Примерно в таких выражениях он начинал каждую трудовую смену на «Македонии».
Громадный транспортник, которым управлял Айк, и в главном трюме которого мог бы без труда поместиться даже боевой крейсер, совершал регулярные рейсы между системами, когда из одной в другую нужно было перевезти единовременно, либо очень большое количество материала, либо какую-то свехконструкцию. Один такой рейс стоил очень дорого, так как «Македония» ела топлива без меры. Четыре силовые установки, каждая по мощности равная двигателю линкора, были способны разогнать эту махину до скорости в 0.06 астрономической единицы в час. И тут главное было вовремя затормозить — перегруженный корабль был слабоуправляем и мог натворить много бед у причальных модулей. Работал на «Македонии» экипаж из тридцати человек и шестнадцати ботов, над которыми господствовал капитан Пападакис.
Каждую вахту грек надевал свою старую фуражку и, уперев руки в бока, начинал орать на всех, кто попадался ему на глаза. Это продолжалось ровно до того момента, пока он не оказывался в своём любимом кресле, на откидном столике которого, уже должен был дымиться горячий кофе. Только тогда ворчун ненадолго успокаивался и замолкал. Однако в эту смену всё пошло не по намеченному плану. Как только Айк плюхнулся в кресло, экран внешней связи вспыхнул и на нём появился человек, от вида которого наш капитан чуть не захлебнулся своим латте маккиато.
Страшная физиономия, возникшая на экране, принадлежала ханьцу, либо метису, с узкими бегающими глазками и жидкой бородкой и усами. Огромный рваный шрам, вероятно от удара саблей, пересекал всё его лицо. Края этой раны были, как будто, наспех сшиты медицинской нитью, что делало этого человека похожим на уменьшенную копию Франкенштейна.
— Как тебе паспорт выдавали, доходяга, с такой-то рожей, — буркнул Айк от удивления, а у самого по спине побежали мурашки от зарождающегося внутри страха. — Что тебе надо, красавчик?
Синхронный переводчик, встроенный в связь, работал в автоматическом режиме, позволяя свободно понимать друг друга людям разных национальностей. Но перевод не всегда был точным, особенно когда в речи говорившего употреблялись редкие жаргонные выражения…
— Глуши двигатели, толстая свинья-мать! — пропищал высоким голоском, с экрана, незнакомец. — Буду захватывать твой корабль, тебя резать-убивать, потом пытать!
— Ах, ты тварь нерусская! — Айка затрясло. — Я тебе покажу «свинью»! Да я тебя сам на вертел насажу, понял?! Ты что за существо такое, вообще?
— Экран смотри, — оскалился Франкенштейн, демонстрируя редкие кривые зубы. — Двигатели глуши, зараза!
Пападакис взглянул на проекцию приближающегося к «Македонии» корабля. Капитан не сильно разбирался в классах судов, но даже он смог понять, что перед ним сейчас находится боевой крейсер. Корабль был таким же уродливым, как лицо его капитана и весь, как ёж, был утыкан жерлами рельсовых пушек. На трёхмерном изображении были чётко видны, одна — главная, и около дюжины средних орудийных платформ, и все они были сейчас направлены на «Македонию».
— Ё-моё, пираты! — воскликнул Айк, хватаясь за голову. — Опять меня грабят… Когда же всё это закончится!
Он тут же нажал на кнопку связи со своей командой и рявкнул, что есть мочи:
— Полный ход… Рвём отсюда, ребята!
Силовые установки «Македонии» вспыхнули ярко-синим цветом, получив щедрую порцию «интария». Огромный сухогруз стал было уже набирать скорость, как из главного калибра пиратского крейсера вырвался заряд плазмы и ударил в район двигателей. Произошла яркая вспышка и одно из четырёх сопел судна погасло навсегда.
— Куда собрался, свинья-мать?! — закричал «Франкенштейн». — Сказал тебе — сдавайся…
— Ладно, ладно, не нервничай, — поднял руки вверх Айк, отдавая распоряжение отключить остальные двигатели и дрожащими пальцами, набирая на пульте, код-сигнал бедствия.
Буквально через несколько секунд после этого, по всей «Македонии» прошёл страшный скрежет — это разбойничий крейсер с размаху «прилип» к сухогрузу. По уже изрядно помятому корпусу пиратского корабля, было ясно, что стыковаться эти парни явно не умели. Смяв несколько отсеков гражданского судна и раздавив при этом, одну, свою же, орудийную платформу, пираты намертво прикрепились к «Элефанту».
Заработали лазерные аппараты, разрезая внешнюю обшивку сухогруза, и сразу в нескольких местах возникли неровные отверстия, через которые на его борт высыпала целая ватага дико орущих солдат.
Зачем они так сильно орали — неизвестно, если для того, чтобы навести ужас на своих врагов, то грузчики на «Македонии» и без их криков были перепуганы до смерти и попрятались, кто, где успел. Пираты могли вообще не произносить ни звука, потому, как сам их внешний вид был нереально страшен для мирного человека. Их четырёхрукого главаря, с которым общался Пападакис, действительно можно было назвать ещё «красавчиком», в сравнении с некоторыми из его подчинённых.
По отсекам разбегались этакие полулюди-полуроботы, причём, будто слепленные из разных деталей старого конструктора. Типа, всё, что находилось под рукой, сваливалось в кучу, и из этого барахла собирался новый пират. У одного, вместо ног были приделаны колёса от скутера, от чего их владелец разгонялся до бешеной скорости. Из тела другого торчало сразу несколько искусственных щупалец, в каждом из которых он держал оружие. У нескольких, конечности были заменены на манипуляторы, похожие на паучьи лапы. Вся эта свора была разодета в грязные заляпанные лохмотья, которые они называли одеждой.
Визжа на бегу и стреляя, куда попало, бешеная орда, со скоростью горного селя, рассыпалась по «Македонии», в поисках всего, чем можно поживиться. Большинство из пиратов сразу ринулись в грузовые отсеки, надеясь найти там ценные товары, а их командир с несколькими своими приближёнными направился прямиком в рубку. Там он, после недолгих поисков, обнаружил, прятавшегося под столом, капитана Пападакиса.
Тот был уже не так резок в высказываниях, как несколько минут до этого. Холодный пот катился по вискам Айка, когда главарь пиратов взял его искусственной рукой за ворот кителя и как пушинку оторвал от пола.
— Что, свинюшка-мать, пытался убежать от Го Фэня «Язык наружу»? — дыхнул он на бедного грека, несвежим запахом изо рта. — От Го Фэня «Язык наружу» можно убежать только на тот свет, и только когда Го Фэнь «Язык наружу», это позволит сделать…
— Глубокоуважаемый, я в душе не чую, кто такой этот Фэнь, — выдавил из себя Айк, болтаясь на весу, как тряпичная кукла. — Но судя по всему, это очень уважаемый человек, раз вы его упомянули.
— Дурацкий, — заорал пират, — Го Фэнь «Язык наружу» — это я!
— Вот, оно что! — Пападакис не мог не съязвить, даже сейчас, когда его жизнь висела на волоске. — А я сразу-то и не понял. Действительно, я «дурацкий», как вы изволили выразиться. Прошу извинить, что не знал вашего имени-отчества…
— Быстро давай документы на товар! — рявкнул Го Фэнь. — Что везёшь?
— Всё, как обычно — золото, бриллианты, денежные знаки, — не моргнув глазом, сказал Айк, — ведь именно для этого и нанимают самый большой транспорт в Империи…
— А, свинюшка-мать шутник, — оскалился пират, — я тоже люблю шутить, — он обернулся к своим людям, — Приготовить реквизит…
Один из пиратов подбросил вверх небольшой предмет, который сразу же прилип к потолку отсека, и из него выпала наружу верёвка с петлёй на конце.
— Знаешь, почему Го Фэня называют «Язык наружу»? — зловеще улыбаясь, спросил главарь пиратов.
— Позвольте, угадаю, — медленно ответил Айк, опасливо поглядывая на качающуюся верёвку, — возможно у вас проблемы с прикусом, а из-за того что зубов во рту не хватает, то язык периодически вываливается… Нет?
— Хороший, свиньюшка-мать. Не теряет чувства юмора, хоть уже и пованивает от страха, — усмехнулся пират. — Нет, не угадал. Язык, не у Го Фэня вываливается, а у тех, кто качается на этой верёвке. Го Фэнь любит смотреть на агонию таких шутников, как ты. Они весело дёргают ножками и показывают мне язык, а я смеюсь. Очень люблю…
— Понимаю вас, как никто другой, — невесело пролепетал Айк, — у меня тоже есть хобби — собираю марки. Филателист, я…
Го Фэнь на мгновение подвис, пытаясь понять, что пролепетал этот толстяк, но, так и не разобравшись с переводом, махнул рукой:
— Вздёрнуть его!
Два здоровенных хунхуза подхватили под руки упирающегося изо всех сил Пападакиса, и подтащив к импровизированной виселице, просунули его голову в петлю. Их капитан, зловеще улыбаясь, нажал на кнопку пульта, и верёвка вокруг шеи бедного Айка стала затягиваться, одновременно с этим, поднимая его тело вверх. Лицо Пападакиса побагровело, он начал покачиваться на весу, лишь кончиками носков всё ещё касаясь пола.
— Почему свинюшка-мать сейчас не шутит? — начал изгаляться над своей жертвой, Го Фэнь.
— Ты даже не понимаешь, с кем связался! — выдавил из себя Пападакис. — У меня могущественные покровители. Если со мной что-либо случится — тебе конец! Предупреждаю, это плохо для тебя закончится…
Неожиданно Го Фэнь перестал ухмыляться и замер.
— О, я знал, что ты разумный человек, — обрадовано, воскликнул Айк. — Как только я увидел вашего командира, — Пападакис повернулся к пиратам, державшим его, — то сразу понял — вот джентльмен, которого ждёт великое будущее. Да-да, и не только потому, что он дьявольски красив, но прежде всего потому, что он умён, не по годам…
— Заткнись, падла, — рявкнул Го Фэнь, которому болтовня Айка мешала услышать собственного старпома по радиосвязи.
Тот, находящийся в данное время на пиратской джонке сообщал капитану о чём-то важном.
Айк последовал совету Го Фэня и, закрыв рот, попытался по лицу пирата понять, что же того так отвлекло. Ханьцы вели беседу на одном из своих диалектов, но так как транслятор у Айка до сих пор оставался включённым, фразы Го Фэня он понимал.
— Что за корабль? — спрашивал пират. — Туристы? Прямо к нам идёт? Хороший, жирный… Да, можешь уходить, я остаюсь здесь… Бери на буксир и приводи сюда…