— Капитан крейсера «Эрин» остается в группе за главного, — продолжал Озкан. — Движение по охвату дивизии русских продолжать… Выход из режима молчания — по приказу вице-адмирала Корделли… Я ненадолго покину строй, пора вернуть то, что по праву принадлежит нам…
Тяжелый крейсер «Седель-Бахр» необычно резво для своих габаритов рванулся в сторону от общего движения колонны и помчался по направлению к «Абдул Кадиру»…
Озкан понял, что сделал абсолютно правильное решение, выведя флагман из строя и начав преследование беглеца. «Седель-Барх» в данный момент шел со скоростью пятнадцать единиц — максимальной без включения форсажа. Этого было достаточно, чтобы постепенно сокращать расстояние до «Абдул Кадира», экипаж которого видимо уже понял, что за ними началась погоня и так же увеличил скорость до полных оборотов. Только силовые установки громоздкого линкора могли выдать лишь двенадцать единиц, поэтому было очевидно, чем и когда закончится погоня, у русских не было шансов оторваться от корабля адмирала-паши…
Тем не менее, прошло немало времени пока «Седель-Бахр» смог приблизиться к убегающему дредноуту на расстояние выстрела. Три часа Озкану понадобилось на эту операцию. С экранов радаров уже давно исчезли все корабли, продолжающие сражение у переходов, так далеко отдалился османский флагман от первоначального сектора. На трехмерной тактической карте перед адмиралом-пашой продолжала гореть старая информация, без обновления вот уже как целый час. По ней было видно, что произошло за это время.
Одними из последних данных, выведенных на карту, была внезапная атака османской эскадры в «тыл» русского контр-адмирала Гуля, как раз в назначенное для этого время. Озкан не успел увидеть ее результатов, перед тем как карта зависла, но по опыту понимал, что вражеским кораблям уже не выбраться из переделки и храбрые османские капитаны довершат разгром 27-ой дивизии русских. Во втором секторе сражения дредноуты Семеновской дивизии продолжали пятиться назад под непрекращающимися налетами авиации вице-адмирала Ловато. Адмирал-паша потер руки, похоже, русских сегодня ждет кровавая баня и этот усач Самсонов наконец потерпит поражение, что станет заслуженной местью за все те беды, которые командующий Черноморским флотом принес в прошлой войне Османской Империи…
— Пусть я и не участвовал лично в разгроме русских дивизий, однако в любом случае был бы обделен наградой за этот бой, — успокаивал сам себя Озкан. — Корделли и Ловато будут делить победу на двоих и грызся между собой, как безродные дворняги… Османскую эскадру эти выскочки американцы считают второстепенной группой поддержки, командира которой не стоит даже упоминать в отчетах, дабы не принизить собственную значимость в сражении… Ладно, зато я приведу назад «Абдул Кадир» и наш султан, которому перед этим безусловно сообщат о потере его любимого линкора, будет счастлив узнать, что его отважный адмирал лично провел операцию и отбил символ непобедимости нашего имперского флота…
— «Абдул Кадир» открыл огонь, — прервал сладостные мысли старика дежурный оператор.
— Сколько орудий работают по нам? — тут же забеспокоился Озкан.
— Два расчета…
— Отлично, — старик опять расслабился и опустился в кресло, — как я и предполагал, у призовой команды русских нет на борту достаточного количества людей, чтобы вести бой наравне с нами… Открыть ответный огонь по защитному полю, только смотрите не попадите в двигатели! «Абдул Кадир» мне нужен целым и невредимым, мы его возьмем штурмом. Поэтому только обнулите энергетические экраны, чтобы в случае чего можно было вывести из строя стреляющие по нам батареи, но не более того…
План адмирала-паши был прост — подойти на близкое расстояние, нейтрализовать те орудия, которые могут помешать штурмовой операции, и несколькими десятками десантных модулей с янычарами на борту, завершить операцию. Все по этому плану и шло. «Седель-Бахр» почти догнал еще пытающийся оторваться от него линкор и своим дальнобойным орудием практически сразу выжег его кормовой энергетических щит. После этого «Абдул Кадир» был вынужден включить тормозные двигатели и развернуться к своему преследователю носом, чтобы уберечь основные силовые установки, ведь русские не догадывались, что Озкан не собирается по ним бить.
Линкор замер, продолжая огрызаться двумя орудиями. Погоня подходила к концу.
— Весь огонь артиллерии по лобовому полю, — приказал Озкан, — выведите из строя две эти действующие по нам батареи…
После указания командующего вся палубная артиллерия тяжелого османского крейсера начала работу по нейтрализации защитного поля «Абдул Кадира». Для канониров «Седель-Бахра» потребовалось немало времени, чтобы его обнулить, все-таки энергозащита линкора была на высоте. В это время две батареи русских в свою очередь продолжали методично истончать поле османского флагмана, это было менее эффективно, чем у атакующей стороны, но все же адмирал-паша заметил, что повреждение энергощитов его крейсера достаточно серьезное.
— Они что задействовали еще одну батарею? — недоуменно спросил Озкан, отчетливо видя, как от «Абдул Кадира» одновременно отходят сразу три трассирующих линии зарядов плазмы.
— Нет, господин, у русских продолжают работать только две, — был ответ офицера на мостике.
— Я разве слепой и не вижу, как стреляют три орудийных расчета?! — взбесился Озкан, обеспокоенный тем, что поле его крейсера уже истончилось почти наполовину. — Они наращивают огонь! Русских, что на борту больше, чем я предполагал?
— Да, нет же, господин адмирал, — возразил дежурный, — уверяю вас, работают две батареи, а не три… Просто одна батарея у них спаренная, поэтому…
— Что ты несешь, болван! — сорвался на своего подчиненного, старик, — Ты не знаешь, что на «Абдул Кадире», как и на любом из наших кораблей, нет орудийных спарок! На всех кораблях флота султана стоят только одинарные артиллерийские орудия, это знают даже курсанты!
Испуганный дежурный молча хлопал ресницами, с одной стороны боясь, что-либо возразить своему взбешенному командиру, а с другой, собственными глазами видевший на экране работу по «Седель-Бахру» именно спаренной батареи. Он конечно же знал что адмирал-паша был абсолютно прав и на во всем османском флоте сдвоенных крупнокалиберных орудий не существовало, но с фактами ведь не поспоришь. Вот изображение и идентификационный номер «Абдул Кадира», а вот работающая батарея явно ему не принадлежащая! Русские что, такие мастера, что смогли быстро установить собственные батареи на трофейном корабле?!
— Десантные модули на выход! — приказал Озкан, сам ничего не понимая, но решив продолжать действовать по первоначальному плану и захватить «Абдул Кадир» абордажной атакой. — Истребители так же, на выход… Мы не будем ждать, у кого из нас быстрее обнулится поле, поэтому штурмом решим исход дела. Спаги прикроют подход модулей к линкору и отвлекут на себя орудия русских…
Шестнадцать тяжелых османских истребителей покинули ангары и, взяв в кольцо охранения два десятка модулей полных янычар, все вместе взяли курс на линкор.
Против такой массированной одновременной атаки малочисленный экипаж «Абдул Кадира» просто бессилен, — был уверен адмирал-паша. — Даже если несколько машин и модулей пострадают при абордаже, это будут незначительные потери… Но вот откуда у линкора на борту «спарка», да еще и главного калибра? Я вообще не знаю кораблей первого класса, у которых бы сдвоенная орудийная платформа была главной батареей!
Адмирал в недоумении пробежал пальцами по клавиатуре, ища информацию об подобных кораблях. Выскочило несколько изображений линкоров и крейсеров иностранных государств, на которых действительно были установлены подобные орудия. Однако почти все они были, либо кораблями прошлых поколений и уже не существовали, либо это были вымпелы которых попросту не могло быть в данном секторе пространства по определению… Кроме одного…
Озкан отогнал от себя тревожные мысли, увидев на экране знакомое до боли изображение тяжелого крейсера Российской Империи под названием «Одинокий»… Как неприятно было видеть на экране этот проклятый русский крейсер, который принес так много бед османскому флоту, но ведь в данной ситуации речь идет не о нем…
— Господин, я не понимаю, что происходит! — голос дежурного вывел адмирала-пашу из тяжелых размышлений. — Видимо, какой-то сбой аппаратуры… Электронное поле «Абдул Кадира» меняется!
— Что это значит?!
— Если правильнее сказать, перед нами уже не «Абдул Кадир», — выдавил оператор.
— Говори!
— Прямо перед нами находится русский тяжелый крейсер «Одинокий»! — растерянный офицер смотрел, то на своего командующего, то на своих товарищей, сидящих рядом. — Идентификационные номера изменились, все это время мы преследовали и вели бой не с «Абдул Кадиром»! А я еще думал, почему габариты не совпадают…
— О, Аллах, за что ты посылаешь мне эти испытания! — в отчаянии воскликнул Озкан, хватаясь за седые волосы и стараясь их вырвать. — Перепроверить данные с помощью визуальных оптических сканеров…
— Информация оптикой подтверждена, — через несколько секунд ответил второй оператор, — перед нами крейсер «Одинокий» из состава 27-ой дивизии Черноморского космического флота Российской Империи…
— Как такое возможно?! — непонимающе закричал адмирал-паша.
— Господин, русский крейсер ввел в действие все свои палубные батареи, — продолжал доклад дежурный офицер. — Наше защитное поле под плотным огнем и быстро истончается…
— Господин адмирал, крейсер «Одинокий» ввел в действие зенитные батареи, — докладывал уже третий офицер, — наши штурмовые модули под обстрелом!
— Назад, назад, уводите янычар назад! — что есть мочи завопил Озкан, совершенно забывший, что лично отправил на абордаж всех своих штурмовиков. — Это не беззащитный трофейный линкор с малочисленной командой, это лучший вражеский крейсер с полным экипажем и самым отчаянным гяуром, которого я только видел! Уводите модули быстрей! Истребителям, прикрывать отход и оттянуть зенитки противника на себя!