— Прямое попадание по ракетным шахтам «Астрахани»! — воскликнул офицер наблюдения. — Фиксируем детонацию боеприпасов на борту противника!
На экране внешнего обзора мы увидели, как носовая часть вражеского крейсера озарилась яркой вспышкой — детонировали готовые к пуску ракеты. Цепная реакция взрывов прокатилась по всему кораблю.
— «Астрахань» разворачивается, — доложил офицер наблюдения. — Похоже, они пытаются выйти из боя.
— Не дайте им уйти, — скомандовал я. — Орудия главного калибра — огонь по кормовой части «Астрахани». Цель — двигатели.
Основные батареи «Афины» выпустили залп по отступающему крейсеру. «2525» присоединился к атаке, добавляя свою огневую мощь. Объединенный удар достиг кормовой части «Астрахани», буквально разорвав ее двигательный отсек.
— Прямое попадание по силовым установкам! — доложил Аристарх Петрович. — «Астрахань» потерял ход и вращается вокруг своей оси.
— Добейте его, — холодно сказала Таисия Константиновна. — Ещё один залп.
Наши корабли выпустили новый залп по беспомощно вращающемуся крейсеру. На этот раз плазменные заряды достигли его реакторного отсека, вызвав каскадную реакцию взрывов, прокатившуюся по всему кораблю.
— Тяжелый крейсер «Астрахань» уничтожен, — доложил офицер наблюдения, и в его голосе прозвучало облегчение.
На тактическом дисплее сигнатура вражеского крейсера мигнула и исчезла. На его месте осталось лишь облако обломков и раскаленного газа.
Но радоваться было нечему. Пока мы занимались «Ростовом» и «Астраханью», основные силы эскадры Суровцева продолжали обстрел нашего объединенного энергополя. Корабль сотрясался от постоянных ударов, и с каждым залпом мощность нашей защиты падала всё стремительнее.
— Мощность энергополя — шестнадцать процентов, — доложил офицер систем. — Множественные отказы в узлах генерации. Полное обнуление через два залпа.
Я посмотрел на Таисию — ее лицо было бледным, но решительным. Она понимала, как и я, что наша участь предрешена. Да, мы уничтожили, либо заставили отступить всего четыре вражеских вымпела из двенадцати, но оставшиеся восемь во главе с флагманом Суровцева по-прежнему имели подавляющее преимущество. Как только наше энергополе будет уничтожено, мы окажемся беззащитными перед их орудиями.
— Еще один залп, Саша, — тихо сказала она. — А потом у нас останется лишь нимидийская броня. Сколько она продержится?
— При таком интенсивности огня со стороны противника у «Афины» минут десять, не больше, — ответил я. — «2525» — и того меньше. У Айка легкая крейсерская броня, она выдержит минут пять под таким шквалом.
— Что ж, десять минут — в наших обстоятельствах это немало, — она слабо улыбнулась. — Достаточно, чтобы достойно встретить конец.
На мостике искрило несколько панелей, от одной стены отвалился кусок обшивки. Воздух наполнился дымом и запахом горелого пластика.
— Мощность общего энергополя — семь процентов, господин контр-адмирал, — доложил офицер систем, перекрикивая шум аварийной сигнализации. — Остались лишь крошки…
Я мысленно попрощался с экипажем, с моими офицерами, с Таисией и с самой «Афиной». Мы сделали всё, что могли. Мы сражались храбро и нанесли противнику ощутимый урон. Но войны не выигрываются только храбростью — нужны ещё ресурсы и удача. А удача сегодня была на стороне Суровцева.
Очередной залп эскадры противника достиг нас буквально через полминуты. Корабль содрогнулся так сильно, что даже я не удержался на ногах и упал на колени. Таисия устояла, держась за поручень капитанского кресла, но её лицо исказилось от усилия. А это по нам прилетело всего лишь несколько зарядов, пробившихся к корпусу.
— Энергополе окончательно выведено из строя и обнулено! — закричал офицер систем. — Повторяю: энергополе уничтожено!
— Приказ «2525», — выкрикнул я, обращаясь к Жиле, — пусть стыкуются с нами и весь экипаж переходит на «Афину»… Если останутся на крейсере — сгорят заживо, а так во внутренних отсеках линкора у нас еще есть шанс…
Аристарх Петрович кивнул и отвернулся отдавать распоряжение. Через минуту мы ощутили легкую вибрацию от стыковки с крейсером Айка…
Прошло уже минуть пять нашего непрерывного обстрела…
— Прямое попадание по корпусу через пять… четыре… — стараясь перекричать гвалт в командном отсеке, докладывал мне оператор.
Я поднялся, готовясь встретить конец стоя. Если нашим последним воспоминанием будет плазменный ад, пробивающий нимидийскую броню «Афины», я хотел встретить его лицом к лицу.
Но следующего удара не последовало.
Секунды шли, а корабль больше не содрогался от ударов. На мостике повисла тишина, нарушаемая лишь треском поврежденных систем и стонами раненых офицеров.
— Что происходит? — спросила Таисия, озвучивая мой собственный невысказанный вопрос. — Почему они прекратили огонь?
— Докладывайте, — потребовал я, поворачиваясь к офицеру наблюдения.
— Не понимаю, господин контр-адмирал, — растерянно ответил тот, вглядываясь в показания сканеров. — Эскадра Суровцева прекратила огонь. Они меняют боевое построение, разворачиваясь от нас.
— От нас? — переспросил я, подходя к его консоли. — Куда они разворачиваются?
— В обратном от нас направлении, — офицер указал на тактический дисплей. — Словно они… встречают кого-то ещё?
Аристарх Петрович, сохранявший молчание до этого момента, вдруг вскрикнул, указывая на дальний край тактического дисплея: — Александр Иванович! Смотрите!
Я перевел взгляд на указанную область. Там, на границе нашей зоны обнаружения, появились новые сигнатуры. Много сигнатур.
— Господин контр-адмирал, — голос офицера наблюдения стал напряженным. — Фиксируем приближение новой эскадры со стороны шестого квадранта. Тридцать шесть кораблей, боевое построение «клин», скорость сближения — максимальная.
Я наклонился над тактическим дисплеем, вглядываясь в данные о новой эскадре. Мое сердце учащенно заколотилось, когда я увидел идентификатор флагмана:
«Паллада» — линкор первого класса, флагман вице-адмирала Агриппины Хромцовой.
— Вот почему Суровцев прекратил обстрел, — пробормотал я. — Хромцова здесь.
Таисия подошла ко мне, вглядываясь в тактический дисплей:
— Агриппина Ивановна? Но она же один из командующих флотом первого министра. Это конец. Они взяли нас в клещи.
Но я не разделял ее мрачного настроя. Напротив, в моей душе затеплилась надежда — слабая, почти безумная, но всё же надежда.
— Поверь, Тася, — я повернулся к ней, позволяя себе слабую улыбку. — Если бы Хромцова пришла для нашего уничтожения, Суровцев не прекратил бы огонь. Он бы попытался быстро добить нас, чтобы получить все лавры себе.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась она.
— Я имею в виду, что, возможно, не все высшие офицеры флота так уж преданы Граусу, как мы думали, — ответил я, улыбнувшись. — Хромцова всегда была на удивление независимой в своих суждениях.
— Ты хочешь сказать, что она…? — Таисия не могла скрыть недоверие в голосе.
— Я не знаю, — честно ответил я. — Но то, что она появилась здесь с эскадрой, вдвое превосходящей силы Суровцева, и то, что он немедленно прекратил обстрел… Это заставляет меня надеяться…
В этот момент офицер связи доложил:
— Господин контр-адмирал, входящий сигнал с линкора «Паллада». Вице-адмирал Хромцова желает с вами говорить.
— Выведите ее на главный экран, — распорядился я, поправляя форму и выпрямляясь, несмотря на усталость и боль в ушибленном при падении колене.
На главном экране появилось как всегда суровое и вечно чем-то недовольное лицо Агриппины Ивановны — высокой, худощавой женщины с седыми волосами и пронзительными серыми глазами. Ее мундир был как всегда безупречен, а выражение лица непроницаемо.
— Контр-адмирал Васильков, — произнесла она своим характерным низким голосом. — Вижу, вы снова попали в неприятную ситуацию.
— Вице-адмирал Хромцова, — я слегка наклонил голову в приветствии. — Неожиданная встреча. Мы не ожидали увидеть вас в этом секторе.
— Ваше Императорское Высочество, — Агриппина Ивановна кивнула Тася.
— Вице-адмирал…
— Я заметила, — в ее голосе промелькнула едва уловимая усмешка. — Вы, кажется, были слишком заняты обменом любезностями с контр-адмиралом Суровцевым.
— Мы старались поддерживать светскую беседу, — ответил я в тон ей. — Но должен признать, Валериан Николаевич не самый приятный собеседник.
Хромцова позволила себе легкую улыбку, тут же исчезнувшую: — Не сомневаюсь. Впрочем, у меня к вам дело, контр-адмирал. Вы, наверное, в курсе, что у меня приказ от первого министра Птолемея Грауса относительно поимки вас, великой княжны Таисии Константиновны и юного императора Ивана.
Я напрягся, готовясь к худшему. Возможно, я ошибся, и Хромцова действительно пришла завершить то, что начал Суровцев.
— И что же вы все еще намерены исполнить этот преступный приказ, госпожа вице-адмирал? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие. — Не стесняйтесь, Агриппина Ивановна, говорите прямо. Кстати, о задержании это приказ или все-таки об уничтожении?
— Это конфиденциальная информация, контр-адмирал, — ответила Хромцова. — Я бы предпочла обсудить её при личной встрече. Надеюсь, ваш корабль всё ещё способен принять небольшую делегацию?
Я обменялся взглядами с Таисией Константиновной. В глазах княжны читалось то же, что чувствовал я — смесь надежды и подозрения.
— «Афина» всегда рада гостям, Агриппина Ивановна, — ответила Тася за меня. — Особенно столь высокопоставленным и прославленным.
— Превосходно, — кивнула Хромцова. — Ожидайте моего прибытия через час. И Александр Иванович… приведите свой мостик в порядок. Я ценю боевые повреждения как свидетельство храбрости, но предпочитаю не дышать горелым пластиком во время важных переговоров, так как у меня лёгкие не к чёрту.
Я усмехнулся, зная этот жаргон, и что за этой показной грубость скрывается.
— Суровцеву приказано не стрелять до моего прибытия…
С этими словами она отключилась. Экран погас, оставив нас в полумраке аварийного освещения мостика.