Вопросов не было. План был рискованным, но осуществимым. Альтернативой был лишь позорный плен или героическая, но бессмысленная гибель. Когда выбор настолько очевиден, долгие дискуссии излишни.
— Если все согласны, предлагаю приступить к реализации немедленно, — сказал я, окидывая взглядом присутствующих и оценивая их решимость. — Время работает против нас. Чем дольше мы медлим, тем больше вероятность, что Валериан Суровцев что-то заподозрит или начнет свою игру.
Все поднялись с мест, готовые приступить к своим задачам. Голографическая проекция в центре стола медленно погасла, оставив после себя лишь легкое мерцание в воздухе. Я направился к выходу вместе с Хромцовой, чтобы обсудить технические детали предстоящей операции.
— Господин контр-адмирал, — неожиданно окликнул меня Иван, когда я уже был у двери. Его голос эхом отразился от стен аудиенц-зала. — Останьтесь на минуту, пожалуйста.
Я кивнул Агриппине Ивановне, чтобы она шла дальше, и вернулся к императору, который все еще стоял у стола. Таисия уже направилась к боковому выходу, видимо, чтобы начать подготовку к записи обращения.
— Слушаю вас, Ваше Величество, — сказал я, подходя ближе и слегка наклоняя голову.
Иван дождался, пока Таисия и Хромцова покинут аудиенц-зал, и только тогда заговорил, взглянув на меня снизу вверх. Сейчас, вблизи, без голографического освещения, он снова выглядел просто ребенком — очень умным, необычайно серьезным, но все же ребенком.
— Вы уверены, что план сработает, Александр Иванович? — спросил он, и в его голосе я услышал ту неуверенность, которую он так тщательно скрывал в присутствии остальных. В этот момент передо мной был просто обеспокоенный восьмилетний, а не монарх величайшей Империи в истории человечества.
Я мог бы солгать. Сказать, что уверен на все сто процентов. Заверить, что все пройдет гладко, без сучка и задоринки. Но за эти недели, проведенные вместе, я научился уважать его слишком сильно, чтобы врать.
— Нет, Ваше Величество, — честно ответил я, присаживаясь на край стола, чтобы быть ближе к его росту. — Это рискованный план с множеством неизвестных. Но я уверен, что он дает нам наилучшие шансы из всех возможных в данной ситуации.
Иван кивнул, принимая ответ. Его детские черты на мгновение исказила гримаса тревоги, которую он тут же попытался скрыть.
— Спасибо за честность, — сказал он, стискивая руки за спиной и переминаясь с ноги на ногу — редкий момент, когда мальчик-император позволял себе чисто детские жесты. — Вы знаете… Я боюсь. Не за себя. За Тасю, за вас, за всех, кто верен мне и идет за мной. Если мы проиграем…
— Если мы проиграем, Ваше Величество, — мягко перебил я его, опустившись на одно колено, чтобы наши глаза были на одном уровне, — то проиграем с честью. А это уже немало. Но я сделаю все возможное, чтобы мы победили.
Маленький император улыбнулся мне — светлой, почти детской улыбкой, которая так редко появлялась на его лице в последнее время.
— Я знаю, Александр Иванович. И я верю вам, — сказал он, слегка коснувшись моего плеча жестом, удивительно взрослым для ребенка. — Идите, вам нужно подготовиться.
Я поклонился и вышел из аудиенц-зала, застав Хромцову в коридоре. Она ждала меня, привалившись к стене и скрестив руки на груди. Свет аварийных ламп придавал её суровому лицу зловещий красноватый оттенок.
— Ваш, то есть наш император — удивительный ребенок, — сказала она, отталкиваясь от стены и присоединяясь ко мне, когда мы направились к лифтовым капсулам. Её шаги были размеренными и тяжелыми, как у человека, несущего невидимый груз. — Не думала, что в восемь лет можно быть… таким.
— Война престолов быстро взрослит, — ответил я, оглядываясь на ремонтную бригаду, суетившуюся у одной из технических шахт. Искры от сварочного аппарата разлетались веером, создавая странную, почти праздничную иллюминацию в тусклом коридоре.
— Дело не только в этом, — покачала головой Агриппина Ивановна, задумчиво проводя рукой по волосам. — В нем есть что-то… особенное. Что-то, что нельзя объяснить только воспитанием или обстоятельствами. Но все же, — она понизила голос, словно опасаясь, что нас могут подслушать, — как вы думаете, его участие действительно необходимо? Это большой риск.
— Необходимо, — кивнул я, не колеблясь ни секунды. — И более того, я думаю, это может стать решающим фактором.
— Вы верите, что мальчик способен убедить закаленных в боях космоморяков нарушить прямые приказы своих командиров? — В голосе Хромцовой звучал нескрываемый скептицизм, подчеркнутый легким постукиванием пальцев по кобуре табельного оружия — нервная привычка, о которой она, возможно, даже не подозревала.
— Не просто верю, а знаю, — ответил я, нажимая кнопку вызова лифта. — Вы еще будете удивлены его риторическим даром, Агриппина Ивановна. И его способностью убеждать.
Хромцова оценивающе посмотрела на меня, слегка наклонив голову, пытаясь понять, не шучу ли я. Но я был абсолютно серьезен.
— Будем надеяться, что вы правы, — сказала Хромцова, прерывая мои размышления. Лифт прибыл, и двери с шипением разъехались в стороны. — Потому что иначе… иначе нам всем конец.
— Не сомневайтесь, — уверенно ответил я, заходя в просторную кабину, отделанную матовым металлом. — Он справится. И мы справимся.
Мы спустились в ангар, где ожидал шаттл Хромцовой. Двери лифта открылись, и прежде чем выйти в залитый резким светом грузовой отсек, вице-адмирал еще раз пристально посмотрела на меня, прищурив глаза и скрестив руки на груди.
— Есть что-то, чего я не знаю? — спросила она, не двигаясь с места. — Что-то об этом мальчике?
Я улыбнулся, вспомнив выражение лица Ивана, когда он говорил о своей ответственности перед Империей. Выражение, которое, казалось, принадлежало человеку, прожившему не одну жизнь.
— Возможно, — ответил я загадочно, не отводя взгляда. — Увидите сами…
Глава 4
Место действия: столичная звездная система HD 35795, созвездие «Ориона».
Национальное название: «Новая Москва» — сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: контролируется силами первого министра Птолемея Грауса.
Точка пространства: межзвездный переход «Новая Москва-Коломна».
Дата: 8 августа 2215 года.
— Странное чувство, когда возвращаешься предателем на собственный корабль, — пробормотала Агриппина Ивановна, глядя через иллюминатор шаттла на приближающуюся громаду «Паллады».
Её адъютант — лейтенант Орлов, сидевший напротив, чуть наклонил голову: — Разве верность императору — это предательство, госпожа вице-адмирал?
Хромцова усмехнулась, но улыбка не коснулась её глаз. — Философский вопрос, лейтенант. Для кого-то я сейчас героиня, для кого-то — изменница. История рассудит, — её пальцы машинально коснулись шрама на подбородке. — Подготовьте всё для совещания. Узкий круг, только проверенные люди. И никаких следов в корабельных логах.
— Уже составил список, госпожа вице-адмирал, — ответил молодой офицер. — Семь человек. Те, кто остался из старшего офицерского состава 5-ой «ударной»…
Шаттл мягко вошёл в стыковочный отсек линкора. Для Хромцовой момент возвращения на свой флагман казался обыденным — никаких почётных караулов или торжественных встреч, лишь дежурный офицер, отдавший честь, когда она ступила на палубу.
— Доложите о ситуации, — обратилась Агриппина Ивановна к встречавшему её лейтенанту.
— Всё спокойно, госпожа вице-адмирал. Капитан Забелин ожидает вас в командном центре. Контр-адмирал Суровцев дважды запрашивал связь, но получил отказ согласно вашим инструкциям.
Хромцова кивнула и быстрым шагом направилась к лифтовой шахте. Ей не терпелось оказаться в своей каюте, где можно было говорить свободно, не опасаясь лишних ушей. Но прежде требовалось соблюсти формальности.
В командном центре «Паллады» царила обычная рабочая атмосфера — тихие переговоры офицеров, мерное гудение оборудования, приглушённые сигналы систем. Капитан первого ранга Забелин — старпом «Паллады» встретил Хромцову традиционным рапортом.
— Корабли Суровцева держатся на дистанции в четыреста тысяч километров, — сообщил он, когда формальности были соблюдены. — «Афина» и «2525» продолжают аварийный ремонт. Наш защитный периметр сохраняется согласно вашим инструкциям.
— Хорошо, — кивнула Хромцова, изучая тактическую карту, где световыми точками обозначались корабли обеих сторон. — Я буду у себя, анализировать данные с «Афины». Передайте на мостик: никаких изменений в позиции без моего прямого приказа.
Забелин чуть нахмурился: — Обычно после таких встреч вы проводите разбор прямо здесь, госпожа вице-адмирал…
— Сегодня необычный день, капитан, — отрезала Агриппина Ивановна. — Выполняйте.
В каюте вице-адмирала Орлов уже активировал системы защиты от прослушивания и ждал с докладом. — Все семеро подтвердили прибытие на линкор, — сообщил он. — Будут здесь через десять минут, поодиночке, разными маршрутами.
— Отлично, — Хромцова сняла форменный китель и повесила его на спинку стула. — Что с другими кораблями?
— С двенадцатью установлен предварительный контакт. На каждом есть наши люди… На «Керчи» и «Днестре» из нашей же 5-ой ситуация сложнее — там почти полностью обновлённый экипаж.
Агриппина Ивановна задумчиво постучала пальцами по столу. — Двенадцать вымпелов из тридцати шести, — произнесла она. — Не густо, но для начала сойдёт. Если план сработает, остальные присоединятся уже в процессе. Я надеюсь…
Ровно через десять минут в каюте Хромцовой собрались семеро офицеров — ядро её личного штаба. Люди, с которыми она прошла не одну кампанию, кому доверяла настолько, насколько военный её ранга вообще может доверять. Все семеро разных званий и должностей, но одинаково преданных.
— Господа офицеры, — начала Хромцова, когда все собрались, — я не буду ходить вокруг да около. То, что я скажу сейчас, изменит ваши судьбы. Если кто-то предпочитает не слышать моих следующих слов, сейчас самое время покинуть эту каюту.