– Никак нет, ваше высокопревосходительство, – поднялся из-за стола Колчак.
– Тогда получайте мины и послезавтра выходите в море.
– Слушаюсь!.. Ваше высокопревосходительство…
– Что-то еще?
– Точно так, – Колчак выглядел слегка смущенным. – Я уже решил, что возьму с собой дивизион Кузнецова, но просил бы вас предоставить в мое распоряжение на время данной операции еще и «Алмаз». Очень бы пригодились его аэропланы для ближней разведки побережья. Да и штабу флота пригодятся свежие сведенья о состоянии турецких батарей вблизи Босфора.
«Ишь ты – ну просто на ходу подметки режет, – усмехнулся про себя Эбергард. – Просек, с какой стороны масло на бутерброде, сделал выводы о перспективах авиации на море… Ладно, пусть заложит еще один кирпичик в фундамент более серьезного отношения к войне в небесах».
– Не возражаю, Александр Васильевич, но гидросамолеты разрешаю использовать только в качестве разведчиков-наблюдателей. Никаких атак с воздуха на неприятельские позиции. И вот еще что: разведку разрешаю исключительно над румелийским побережьем, к западу от устья Босфора. Разочек можно слетать к Шиле, посмотреть на близлежащие батареи, но не более чем разок. Причем лучше это сделать, когда будете возвращаться от Зонгулдака. Еще вопросы есть?
– Никак нет!
– Тогда ступайте. И помогай вам Господь!
Глава 30. Успешный дебют
«Счастливый» и «Громкий» уже вывалили за борт свой груз мин, и оставалось поставить очередную банку с «Быстрого». Эсминец приступил к постановке в предназначенном районе, когда на мостике «Памяти Меркурия» резануло по ушам криком сигнальщика:
– Перископ слева двадцать градусов! Около двенадцати кабельтовых…
– Поворот вправо на восемь румбов, – немедленно отреагировал Тихменев…
– Передать на «Счастливого» и «Громкого»: «Атаковать вражескую подводную лодку!» «Быстрому»: «Продолжать постановку!» – Колчак был невозмутим. – Александр Иванович, а мы сами можем уже открыть огонь по лодке?
– На циркуляции – бессмысленно. Подождем несколько минут…
Минута заминки, связанной с временем получения приказа, и два «новика» стали разгоняться в сторону буруна, который оставлял за собой перископ германской подводной лодки. Сосредоточенно захлопали выстрелами их носовые плутонги.
Думаете, что перископ субмарины просто приподнят над поверхностью воды? А ничего, что эта самая лодка сейчас идет со скоростью… Ну хотя бы в пять узлов. Быстрее, значительно быстрее, чем вы идете спорым шагом… Не поднимет ли труба перископа за собой шлейф? Весьма заметный шлейф…
Так что у баковых пушек только что вступивших в строй черноморских эсминцев имелся ориентир, по которому следовало вести огонь. Конечно, полутораметровый «фонтан» из морской пены цель далеко не самая удобная, но ведь и особой точности не требовалось – разрыв стодвухмиллиметрового снаряда в воде мог гидравлическим ударом контузить вражескую субмарину до состояния потери плавучести с весьма приличного расстояния…
Капитан-лейтенант Конрад Ганссер, получив приказ из Адмиралштаба следовать со своей «U-33» в Черное море, нимало не удивился – было понятно, что необходимо поставить на место этих русских. Русских, которые возомнили о себе больше, чем допускала мировая политика и вообще здравый смысл. Да и потопленные «Гебен» и «Бреслау» взывали к отмщению. Но в первую очередь следовало показать туркам, которые после череды разгромов на суше и на море уже практически готовились вывалиться из этой войны, что еще не все потеряно. Что Германская империя еще способна поддержать друзей и покарать врагов.
Командир еще не старой, всего-то четырнадцатого года постройки, но увы, морально уже устаревшей немецкой подводной лодки «U-33» внимательно обозревал окрестности в перископ. Позади остался захватывающий переход через Средиземное море, с его азартом и победами. Боевой счет его лодки насчитывает уже более двадцати судов. Чем черт не шутит; если на новом месте дела пойдут не хуже, то к концу этой, без сомнения победоносной, войны можно будет изрядно приподняться в чинах. Ведь за подводным флотом будущее, он видит это собственными глазами. Капитан цур-зее – звучит, а? Губы подводника чуть дрогнули от этой приятной мысли.
Бравый подводник и впрямь размечтался. Впрочем, плох тот солдат…
Переход через Босфор не был простым. Узкий пролив, сильное встречное течение и минные заграждения русских на выходе… Что ж, они преодолели эти опасности. Что судьба приготовит им теперь? Конрад не собирался недооценивать русских. Он был действительно хорошим командиром. Да и острое осознание собственной уязвимости никак не способствует… Не способствует, в общем. Если лодка получит повреждение или произойдет поломка, то вернуться обратно на базу будет не просто. Пусть и чуть легче, чем добраться сюда. Театр военных действий нов для «U-33». На помощь турок надежды нет. Но приказ есть приказ.
Труднее всего было пробраться в Дарданеллы – в устье пролива было, образно говоря, не протолкнуться от британских и французских кораблей. К тому же имелся серьезный риск наткнуться на турецкие мины…
Обошлось – как только втянулись внутрь и прошли полторы мили, всплыли. Почти сразу заметили турецкий миноносец, который и проводил субмарину в Мраморное море. А уже оттуда, слегка подремонтировавшись, заправившись топливом и провиантом, лодка Ганссера вышла в море Черное. А значит, осторожность и еще раз осторожность. Конечно, заманчиво было бы в первый же выход подловить русский броненосец. И, черт побери, если русские предоставят ему такую возможность, он, Конрад Ганссер, уцепится за нее обеими руками. Но все-таки в свой первый поход «U-33» выходила больше для разведки и ознакомления, чем для настоящей охоты. И все-таки им повезло. Судьба благоволит отважным. И вот сейчас субмарина медленно подкрадывалась к группе русских военных кораблей, судя по всему, осуществлявших очередную минную постановку. Цели неподвижны, ах, если бы не светлое время суток… Даже в случае удачи уходить придется очень быстро. Крейсер и три эсминца. И еще четверка истребителей поодаль… Так притягательно, так опасно. Губы Конрада разошлись в улыбке. Подводному флоту – рисковать!
– Ну что, Вальтер, – командир «U-33» оторвался от перископа и весело посмотрел на своего старшего офицера, – подвига Веддигена нам не повторить, но есть шанс сделать значительно больше в стратегическом плане. Если удастся потопить этот русский крейсер, то наши турецкие друзья серьезно воспрянут духом.
– Согласен. Осталось всего ничего: попасть торпедой в эту лоханку.
– Все в наших руках. Приготовить носовые! Ааа, черт!
– Что такое?
– Нас, кажется, обнаружили – крейсер разворачивается.
– А эсминцы?
– Да подожди ты, я что, весь горизонт в перископ вижу?.. – Ганссер развернул цейсовскую оптику в соответствующую сторону. – Пока вроде не отреагировали… А, нет – пошли в нашу сторону. Атаке – дробь! Ныряем! Тридцать метров. После погружения поворот вправо на пятнадцать градусов.
Перископ заскользил внутрь подлодки, но фугасные снаряды с русских «новиков» успели выстегать погружающуюся подводную лодку хоть и не фатально, но весьма неприятно для оной.
– Из четвертого отсека передают: «Заслезилась обшивка». – Нельзя сказать, что старший офицер «U-33» был особенно обеспокоен…
– Нормально, – стиснув зубы, отреагировал Ганссер, – уйдем. Жаль, что ни одну их калошу не потопили. Но показали, что теперь на этом море существует подводная угроза. И с ней придется считаться.
Лодка интенсивно заглатывала воду в свои цистерны и готовилась лечь на назначенный командиром курс. На курс, ведущий прямо к минной банке, поставленной пару часов назад «Счастливым»…
Три десятка мин ждали свою жертву. Только погни корпусом свинцовый рожок, сразу серная кислота прольется из треснувшей ампулы и замкнет контакты. Электрический разряд инициирует взрыв детонатора, а за ним вослед превратятся в газ несколько пудов тринитротолуола…
– Взять мористее. Поворот влево на сорок градусов!
– Конрад, там русские миноносцы, – обеспокоенно подал голос старший офицер подлодки.
– А они тут не цветы сажали. От греха подальше уйдем на большие глубины.
Решение разумное, но на море имеются и «неизбежные случайности»…
По левому борту лодки заскрежетало.
– Минреп по левому борту! – озвучил старпом и так уже всем очевидную опасность.
– Пять градусов вправо, – сквозь стиснутые зубы выдавил Ганссер. – Остается надеяться, что мы зацепили самую крайнюю мину из этой банки.
Надежды командира «U-33» оправдались – мина действительно была самой последней из поставленных «Счастливым». Отклонившись в сторону от минрепа, германская субмарина уходила на то пространство, где глубины не позволяли ставить минные поля. Уходила…
Именно в этот момент «Память Меркурия» открыл огонь шестидюймовыми снарядами по тому месту, где уже уходил под воду перископ.
Шесть килограммов тротила, что нес в себе снаряд с крейсера, конечно, не могли всерьез повредить корпус субмарины. Взорвавшись метрах в десяти от нее… А вот заставить сработать морскую мину – запросто. И дело не в том, что от этой самой мины до кормы лодки было всего семь метров, а в том, что содержала эта самая мина… Уже сто килограммов взрывчатки, которые в мгновение ока превратились в горячий, стремительно расширяющийся газ. Газ, оказывающий давление на окружающую среду, каковой в данный момент являлась вода Черного моря, а вода практически несжимаема. Поэтому, согласно закону Паскаля, давление (и немалое давление) передалось во всех направлениях от эпицентра взрыва мины. Лодке вломило здорово.
– Электромоторный передает: пробоина.
– Какая? Насколько серьезно? – Командир подлодки уже оторвался от ненужного теперь перископа и повернулся к своему старшему офицеру.
– Связи уже нет, Конрад. Во всяком случае, обратной. Может, они нас и слышат, если живы, но мы их – нет.
«U-33» в момент взрыва мины находилась на глубине около двадцати метров, и внутрь электромоторного отсека через пробоину вонзилась струя воды под давлением в две атмосферы. Если бы на ее пути встретился какой-нибудь немецкий матрос – был бы выведен из строя немедленно