— Благодарю за доверие, Александр Иванович.
Мы поднялись и направились к выходу из конференц-зала. Дорохов, увидев нас, вопросительно поднял бровь.
— Полковник, мы с вице-адмиралом продолжим разговор в моей каюте, — сказал я. — Сопровождение не требуется.
— Но, господин контр-адмирал… — начал было Кузьма Кузьмич.
— Это приказ, полковник, — твердо произнес я.
Дорохов неохотно козырнул, но его лицо ясно говорило, что ему решительно не нравится эта идея.
Путь до моей каюты занял несколько минут, в течение которых мы с Хромцовой хранили молчание. Каюта располагалась в защищенной части корабля и не пострадала во время боя. Минимум личных вещей, строгий порядок, пара книг в старомодных бумажных переплетах на полке — я всегда предпочитал аскетизм в быту.
Как только дверь за нами закрылась, Хромцова извлекла из кармана небольшое устройство размером с ладонь и положила его на стол.
— Генератор помех, — пояснила она, активируя прибор. — Блокирует любые попытки прослушивания. Военная разработка, еще не поступившая в массовое производство. Вот Гинце удивился бы.
Устройство тихо загудело, и по его периметру загорелись зеленые индикаторы.
— Теперь мы действительно одни, Александр Иванович, — сказала Хромцова, заметно расслабившись. — И я могу рассказать вам то, о чем молчала.
Она набрала полную грудь воздуха, словно собираясь с силами перед прыжком в ледяную воду.
— Вы знаете, что произошло после битвы при Санкт-Петербурге-3? — спросила она.
— Официальную версию — да, — осторожно ответил я. — Первый министр Граус героически руководил сражением за систему и в последний момент принял решение о стратегическом отходе, спасшем большую часть нашего флота.
Хромцова горько усмехнулась.
— Героически… Да, именно так это и преподносилось в официальных сводках. А знаете, что произошло на самом деле?
Конечно же, я знал. Не дожидаясь ответа, она продолжила:
— Граус бежал. Просто бежал, как трус, когда понял, что ситуация выходит из-под контроля. Бросил наши части. Его флагман «Агамемнон» покинул систему первым, хотя должен был уходить последним. Из-за этого погибли тысячи космоморяков, которых можно было спасти.
Она помолчала секунду, затем продолжила:
— Когда операция завершилась, уже после нашей встрече на станции Кронштадта я собрала несколько десятков своих самых доверенных офицеров. Мы решили действовать — прибыть на «Агамемнон» и потребовать от Грауса отставки. По всем военным законам Империи он заслуживал трибунала за то, что сделал.
— И что произошло? — тихо спросил я, хотя уже предчувствовал ответ.
— Это была ловушка, — голос Хромцовой стал еще тише. — Он ждал нас, вернее меня… В общем, все мои офицеры погибли. Меня пощадили только потому, что Граус счел меня полезной… и у него оказался козырь, против которого у меня не было защиты.
— Какой козырь?
— Моя семья, — она произнесла это слово с такой болью, что мне пришлось отвести взгляд. — Мои дети и внуки. Они находятся на одной из центральных планет. Граус дал понять, что если я не буду выполнять его приказы… они пострадают.
— Проклятье, — только и смог вымолвить я.
— С тех пор я была вынуждена служить ему, — продолжила Хромцова. — Выполнять приказы, командовать эскадрой в его интересах, участвовать в его кампании против вас. Все это время я ждала момента, когда смогу…" Она замолчала, будто не решаясь произнести вслух свои мысли.
— Отомстить? — подсказал я.
— Восстановить справедливость, — поправила она меня. — Я военный, а не мститель. Всю жизнь я верой и правдой служила Российской Империи — не правителям, а идее справедливого и сильного государства. И теперь я вижу, как эту идею разрушает человек, думающий только о собственной власти.
— И вы решили, что пришло время действовать.
— Да, — она кивнула. — Когда Граус отдал приказ о захвате и… нейтрализации императора и княжны, я поняла, что дальше медлить нельзя. Я организовала перемещение моей семьи — тайно, через доверенных лиц. Они сейчас в безопасности, вне досягаемости Грауса. И теперь я хочу исправить то, что было сделано с моим молчаливым согласием.
Ее взгляд стал решительным и ясным.
— Александр Иванович, я прилетела сюда, чтобы предложить свою помощь законному императору Ивану Константиновичу и княжне-регенту Таисии Константиновне. Моя эскадра, вернее её часть, состоящая из вымпелов бывшей 5-ой «ударной» дивизии Северного космического флота, готова защищать их и следовать их приказам. Но сначала я должна получить прощение за то, что была на стороне узурпатора.
Я внимательно наблюдал за Хромцовой, анализируя каждое ее слово, каждый жест, каждое движение мускулов на обычно бесстрастном лице. Моя интуиция, которой я доверял больше любых логических построений, подсказывала, что она говорит правду. Вся ее история, какой бы невероятной она ни казалась, объясняла странности в поведении вице-адмирала за последнее время.
— Я верю вам, Агриппина Ивановна, — наконец произнес я. — И постараюсь убедить княжну-регента встретиться с вами. Но решение остается за ней.
— Разумеется, — кивнула Хромцова. — Я понимаю, что прошу о многом. И готова ждать столько, сколько потребуется.
— Не думаю, что ждать придется долго, — я поднялся на ноги. — Останьтесь здесь. Я поговорю с Ее Высочеством и вернусь с ответом.
Я вышел из каюты, оставив Хромцову в одиночестве. Путь до апартаментов княжны-регента занял несколько минут, в течение которых я тщательно обдумывал, как представить ситуацию Таисии. От этого разговора зависело многое.
Апартаменты княжны-регента охранялись лучше любого другого помещения на корабле — шесть «морских» пехотинцев в полной боевой выкладке, все — ветераны, прошедшие специальную подготовку.
Таисия ждала в небольшой гостиной.
— Что сказала Хромцова? — спросила она без предисловий, как только я вошел.
Я подробно пересказал весь разговор, не упуская деталей и стараясь максимально точно передать не только слова, но и интонации вице-адмирала. Таисия слушала, не перебивая, и лишь иногда ее брови слегка приподнимались, выдавая удивление.
— Ты веришь ей? — спросила она, когда я закончил.
— Да. Возможно, это профессиональная интуиция, возможно — опыт общения с ней, но я убежден, что Агриппина Ивановна сейчас искренна.
Таисия задумчиво постучала пальцами по подлокотнику кресла.
— Если она действительно на нашей стороне, это кардинально меняет расстановку сил, — произнесла она, улыбнувшись. — Эскадра Хромцовой — одна из сильнейших в секторе. С такой поддержкой мы могли бы создать реальный противовес Граусу.
— Именно так, — кивнул я. — Однако не все корабли подчиняются Хромцовой…
— А если это все-таки ловушка…
— Ты повторяешься, — мягко возразил я. — Если Хромцова хотела нас уничтожить или захватить, она могла сделать это без всяких переговоров. «Афина» и «2525» практически беззащитны.
Таисия кивнула, признавая логику этого аргумента.
— Хорошо. Я встречусь с ней, — решительно сказала она. — Приведите вице-адмирала в аудиенц-зал. И… Думаю, Ивану стоит присутствовать при этом разговоре.
— Согласен.
— Да, — твердо продолжала княжна. — Если Хромцова действительно хочет перейти на нашу сторону, она должна присягнуть не мне, а законному императору. Это будет символический акт, который закрепит ее выбор.
— Я немедленно организую все необходимое.
Вернувшись в свою каюту, я обнаружил Хромцову в том же положении, в котором оставил ее. Только бесконечное напряжение в глазах выдавало ее внутреннее состояние.
— Ее Высочество согласилась встретиться с вами, — сообщил я. — Она ждет нас в аудиенц-зале. Император Иван Константинович также будет присутствовать.
По лицу Хромцовой пробежала тень беспокойства, но она быстро справилась с эмоциями.
— Слава Богу, — сказала она, истово перекрестившись. — Я готова.
Главный аудиенц-зал «Афины» был впечатляющим — стены отделаны панелями из натурального дерева (невероятная роскошь в космосе), потолок украшен голографической проекцией звездного неба. В глубине зала находилось небольшое возвышение с двумя креслами — одно чуть больше другого.
В меньшем кресле сидел Иван Константинович — восьмилетний мальчик с прямой спиной, серьезным выражением лица и настороженным взглядом умных не по годам глаз. Рядом, в большем кресле, расположилась Таисия. Ее лицо было непроницаемо, но я, достаточно хорошо знавший княжну, видел напряжение в каждой линии ее тела.
— Вице-адмирал Агриппина Ивановна Хромцова просит аудиенции у Их Императорских Высочеств, — формально объявил робот-церемониймейстер.
— Мы принимаем вице-адмирала, — голос Таисии звучал спокойно и властно.
Хромцова сделала несколько шагов вперед и остановилась на почтительном расстоянии от возвышения. Ее лицо приняло выражение профессионального спокойствия, выработанное за десятилетия службы.
— Ваше Императорское Величество, Ваше Императорское Высочество, — она склонила голову в глубоком поклоне. — Благодарю за оказанную честь.
— Контр-адмирал Васильков сообщил нам о вашем желании, вице-адмирал, — сказала Таисия. — Вы хотите присягнуть на верность императору?
— Да, Ваше Высочество, — твердо ответила Агриппина Ивановна. — Я приношу свои глубочайшие извинения за то, что в течение некоторого времени была вынуждена находиться на противоположной стороне. Обстоятельства… — она бросила короткий взгляд на юного императора, — были таковы, что у меня не было выбора. Теперь эти обстоятельства изменились, и я хочу открыто заявить о своей поддержке законного императора.
— Контр-адмирал Васильков сообщил нам о ваших обстоятельствах, — кивнула Таисия. — Мы сочувствуем вашей ситуации и понимаем, что вы действовали под принуждением.
Она сделала небольшую паузу, затем продолжила:
— Однако прежде чем мы примем вашу присягу, я хотела бы задать несколько вопросов.
— Разумеется, Ваше Высочество. Я готова ответить на любые вопросы.