в резерв или чего хуже — в подчинение адмиралу Юзефовичу и его «балтийцам». Старику и одной Преображенской дивизии хватит, а «семеновцев» я себе, кровь из носа, должен оставить… Может как-то через Таисию Константиновну попробовать?
Радужные мечты адмирала внезапно начали рушиться… Только он хотел отдать распоряжение подполковнику Яковлеву, но тут увидел нечто, что повергло его в шок…
На трехмерной карте, в максимальном увеличении изображения сектора боя, из ангаров американского флагманского авианосца двумя бесконечными вереницами начали выходить новые истребители. Через две минуты перед «Саратогой» выстроился «рой» из 162 свежих, еще не участвовавших в бою F-4…
— Сколько машин выпустил «Саратога» в начале сражения? — машинально задал вопрос командующий своим подчиненным, не отрывая взгляда от этой картины.
— Изначально с авианосца вышла группа, состоящая их тридцати шесть истребителей, — дал информацию дежурный. — Сейчас в космическое пространство вышли все остальные…
Самсонов нервно сглотнул и закрыл глаза. Как он мог выбросить из головы общую численность боевой авиации 10-й дивизии врага? Ведь командующий знал, что американцы, имея в своем составе авианосец таких размеров, будут превосходить наших в количестве машин! Ловато выпустил навстречу с гвардейскими эскадрильями, лишь первую часть своих истребителей — в основном палубников с остальных вымпелов. А более чем полторы сотни F-4 оставил в резерве…
И ведь хитрость американца сработала, Самсонов же краем глаза видел информацию о том, что истребители с «Саратоги» покинули ангары и присоединились к общему построению еще в самом начале боя. Но русский адмирал не обратил внимания, какое именно количество машин покинуло тогда авианосец…
И вот теперь перед обескровленными русскими гвардейскими эскадрильями, оставившими в покое разбитый и развороченный «Барни» и пытающимися собраться воедино, возникли более чем в полтора раза превосходящие их силы врага, которые, не дожидаясь приказа своего командующего, уже рванулись в атаку…
Иван Яковлев молча смотрел на экран бортового компьютера и лицо его оставалось напряженным, а взгляд был таким грустным и тоскливым, что если бы сейчас подполковника увидели его товарищи, то наверное не узнали его. Командир быстрее всех остальных из тех, кто сейчас находился рядом, осознал всю трагичность произошедшего. Он понимал, что в сложившейся ситуации для него и его людей просто не существует варианта спасения. Времени на то, чтобы развернуться и оторваться от своих преследователей не оставалось — эскадрильи с «Саратоги» уже не сбросить с хвоста, и они просто как в тире расстреляют гвардейцев, если те повернут назад. К тому же еще в довесок дредноуты первой «линии» американской дивизии начали сближаться между собой, то ли пытаясь прикрыть друг друга под непрекращающимся огнем семеновцев, то ли Ловато специально захлопывал мышеловку, чтобы наши МиГи не могли проскочить сквозь ряды врага, как это было несколько минут тому назад…
Яковлев устало вздохнул и включил видеоэкран. На командиров эскадрилий смотрел сейчас уже совсем другой человек:
— Ребята, времени у нас не осталось, поэтому буду краток. Мы до конца исполнили долг и сделали все, на что были способны. Но, как видите, врага оказалось больше, и сейчас произойдет наш с вами последний истребительный бой. От него нам не уклониться, да и предназначена разве гвардия для отступления…