— Капитан Голубкин на связи, — доложил офицер связи через несколько секунд.
— Сергей Николаевич, — обратился Саладзе к командиру поврежденного крейсера, — противник хочет проникнуть внутрь на ваших спинах. Времени на завершение стандартной процедуры входа нет. Вам нужно форсировать вход, даже если это приведет к дополнительным повреждениям. Иначе дело плохо.
На экране связи появилось усталое лицо капитана, покрытое сажей и кровью:
— Понял вас, Вахтанг Георгиевич. Мы ускорим вход. Но должен предупредить — наши двигатели работают нестабильно. Есть риск полной потери контроля.
— Риск принимается, — твердо ответил Саладзе. — Действуйте.
Поврежденный крейсер и сопровождающие его корабли увеличили скорость входа в крепость, рискуя столкнуться с внутренними конструкциями дока или потерять управление. Но даже этот рискованный маневр не мог гарантировать, что враг не успеет добраться до ворот прежде, чем они закроются.
— Ударная группа противника приближается! — доложил офицер слежения. — Расстояние — пятьсот километров и сокращается!
Саладзе быстро оценил ситуацию:
— Поврежденным кораблям потребуется еще как минимум четыре минуты на завершение входа, — заключил он. — Мы не успеваем закрыть шлюз. Придется принять бой непосредственно у входа.
Он повернулся к офицеру связи:
— Передайте группе «Тета» — полный вперед к южным вратам! Все системы на максимум! Они должны успеть перехватить прорывающуюся группировку!
— Есть, господин адмирал!
Но Саладзе понимал, что группа «Тета», состоящая всего из пяти кораблей, не сможет остановить два десятка вражеских вымпелов.
— Стационарные орудия крепости? — спросил он, ища любую возможность усилить оборону.
— Большинство орудийных платформ в южном секторе уничтожены предыдущими атаками, — ответил кавторанг Верещагин. — Оставшиеся ведут огонь, но их недостаточно для сдерживания такой крупной группировки.
Положение казалось почти безнадежным. Корабли противника стремительно приближались к открытым вратам крепости, и ничто, казалось, не могло остановить их прорыв…
…— Они в ловушке! — воскликнул Птолемей, указывая на тактическую карту. — Противник не может закрыть врата, пока его поврежденные корабли не войдут внутрь, а к тому времени наши быстроходные крейсера уже будут там!
Явор кивнул, признавая правоту первого министра. План сработал даже лучше, чем они ожидали.
— Передайте командирам атакующих групп — как только их корабли достигнут врат, немедленно начинать высадку абордажных команд, — распорядился вице-адмирал. — Мы должны захватить контроль над механизмами ворот, чтобы они не смогли закрыться за нашей спиной…
Глава 8
— Группа «Альфа» сообщает о критических повреждениях своих кораблей, — доложил кавторанг Верещагин, его лицо осунулось от напряжения боя. — Линкор «Севастополь» потерял щиты, четыре из четырёх маршевых двигателей выведены из строя. Прикрывая отход остальных, он остаётся в арьергарде.
— Что с группой «Дельта»? — спросил Саладзе, стараясь удержать в голове полную картину сражения.
— Полностью уничтожена, господин бригадный адмирал, — глухо ответил связист. — Последний корабль взорвался две минуты назад, приняв на себя огонь сразу трёх крейсеров противника.
Саладзе на мгновение прикрыл глаза, отдавая дань уважения погибшим, затем снова сосредоточился на тактической карте. Статистика была неумолимой — из тридцати двух кораблей его дивизии в строю оставались меньше половины, и большинство из них получили серьёзные повреждения.
— Крейсер «Полоцк» и эсминцы завершили вход внутрь сферы, но… — добил Саладзе дежурный оператор. — Противник высадил штурмовые команды в центре управления вратами и по последним данным взял их под контроль! Шлюзы уже не закрыть.
— Курс на южные «врата»! — скомандовал бригадир. — Полный вперёд!
Линкор «Переяславль» развернулся и устремился к южным шлюзам Кронштадта, набирая скорость.
Бригадный адмирал повернулся к старшему помощнику:
— Орест Петрович, объявите общую тревогу.
— Слушаюсь.
По всему линкору разнеслись тревожные сигналы.
— Расстояние до шлюзов — сорок восемь километров, — доложил навигационный офицер. — Корабли противника на расстоянии тысячи двухсот.
Саладзе кивнул и повернулся к Верещагину:
— Если мы не можем закрыть шлюзы, то «Переяславль» заблокирует проход.
На мостике воцарилась тишина, прерываемая только сигналами приборов и далёкими звуками продолжающейся эвакуации. Все понимали, что это означает.
Массивные створки из нимидийской стали не двигались, оставляя открытым огромный проём, ведущий внутрь крепости.
— Расстояние до шлюзов — двенадцать километров, — доложил навигационный офицер.
— Корабли противника? — спросил Саладзе.
— Расстояние — восемьдесят километров и сокращается. При текущей скорости они достигнут врат через две минуты тридцать секунд.
Саладзе кивнул, подтверждая свои расчёты. Ситуация развивалась именно так, как он и предполагал. Линкор неумолимо приближался к южным «вратам». Массивные створки продолжали быть распахнутыми настежь, приглашая противника войти внутрь. А вражеские корабли уже были видны невооруженным глазом — стремительные тёмные силуэты с горящими соплами двигателей.
— Ювелирно, лейтенант, — тихо произнёс Саладзе, обращаясь к штурману, а сам поглаживая подлокотник командирского кресла. — Ты знаешь, что делать.
Передовые корабли противника, заметив манёвр, открыли ураганный огонь по приближающемуся линкору. Без энергетических щитов, истощённых предыдущими боями, «Переяславль» принимал удар за ударом. Обшивка плавилась под плазменными зарядами, отсеки разгерметизировались, корпус трещал от перегрузок. Но линкор продолжал движение.
В последний момент Саладзе развернул корабль бортом к проёму. «Переяславль» ворвался в проход между створками, буквально протискиваясь в него. Бригадный адмирал почувствовал, как корпус вибрирует и стонет от напряжения. А затем произошло то, на что он и рассчитывал — линкор застрял. Массивный, длиной почти в полтора километра, корабль заклинило между створками шлюза, полностью заблокировав проход.
Саладзе впервые за весь день позволил себе улыбку. «Переяславль» стал последним рубежом защиты — живым щитом, преграждающим путь врагу. Теперь, чтобы проникнуть внутрь крепости через южные врата, противнику придётся сначала уничтожить и расщепить на атомы его корабль.
Выстрелы вражеских орудий участились. Плазменные заряды впивались в беззащитный борт линкора, постепенно разрушая его отсек за отсеком. Саладзе чувствовал, как вздрагивает пол под ногами, слышал скрежет разрываемого металла где-то в глубине корабля. Но линкор пока держался, и Вахтанг Георгиевич спокойно сидел в своём кресле, наблюдая за приближающимися кораблями врага через иллюминаторную панораму…
Тем временем в лагере атакующих царила атмосфера предвкушения скорой победы. Первый министр Граус, воодушевлённый успехами, решил лично руководить финальной фазой штурма Кронштадта.
— Идеально! — воскликнул он, указывая на голографическую проекцию крепости, где уже в нескольких местах мерцали символы успешных прорывов его кораблей. — Саладзе загнан в угол. Его дивизия практически уничтожена. Кронштадт блокирован со всех сторон. И вот-вот будет нашим!
Стоявший рядом вице-адмирал Явор сохранял профессиональное спокойствие, не разделяя безоглядного оптимизма первого министра. Его опытный взгляд подмечал тревожные детали, которые другие упускали из виду.
— Противник всё ещё оказывает ожесточённое сопротивление, — заметил он, указывая на тактическую карту. — Особенно в районе южных ворот, где какой-то сумасшедший заблокировал проход своим линкором.
— Временная заминка, — отмахнулся Граус, не обращая внимания на напряжение в голосе Явора. — Ещё десять минут обстрела, и от этого линкора останется только облако раскалённого газа. А пока наши корабли продолжают проникать внутрь крепости через другие бреши и шлюзы.
Явор сдержанно кивнул, но его беспокойство не уменьшилось:
— Господин первый министр, позвольте ещё раз обратить ваше внимание на то, что в подобной ситуации наш флот крайне уязвим. Корабли растянуты по всему периметру, разделены на малые группы и сконцентрированы на штурме. Если сейчас появится Дессе со своими основными силами…
— Да сколько уже можно! — раздражённо бросил Птолемей. — Дессе сидит в «Ингерманландии» с имперской казной, трусливо поджав хвост! Наши зонды просканировали всю систему «Ладога» и не нашли ни малейших следов его кораблей. Откуда, по-вашему, ему взяться?
Явор помедлил, осторожно подбирая слова:
— Из соседней системы… Не только у нас, но и у Северного флота есть суда-генераторы, способные создать подпространственный тоннель…
— Хватит! — Граус ударил кулаком по поручню. — Я не желаю больше слушать эти ничем не подкреплённые опасения. Лучше доложите, как продвигается работа линкоров-таранов? Сколько дырок уже пробито в обшивке крепости?
Явор понял, что дальнейшие попытки предупредить командующего бесполезны, и переключился на оперативную обстановку:
— Тараны успешно проделали три крупные бреши в секторах два, пять и семь. Через сектора два и пять наши корабли в данный момент проникают внутрь крепости. Брешь в седьмом секторе пока недостаточно широка для прохода крейсеров, но эсминцы уже могут протиснуться.
Линкоры-тараны флота первого министра, специально модифицированные корабли с усиленными форштевнями и плазменными резаками, действительно хорошо делали свое дело. Эти стальные монстры, лишённые большей части вооружения в пользу усиленной конструкции корпуса, предназначались для единственной цели — проламывать броню космических крепостей.
Первый таран под названием «Патриарх» уже соприкоснулся с обшивкой второго сектора крепости, где предыдущие атаки уничтожили энергетические щиты и повредили внешний слой брони. Активировав плазменные резаки, корабль буквально вгрызался в непробиваемую нимидийскую сталь, постепенно расширяя уже имеющуюся брешь. За ним, в готовности, висели пятнадцать кораблей поддержки, ожидая момента, когда проход станет достаточно широким.