. Обошлось. Но отсек неумолимо затапливался, соленая (очень соленая) вода Черного моря неумолимо подбиралась к электромоторам…
– Курс к берегу, пока есть ход.
Лодка заложила вираж, новых мин на пути не встретилось, и субмарина уверенно заскользила к Анатолийскому побережью…
– Какой грунт?
– Да он здесь везде одинаковый – камни. Будем ложиться на дно?
– А есть выбор? Или всплыть и сдаться предлагаешь?
– Ты командир – тебе решать. Но если прикажешь всплыть и сдаться – застрелю, – мрачно процедил сквозь зубы старший офицер.
– Ты не психуй, а контролируй курс. Куда наш нос на данный момент смотрит?
– Извини. До полного разворота на берег еще двадцать градусов.
Снаряды с эсминцев рвались уже далеко за кормой. Субмарина почти выжила – до дна Анатолийского побережья оставалось совсем немного…
Электромоторы уже не работали – отсек умер как в прямом, так и в переносном смысле, но инерция продолжала тащить лодку вперед, и вскоре ее днище заскрежетало по камням дна морского. Обошлось без течи… Доклады из отсеков были обнадеживающими.
– Глубина?
– Около пятнадцати метров. Что дальше, командир?
– Лежим, пока они не уйдут. Потом всплываем и пытаемся добраться до берега.
– Электромоторный не отвечает – можно считать его затопленным полностью. Воздуха на всплытие почти наверняка не хватит. – Старпом держал себя в руках, но чувствовалось, что и он готов сорваться на истерику. – И как ты планируешь догрести до берега без моторов?
– Руками, черт побери! – огрызнулся Ганссер. – Вплавь. А ты на что надеялся? Закончат русские скрежетать своими винтами, подождем часок-другой, отдадим подкильный балласт, и весь воздух на продутие… И дай нам Господь возможность выбраться на поверхность!..
… – Ого! – На мостике «Памяти Меркурия» увидели, как вспухло море на месте свежевыставленного заграждения, и все, кто там находился, вскинули к глазам бинокли.
– Неужели лодка подорвалась? – с надеждой посмотрел на адмирала Тихменев.
– Это вряд ли, – мрачно процедил сквозь зубы Колчак. – Скорее всего, это мы своим обстрелом начали банку разминировать. Прикажите прекратить огонь.
– Слушаюсь, ваше превосходительство! – Шестидюймовки крейсера стали замолкать одна за другой.
– И передайте на «Алмаз», Александр Иванович: «Поднять еще два аэроплана, чтобы поискали лодку в близлежащих окрестностях». Маловероятно, что заметят, конечно, но чем черт не шутит…
Как ни странно, но с одного «кертиса» вскоре передали: «Видим под водой темный силуэт вблизи берега. Не движется…»
– Не может быть какая-нибудь старая турецкая шаланда? – напряженно поинтересовался Колчак у командира крейсера.
– Все может быть, но вряд ли так можно перепутать: субмарина – как лезвие, а шаланда… Она и есть шаланда.
– Тогда сбросить на предполагаемый объект буйки. Вероятно, легли на дно… Дивизиону Кузнецова – атаковать глубинными бомбами!
Из всех эсминцев Третьего по четыре глубинные бомбы имелись только на «Капитане Сакене» и «Лейтенанте Зацаренном». Получив приказ от флагмана, оба корабля взяли курс к точке, над которой кружила пара летающих лодок…
– Установить глубину десять метров! – проорали своим минерам офицеры заходящих на бомбометание миноносцев. – То-о-овьсь!
«Сакен» приближался к красному бую, отмечавшему местоположение сомнительного объекта…
– Сброс! – махнул рукой минный офицер.
– Первая пошла! Вторая пошла!
Две бочки, полные тротила, устремились ко дну. На заданной глубине исправно сработали взрыватели, и «U-33» получила два серьезных удара. Свет вырубился по всей лодке, из отсеков стали поступать доклады о слезящейся воде…
Но это было уже не существенным – уже погружались бомбы с «Лейтенанта Зацаренного». И одна из них рванула совсем рядом с лодкой. Корпус взломало, вода немедленно пошла выгонять воздух из нутра корабля… Не выжил никто.
– «Лейтенант Шестаков» передает: «На месте бомбометания наблюдаю масляное пятно».
– Они там что, химический анализ успели провести? – скептически хмыкнул Колчак.
– Крайне маловероятно, ваше превосходительство, что это всплывает оливковое масло древних эллинов, – вежливо улыбнулся Тихменев. – И позвольте вас поздравить с первой победой на Черном море!
– Оставьте! О победах будем судить после войны. Курс на Севастополь!
Глава 31. Туман войны развеял ветер
Сегодня Николай Николаевич (младший) пребывал в более благодушном настроении, чем пару дней назад. И даже был готов признать принародно, что «водоплавающие» не даром едят свой хлеб. Особенно эти, с Черного моря, на которых он столь несправедливо, как сейчас выяснилось, злился еще полгода назад. Оказалось, что даже их дикие планы, вроде десанта на Константинополь, могут принести неожиданную, совсем непредусмотренную пользу. Корпуса и огнеприпасы, накопленные в тылу в период вынужденного, пусть и ненавистного ему перехода к обороне, весьма пригодились в настоящее время. Переход к обороне на Западном и Юго-Западном фронтах, казалось, подтвердил предположение работников его штаба, что у германцев и австрийцев просто нет сил для наступления. Несколько месяцев прошли спокойно, а затем на Юго-Западном фронте едва не произошла катастрофа.
«Германцы все-таки решились помочь одновременно своим австрийским и турецким союзникам. Наша разведка сосредоточение войск обнаружила, но как-то случайно эти сведения на стол Главнокомандующего попали в самый последний момент. Если бы не имеющиеся резервы, фронт русской армии был бы легко прорван.
Одиннадцатая германская армия, специально созданная для проведения главного стратегического наступления, включала не менее трех ударных германских корпусов, не считая австрийских частей. Как доносила русская разведка, командовал ею один из лучших полководцев противника, генерал фон Макензен, а части состояли из опытных бойцов, точно усвоивших на французском фронте новые приемы ведения войны. Которые, впрочем, особой новинкой не являлись, будучи лишь адаптацией приемов осадной войны для полевого сражения. Стопудовые снаряды по полевым окопам… Грубо, но действенно, пока не приходится передвигать орудие на новую позицию».
Николай Николаевич нахмурился, припомнив, как ему пришлось растолковывать, что восьми-двенадцатидюймовые орудия не полевые пушки и за полчаса огневую позицию не меняют. «Как удачно сложилось, что он как раз недавно на эту тему побеседовал с генералом Барсуковым. А то многие начальники хотели просто заставить солдат сидеть и ждать, когда германец стрелять перестанет. Глупость или предательство? И где обещанные снаряды, тоже ничего не понятно. Вон, лежит у него на столе бумага, в которой расписано, когда и сколько их поставят. А где сами снаряды – черт не разберет! Отписал племяннику, а тот не нашел ничего лучше, как к министру отослать. Пришлось немного потревожить телеграфистов. После четверти часа переписки добился таки снятия Сухомлинова и утверждения Шуваева на его месте. Генерал опытный, ему в товарищи (заместители) Маниковского выторговал. Но пока они наведут порядок в заказах, придется бороться, чем есть. А значит, и оставшиеся корпуса вместо наступления на оборону кидать. Только не в окопах сидеть и героически под огнем двенадцатидюймовок гибнуть, глядя, как участок фронта в лунный пейзаж превращается, а как японцы под Сандепу – подвижными отрядами. А со снарядами, даст бог, решим».
Наступление, на которое немецко-австрийские союзники делали столь большую ставку, окончилось к середине лета, не принеся им особых выгод. Оборона русских нигде прорвана полностью не была. Наступающие далеко не продвинулись, поскольку за время непрерывной немецкой артподготовки русские войска наскоро сооружали в десятке верст от переднего края, то есть в тылу перемалываемых в пыль укреплений, новую линию обороны. И снова встречали противника огнем. А пока австро-германцы подтягивали орудия, русские либо наносили удары во фланг, либо контратаковали. Но накоротке, не давая времени как следует развернуть артиллерию. Их полевые пушки весьма успешно боролись с семидесятисемимиллиметровками и легкими гаубицами. Не всегда, но когда у них было достаточно снарядов, что к середине лета стало обычным явлением. Тогда же на фронте стало появляться все больше и больше русской тяжелой артиллерии.
В итоге русскую армию удалось отодвинуть на сотню-другую километров на восток, и то не по всей линии фронта. Потери при этом были ощутимые, а туркам это помогло мало. На Кавказе русские снова разгромили их Третью армию и взяли крепость Эрзерум, а потом начали перемалывать прибывающие по частям турецкие подкрепления. Кроме того, в войну вступила Италия. После вступления в войну итальянское командование начало мощное наступление в глубь территории Австрии с целью захватить ряд важнейших городов, и пришлось поспешно перебрасывать австрийские подкрепления на вновь образовавшийся фронт. В довершение неблагоприятных для Центральных Держав событий, в Болгарии под воздействием успехов русских на Черном море произошел переворот. Наследник престола Борис, не желающий вступления своей страны в войну на стороне союзников Турции, к чему толкали царя Фердинанда Первого австрийские и германские посланники, неожиданно собрал своих сторонников и с их помощью сверг отца. Вместо сторонника Германии Радославова премьер-министром стал Стамболийский. Болгария очередной раз объявила о нейтралитете, в то же время в Софию приехали делегации стран Антанты. В случае выступления Болгарии против Османской империи ей гарантировали возвращение Восточной Фракии в состав Болгарского царства. На этом обещания гарантированных территориальных приращений заканчивались. Союзники также заявляли о том, что начнут переговоры с сербским правительством о передаче некоторой части Вардарской Македонии и обязуются вступить в переговоры с греческим и румынским правительствами для урегулирования вопросов об Эгейской Македонии и Южной Добрудже. На этой стадии переговоры замерли, особенно после неудач англо-французов в Галлиполи.