— Есть, Ваше Высочество, — кавторанг Жила вытянулся и быстро вышел с мостика выполнять распоряжение лично.
Я кивнул офицеру связи, и тот передал согласие на стыковку. Через несколько минут от «Паллады» отделился изящный адмиральский шаттл и направился к «Афине».
— Слушай, — Таисия покачала головой, — мне бы хотелось, чтобы ты встретил Хромцову лично. Прощупай почву. Вы ведь знакомы с ней давно?
— Не так давно, — пожал я плечами, — но достаточно, чтобы понять, кто передо мной…
— И какое впечатление она произвела?
Я помедлил, подбирая слова.
— Железная леди. Блестящий тактик. Суровая, но справедливая с подчиненными. Политикой особо не интересовалась, во всяком случае, открыто и до момента гражданского конфликта. Была предана Российской Империи — не конкретным людям, а именно идее Империи. И еще… она, как бы это сказать… не самый дипломатичный человек. Режет правду-матку, даже если это может навредить ее положению.
— Именно поэтому я удивлена, что она оказалась так близка к Граусу, — задумчиво произнесла княжна. — Этот человек весь соткан из интриг и полуправды.
— Признаться, я тоже был удивлен увидеть ее в лагере первого министра.
— Что ж, — Таисия расправила плечи, — встреть ее, побеседуй. Если решишь, что разговор стоит продолжить, приводи в мои апартаменты. Я буду ждать.
— Слушаюсь, Ваше Высочество, — я слегка поклонился. — Разрешите идти?
— Разрешаю. И, Александр Иванович, — Таисия Константиновна перешла на официальный тон, — доверяйте своей интуиции. Она вас еще ни разу не подводила.
С этими словами Таисия развернулась и вышла с мостика, оставив меня наедине со своими мыслями.
Я ненадолго направился в свою каюту, чтобы сменить китель. Переодеваясь я критически осмотрел себя в зеркале. Усталое лицо с глубокими морщинами, напряженный взгляд. Не лучший вид для дипломатических переговоров, но что поделаешь — война никого не красит.
На запястье ожил коммуникатор.
— Говорит сержант Яценко, господин контр-адмирал, — раздался знакомый женский голос. — Шаттл «Паллады» успешно состыковался с ангаром. Вице-адмирал Хромцова запрашивает официальной встречи с командиром корабля.
— Понял вас, сержант. Уже иду.
Я в последний раз поправил китель и направился к ангару. По пути встретил полковника Дорохова, напряженного больше обычного.
— Как обстановка, Кузьма Кузьмич?
— Периметр безопасности установлен, господин контр-адмирал, — отрапортовал Дорохов. — Мои ребята размещены на ключевых точках маршрута. Апартаменты Его Императорского Величества под усиленной охраной. Княжна-регент и император в своей каюте, с ней надежная охрана…
— Хорошо. Как настроение у людей?
Дорохов скривился.
— Если честно, Александр Иванович, все ждут подвоха. Слишком уж резко всё изменилось. Только что нас расщепляли на атомы — и вдруг защищают?
— Я понимаю их сомнения, Кузьма Кузьмич. Сам их разделяю, — я вздохнул. — Но иногда приходится идти на риск, особенно когда других вариантов нет.
— Так точно, господин контр-адмирал. — Дорохов взглянул на индикатор приближения к ангару. — Разрешите сопровождать вас на встречу?
— Разрешаю. Но без лишней демонстрации силы, полковник. Нам не нужно, чтобы вице-адмирал решила, будто мы ее боимся или не доверяем.
— Так точно, — кивнул полковник.
Когда мы прибыли в ангар, шаттл Хромцовой уже завершил стыковку. Элегантный серебристый челнок с эмблемой вице-адмирала космофлота на борту выглядел инородным телом в нашем поврежденном ангаре. Следы артобстрела были повсюду — разорванные кабели свисали с потолка, оплавленные панели сверкали оголенными контактами, погрузочное оборудование было смято и искорежено взрывной волной. Несколько техников в защитных костюмах и роботов-помощников пытались восстановить самые критичные системы, но без капитального ремонта в доке «Афина» оставалась искалеченным исполином.
Трап шаттла плавно опустился, и в проеме появилась высокая фигура в безупречном мундире. Агриппина Ивановна Хромцова мало изменилась с нашей последней встречи — те же стальные глаза, тот же волевой подбородок, та же безупречная осанка. Разве что прибавилось седины в собранных в тугой узел волосах, да углубились морщины на лбу. Что ж, не только мне стареть…
Характерный едва заметный шрам, тянущийся от левого уголка губ к подбородку, по-прежнему придавал ее лицу суровое выражение — память о сражении при Александрии-3 тридцать лет тому назад. Тогда еще лейтенант Хромцова получила осколок в лицо при взрыве на мостике своего эсминца. По флотским легендам, ее оперировали четыре часа, но она отказалась от анестезии, чтобы продолжать руководить боем.
За Хромцовой спустились два адъютанта — молодые офицеры с настороженными лицами. Они держались на шаг позади своего командира, бдительно осматривая ангар. Я заметил, как их руки инстинктивно легли на кобуры личного оружия.
— Александр Иванович, — голос Хромцовой звучал ровно и спокойно, без тени напряжения, словно мы встретились на светском рауте, а не посреди охваченной войной галактики. — Рада видеть вас… живым.
— Взаимно, Агриппина Ивановна, — я шагнул вперед и отдал уставное приветствие. — Хотя должен признать, ваше появление стало для нас… сюрпризом.
— Уверена, что так, — в уголках ее губ мелькнула едва заметная улыбка. — Признаться, сама не планировала оказаться здесь в такой ситуации. Но жизнь, как известно, полна сюрпризов.
Она окинула профессиональным взглядом повреждения ангара, задержавшись на опаленной обшивке, искореженных механизмах и тускло мерцающих аварийных лампах.
— Надо признать, «Афина» держалась достойно, — заметила Хромцова с уважением. — Любой другой корабль давно превратился бы в космическую пыль под таким огнем.
— У нас отличный инженерный состав, — ответил я. — И превосходный старпом, который может заставить работать даже полностью мертвые системы.
— Полагаю, это капитан Жила? Я наслышана о его таланте.
— Именно так. Агриппина Ивановна, — я перешел к делу, — не сочтите за грубость, но все же… Что вы здесь делаете? И что означало ваше… вмешательство в наш конфликт с Суровцевым?
Хромцова огляделась по сторонам, оценивающе изучая ангар, полный техников и охраны.
— Полагаю, нам стоит переместиться в более приватное место для такого разговора, — сказала она тихо. — И да, я приму все меры безопасности, которые вы сочтете необходимыми. Понимаю ваше недоверие.
Я кивнул.
— Следуйте за мной. Полковник Дорохов обеспечит сопровождение.
Хромцова жестом приказала своим адъютантам оставаться в ангаре — еще один жест доверия, который я отметил, но предпочел пока не комментировать. Мы сели в лифтовую капсулу и направились к одному из малых конференц-залов верхней палубы «Афины».
По пути, когда мы вышли из лифта, Хромцова внимательно осматривала коридоры корабля, оценивая степень повреждений и эффективность аварийных работ. Ее опытный взгляд фиксировал детали, которые ускользнули бы от обычного наблюдателя — качество срочного ремонта, приоритеты в восстановлении систем, слаженность экипажа.
— Впечатляет, — произнесла она, когда мы остановились перед дверями конференц-зала. — За такой короткий срок привести корабль хотя бы в относительный порядок… Ваши люди действительно заслуживают всяческих похвал.
— Передам им ваши слова, — сухо ответил я, жестом приглашая ее войти.
Конференц-зал был одним из немногих помещений «Афины», почти не пострадавших в бою. Длинный стол из синтетического дерева, удобные кресла, голографические дисплеи на стенах — все осталось в рабочем состоянии. В обычное время здесь проводились совещания офицерского состава и планирование операций. Сейчас это было идеальное место для разговора.
Полковник Дорохов остался снаружи, но я заметил, как он незаметно для гостьи разместил у входа двух пехотинцев.
— Итак, — начал я, когда мы заняли места за столом, — повторюсь, Агриппина Ивановна. Что происходит? Почему вы остановили Суровцева, когда он был в шаге от нашего уничтожения?
Хромцова выдержала паузу, сцепив пальцы перед собой. Ее лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то, чего я раньше не видел — усталость? Решимость? Боль?
— Потому что я не верю, что убийство восьмилетнего императора и его сестры поможет стабилизировать ситуацию в Империи, — наконец произнесла она. — А именно такой приказ — негласный, разумеется — получил Суровцев от первого министра.
— Вы это утверждаете или предполагаете? — осторожно спросил я.
— Утверждаю, — ее взгляд стал острым, как лезвие. — У меня был… похожий приказ. Найти и «нейтрализовать угрозу». Формулировка, конечно, обтекаемая, но смысл предельно ясен.
— И вы решили его не выполнять, — это не был вопрос.
— Скажем так, я нашла способ интерпретировать его иначе. Настоящая угроза единству Российской Империи сейчас — не маленький император и не вы. Настоящая угроза — это гражданская война, которая с каждым днем разгорается все сильнее.
Я внимательно всматривался в лицо собеседницы, пытаясь уловить малейшие признаки неискренности. Но Хромцова говорила уверенно и открыто, глядя мне прямо в глаза. Если она блефовала, то делала это мастерски.
— Почему сейчас? — задал я главный вопрос. — Что изменилось? Вы ведь служили Граусу все это время. Ваша эскадра участвовала в сражении за «Ладогу», где погибли тысячи наших людей.
По лицу Хромцовой пробежала тень.
— Не все так просто, Александр Иванович, — тихо произнесла она. — Не все так просто… Я хотела бы поговорить с вами наедине. Полностью наедине, — она многозначительно посмотрела на системы наблюдения в углах зала.
Я задумался. Просьба была рискованной — остаться с Хромцовой без записи и наблюдения… Но что-то подсказывало мне, что у нее есть веские причины для такой просьбы.
— Хорошо, — наконец решился я. — Пройдемте в мою каюту. Там я могу гарантировать приватность разговора.
Хромцова заметно расслабилась.