ли 5-й «линейной» дивизии, а две другие, помельче, расходились по широкой дуге, постепенно охватывая построение Саладзе с «флангов».
— Классический охват, — произнес Вахтанг Георгиевич с легким грузинским акцентом, неторопливо поглаживая свои роскошные усы. — Как по учебнику.
Рядом с ним капитан второго ранга Орест Верещагин, его старший помощник, внимательно изучал данные, поступающие от дальних сканеров.
— Центральная группа — сто вымпелов, — доложил он, не отрывая взгляда от показаний приборов. — Восемь тяжелых линкоров, включая флагман «Агамемнон», двадцать два крейсера различных классов, остальные — эсминцы поддержки. Правая группа — сорок пять кораблей, левая — сорок три. Преимущественно — крейсера и эсминцы. Расстояние до центральной группы — один миллион пятьсот двадцать тысяч километров и сокращается.
Саладзе кивнул, продолжая изучать построение противника. Тактика Грауса была очевидна любому, кто провел хотя бы семестр в Имперской академии ВКС. Центральная эскадра, достигнув дистанции в сто тысяч километров, навяжет фронтальную артиллерийскую дуэль, связав построение Саладзе боем и не позволяя ему маневрировать. А в это время фланговые группы завершат обходной маневр и ударят с боков или даже с «тыла», разбивая «линию» 5-й дивизии и довершая разгром.
— Они уверены, что имеют дело с неопытным командиром, растерявшимся при виде превосходящих сил, — усмехнулся бригадир Саладзе. — И мы не будем их разубеждать… пока.
На тактическом столе адмирал быстрыми движениями наметил новую позицию для своей дивизии.
— Орест Петрович, мы отводим дивизию на триста пятьдесят тысяч километров от крепости, — распорядился он, указывая на выбранную точку. — Это позволит противнику атаковать, не опасаясь огня стационарных орудийных платформ Кронштадта. Они клюнут на эту наживку — Граус не упустит возможности разделаться с нами один на один, без вмешательства крепостных батарей.
Верещагин оценивающе посмотрел на тактическую схему и одобрительно кивнул.
— Сработает, Вахтанг Георгиевич. Они решат, что мы допустили тактическую ошибку, отойдя слишком далеко от прикрытия крепости.
— Именно так, — с легкой улыбкой в усах согласился Саладзе. — А теперь передайте приказ всем кораблям дивизии — занять оборонительное построение в две «линии». Линкоры и тяжелые крейсера в первой, легкие крейсера и эсминцы — во второй. Выполнять перестроение медленно, создавая видимость неуверенности и неготовности к бою.
— Слушаюсь, — Верещагин немедленно приступил к передаче приказов.
По кораблям 5-й «линейной» дивизии пошли команды, и вскоре тридцать два вымпела начали перестраиваться, занимая оборонительные позиции на указанном расстоянии от Кронштадта. Со стороны это действительно выглядело неуверенно — будто командующий дивизией не мог решить, стоит ли отходить под защиту крепости или дать бой в открытом космосе.
— Противник достиг отметки в четыреста пятьдесят тысяч километров, — доложил дежурный оператор. — Скорость движения центральной группы — пятнадцать единиц, равномерная. Фланговые группы увеличили скорость до семнадцати единиц, выполняя охватывающий маневр.
Саладзе удовлетворенно кивнул — противник действовал точно по его расчетам. Центральная группа сближалась, готовясь связать боем его дивизию, а фланговые ускорились, стремясь выйти на позиции для удара с боков.
— Расчетное время до входа центральной группы в зону эффективного огня главных калибров — восемь минут, — продолжал офицер.
— Всем кораблям дивизии — боевая тревога! — скомандовал Саладзе. — Щиты на максимум, готовьте главные калибры к открытию огня. Но ни одного выстрела без моего приказа!
По «Переяславлю» и другим кораблям дивизии разнесся пронзительный вой сирены боевой тревоги. Экипажи заняли свои места, орудийные расчеты активировали системы наведения, инженеры перевели энергоустановки в боевой режим. Тридцать два корабля 5-й «линейной» дивизии превратились в стальной кулак, готовый ударить или выдержать удар.
— Противник достиг отметки в двести тысяч километров, — доложил офицер слежения. — Входит в зону эффективного огня главных калибров.
По всем правилам космического боя, теперь корабли Саладзе должны были открыть огонь, используя преимущество первого залпа. Но бригадный адмирал остался невозмутим.
— Держим орудия в готовности, — распорядился он. — Пусть противник подойдет ближе. Продолжаем создавать видимость неуверенности и растерянности.
На лицах некоторых офицеров мостика промелькнуло недоумение — упускать инициативу в бою было нарушением всех тактических принципов. Но затем понимание озарило их — хитрый командир заманивал противника в ловушку, позволяя ему приблизиться на дистанцию, где его уверенность в победе станет абсолютной.
— Центральная группа достигла отметки в сто тысяч километров, — снова доложил офицер слежения. — Они активируют системы наведения главных и средних калибров!
— Всем кораблям — приготовиться к вражескому обстрелу, — спокойно распорядился Саладзе. — Фронтальные щиты на полную мощность.
На тактической карте красные маркеры вражеских кораблей также окутались тонкой пульсирующей аурой — признак активации систем защитных энергополей.
— Фланговые группы выполнили уже половину обходного маневра, — добавил Верещагин. — Расчетное время выхода на позиции для удара с флангов — двадцать с небольшим минут.
— Отлично, — кивнул Саладзе. — Все идет по плану.
В этот момент космос между центральной группой флота Грауса и 5-й «линейной» дивизией озарился ослепительными вспышками. Сотни плазменных зарядов устремились к кораблям Саладзе, прочерчивая в пустоте ярко-голубые трассы. Энергетические щиты имперских кораблей мгновенно отреагировали, вспыхивая серебристыми всполохами в местах попадания плазмы.
— Противник открыл огонь! — доложил офицер, хотя это было очевидно всем на мостике. — Массированный обстрел всех наших кораблей первой линии!
Тактическая карта на главном экране расцвела десятками индикаторов попаданий. Щиты линкоров и тяжелых крейсеров дивизии вспыхивали под ударами плазмы, постепенно истощая свои энергетические мощности.
— Статус щитов? — спросил Саладзе, сохраняя невозмутимость.
— Фронтальные щиты держатся, мощность на уровне восьмидесяти семи процентов, — доложил офицер инженерной службы. — Но интенсивность обстрела нарастает. При такой плотности огня через десять-двенадцать минут мощность полей упадет до критического уровня.
— Пора ответить, — решил Саладзе. — Всем кораблям — открыть огонь по центральной группе противника! Главные калибры — по линкорам, вспомогательные — по крейсерам!
В следующее мгновение 5-я «линейная» дивизия нанесла ответный удар. Десятки плазменных орудий синхронно выплюнули сгустки раскаленной материи, устремившиеся к кораблям Грауса. Космос между двумя армадами превратился в феерический светопреставление — сотни плазменных снарядов скрещивались в пустоте, создавая причудливые узоры из голубоватых вспышек.
Энергополя кораблей с обеих сторон буквально сияли от непрерывных попаданий, поглощая гигантские объемы энергии и постепенно истончаясь. Но в этой артиллерийской дуэли перевес был очевиден — огневая мощь атакующих превосходила обороняющихся раза в три. Корабли 5-й «линейной» получали по три-четыре плазменных заряда на каждый выпущенный ими заряд.
— Статус щитов продолжает снижаться, — доложил офицер инженерной службы. — Мощность на уровне семидесяти двух процентов… Падает.
— Противник сокращает дистанцию, — добавил оператор слежения. — Центральная группа перешла на ускорение и сейчас находится в восьмидесяти двух тысячах километров. Фланговые группы завершают обходной маневр и через десять минут будут готовы нас атаковать.
Саладзе удовлетворенно кивнул — все развивалось по его сценарию. Граус, увидев, что его численное преимущество начинает сказываться, переходил к более агрессивным действиям, сокращая дистанцию для повышения эффективности огня и ускоряя обходной маневр фланговых групп.
— Пора выполнять вторую фазу нашего великолепного плана, — решил бригадный адмирал. — Всем кораблям — начать медленное отступление строем! Скорость — три единицы! Сохранять ориентацию в сторону противника!
Верещагин удивленно поднял бровь:
— Три единицы, Вахтанг Георгиевич? Это очень медленно. При такой скорости до зоны действия орудий Кронштадта нам потребуется лететь почти час.
— Именно, — с хитрой улыбкой ответил Саладзе. — Мы должны создать у Грауса ощущение, что загнали нас в ловушку. Он должен поверить, что мы боимся развернуться и уйти с крейсерской скоростью, опасаясь подставить кормовые щиты под огонь его канониров.
Старший помощник понимающе кивнул, оценив замысел командира. Корабли 5-й «линейной» начали медленно отступать, двигаясь кормой вперед с помощью маневровых двигателей. При этом они сохраняли ориентацию в сторону противника, продолжая вести ответный огонь из главных и средних калибров.
Это была опасная тактика — на такой малой скорости дивизия становилась уязвимой для обходных маневров противника. Но именно этого и добивался Саладзе…
…На мостике «Агамемнона» первый министр Птолемей Граус наблюдал за отступлением кораблей Саладзе с плохо скрываемым торжеством.
— Они начали пятиться! — воскликнул он, указывая на тактическую карту. — Но что это за черепаший темп? Три единицы?
Вице-адмирал Явор, стоявший рядом, внимательно изучал маневр противника.
— Они не решаются развернуться, господин первый министр, — пояснил он. — Если корабли Саладзе развернутся для ускоренного отхода, то наполучают в корму по самое не горюй. Поэтому-то они пятятся, пытаясь сохраняя строй.
— Превосходно! — Граус потер руки в нескрываемом восторге. — Они в ловушке! На скорости в несколько единиц они не успеют добраться до зоны прикрытия орудий Кронштадта до того, как их щиты полностью истощатся. А наши фланговые группы вот-вот завершат обходной маневр.
— И все же мне это не нравится, — нахмурился Явор. — Слишком просто. Саладзе не может не понимать, в какую ловушку он загоняет свои корабли.