Указание министра внутренних дел А.Н. Гаттенбергера о недопущении публичного обсуждения переворота
18 ноября 1918
[ГА РФ. Ф. Р-147. Оп. 8. Д. 1А. Л. 2]
Председателем Совета министров остался занимавший эту должность при Директории беспартийный, близкий к кадетам сибирский адвокат Петр Васильевич Вологодский (в прошлом – сибирский областник). Для Колчака он являлся компромиссной фигурой и служил символом легитимности его режима (будучи по убеждениям умеренным демократом, на историческом заседании после ареста Директории он подал было в отставку вслед за В.А. Виноградовым, но после уговоров согласился остаться). Мягкий по характеру, Вологодский при Колчаке окончательно потерял самостоятельную роль. Наиболее активными деятелями правительства были в разное время И.А. Михайлов, В.Н. Пепеляев, И.И. Сукин, Г.Г. Тельберг и Г.К. Гинс.
Своим приказом А.В. Колчак объявил о вступлении в верховное командование вооруженными силами и освобождении от этой должности генерала В.Г. Болдырева. Последний находился в Уфе на банкете, когда его вызвал к прямому проводу адмирал и сообщил о произошедшем перевороте. Растерянный генерал забормотал что-то об угрозе новой гражданской войны, но Колчак резко оборвал его: «Генерал, я не мальчик! Я взвесил все и знаю, что делаю. Благоволите немедленно выехать из Уфы»[141]. После колебаний Болдырев подчинился.
В правительственной декларации от 20 ноября необходимость перехода к диктатуре обосновывалась четырьмя факторами: а) чрезвычайным напряжением борьбы с большевиками; б) трудностями формирования и обеспечения армии; в) покушениями на власть «справа» и «слева»; г) отсутствием единства власти и растущим произволом на местах.
Все эти акты новой власти, наряду с официальным обращением А.В. Колчака к населению, были спешно доведены до населения и армии. В тот же день Колчак приказал освободить из-под стражи арестованных членов Директории. Через два дня они были высланы за границу и погружены в поезд, который вывез их в Китай.
Тем все и кончилось. В обществе отнеслись к перевороту кто безучастно, а кто и радостно, уповая на установление твердой власти, по которой так стосковался средний российский обыватель тех дней. Так бесславно закончила свое существование очередная «всероссийская» демократическая власть. Можно сказать, что она повторила судьбу Временного правительства А.Ф. Керенского, но в обратном направлении: если первое было свергнуто большевистским переворотом «слева», то вторая – военным переворотом «справа».
Обращение Верховного правителя адмирала А.В. Колчака «К населению России»
18 ноября 1918
[ГА РФ. Ф. 10073. Оп. 1. Д. 125. Л. 1]
Первостепенной задачей новоявленного Верховного правителя было добиться признания своей власти как населением и армией, так и другими белогвардейскими правительствами на окраинах России и западными державами. Обращение Колчака «К населению России», опубликованное на следующий день после переворота, гласило:
«18 ноября 1918 года Всероссийское Временное правительство распалось. Совет министров принял всю полноту власти и передал ее мне, адмиралу Русского флота Александру Колчаку.
Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях Гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю:
Я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру.
Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, труду и жертвам.
Верховный правитель адмирал Колчак»[142].
Чтобы сгладить впечатление от «незаконности» произошедшего переворота в общественном мнении, Колчак предпринял маневр. Было официально приказано «выявить» виновных в аресте Директории и предать их суду[143]. Перед судом предстали исполнители – казачьи офицеры полковник В.И. Волков, войсковые старшины И.Н. Красильников и А.В. Катанаев. Уже на следующий день после переворота министр юстиции официально информировал общественность об их «явке с повинной» и о сделанном ими заявлении, что «сообщников» они не имели, а руководствовались исключительно патриотическими соображениями. Красильников, правдоподобия ради, даже отдал своим казакам приказ, «чтобы никто не выступал на его защиту, если он будет арестован, судим и расстрелян»[144]. На суде обвиняемые выдвинули версию, будто арестованные ими члены Директории сами участвовали в некоем «заговоре партии эсеров» с целью «переворота слева» (доля правды в отношении «заговора эсеров» была: одним из непосредственных поводов к ускорению переворота стал вызвавший возмущение в правых кругах, формально незаконный призыв председателя съезда членов Учредительного собрания В.М. Чернова к партии эсеров создавать свои военные организации).
Приветственное обращение группы общественно-политических организаций к Верховному правителю адмиралу А.В. Колчаку
27 декабря 1918
[ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 7. Д. 2. Л. 21–22]
Военный суд, состоявшийся всего через 3 дня после событий, оправдал всех троих обвиняемых, и Колчак утвердил этот приговор. Адвокатом выступал известный кадетский лидер В.А. Жардецкий. Для соблюдения внешних приличий их на время перевели из Омска в другие места службы, где они вскоре были повышены в чинах в знак благодарности. Этим инцидент официально был исчерпан.
Впоследствии, в ответ на распространившиеся в заграничной прессе разноречивые толки о причинах и содержании переворота 18 ноября, колчаковское правительство выступило с официальным заявлением, в котором охарактеризовало свергнутую власть Директории как «неделовую», лишенную политического единства и раздираемую партийной борьбой, обвиняло ее бывших руководителей-эсеров в узкопартийных интригах, привнесении политической деятельности в армию (по печальному образцу 1917 года) и попытках создания эсеровской партийной военной организации[145].
Реакция в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке на омский переворот была в основном благоприятной. Премьер-министр П.В. Вологодский в своем дневнике отмечал, что «переворот не вызвал общественного сочувствия к Директории», а его «участники прослыли за героев»[146]. Слишком многие желали установления твердой власти. В адрес Верховного правителя посыпались многочисленные приветствия от местных органов власти, общественных организаций, воинских соединений и частей, отдельных граждан.
Из телеграммы Всероссийского совета съездов торговли и промышленности организациям предпринимателей на местах: «Торгово-промышленный класс уже давно на своих съездах единодушно заявляет, что путь к возрождению России лежит в создании сильной, единоличной национальной Верховной власти. Совет съездов ныне горячо призывает вас оказать новой власти самую дружную поддержку и принять участие в деятельной работе по созданию экономической мощи страны и устранению царящей в ней разрухи». Ему вторил съезд судовладельцев Сибири. Приветствуя Колчака как «испытанного, доблестного вождя русского флота», съезд заявлял: «Только единоличная власть, опирающаяся на боеспособную армию и государственно мыслящие группы русского общества, может восстановить погибшую русскую государственность и защитить национальные интересы России»[147].
Предпринимательский класс не просто безоговорочно поддержал Колчака, но восторженно приветствовал его. Из телеграммы торгово-промышленного союза освобожденной от большевиков Перми А.В. Колчаку: «Земной поклон и глубокую благодарность прими от нас, твоих сограждан, первый гражданин и собиратель Земли Русской»[148].
На первой же встрече Колчака с представителями общественности предприниматели и кооператоры в порыве восторга кричали: «Да здравствует русский Вашингтон!»[149] Любопытно, что этот клич первым подал бывший революционер-народоволец А.В. Сазонов, на старости лет сделавшийся мирным сибирским кооператором и злейшим врагом большевиков.
О всемерной поддержке правительства А.В. Колчака заявила кадетская партия. Объективно оценивая причины падения Директории, а равно и Временного правительства А.Ф. Керенского в 1917 году, корни которого либералы (да и наиболее трезвые правые социалисты) справедливо, хотя иной раз и с горечью, усматривали в неготовности российского общества к демократии, в дряблости и рыхлости российской демократической власти, томская «Народная газета» писала: «Та почва, на которой демократия строила свое здание, дала трещину – и все провалилось»[150]. Коалиция партий, констатировала газета, невозможна там, где партийная борьба достигла накала непримиримости.
Приветствовала факт переворота и армия, в том числе казачество. В числе первых признали Колчака, послав в Омск соответствующие телеграммы, влиятельный атаман Оренбургского казачьего войска А.И. Дутов и неоднократно упоминавшийся генерал Д.Л. Хорват. Сразу же заявило о своей поддержке переворота войсковое правительство Сибирского казачьего войска. Уральский казачий круг сначала обратился к Колчаку за разъяснением его политических целей и после подтверждения им намерения созвать после войны всероссийское Национальное собрание послал ему свое приветствие.
Циркулярная телеграмма управляющего МИД Ю.В. Ключникова послам и посланникам о событиях в Омске