го фронта белой армией (а впоследствии и превзошла его), но главное – была исторически первой из белых армий, будучи основана признанными «отцами» Белого движения Л.Г. Корниловым и М.В. Алексеевым. И многие в окружении Деникина считали, что это дает ему, как непосредственному преемнику этих генералов, определенное моральное право на первенство в Белом движении. При этом внешне – в переписке, выступлениях, официальных документах – Колчак и Деникин неизменно демонстрировали взаимное уважение. Забегая вперед, скажем, что оно подчеркивалось и позднее, когда все дело уже рухнуло, в материалах допроса А.В. Колчака и в мемуарах А.И. Деникина. Оба были примерно равновеликими фигурами и не опускались, к их чести, до попыток принизить значение друг друга.
Но в скрытой форме определенное соперничество имен между ними, свойственное как политикам, так и военным вождям, все-таки было. Деникин, по всей видимости, болезненно перенес тот факт, что союзники способствовали выдвижению на первый план Колчака, пришедшего, по сути, «на готовое», в то время как Деникин вел борьбу непрерывно, еще начиная с Корниловского «мятежа» (активным участником которого он был), и всего добивался собственными боевыми успехами.
Уже 11 января 1919 года бывший министр иностранных дел Российской империи Сергей Дмитриевич Сазонов, исполнявший аналогичные функции при правительстве Деникина и находившийся в Париже, направил А.В. Колчаку телеграмму: «Признаем верховную власть, принятую Вашим Превосходительством, в уверенности, что Вы солидарны с основными началами политической и военной программы Добровольческой армии»[178]. После такой декларации Сазонов был официально назначен министром иностранных дел «объединенного» Российского правительства Колчака (оставаясь в Париже, откуда руководил деятельностью русских послов за границей).
Это произвело известное впечатление. Правительство Франции изъявило Колчаку свое удовлетворение единением Востока с Югом и назначением Сазонова, пользовавшегося авторитетом в дипломатических кругах Антанты. Несколько позже было образовано и объединенное военное представительство Колчака и Деникина за границей (тоже в Париже) под руководством известного генерала Д.Г. Щербачёва, координировавшего деятельность русских военных миссий.
Однако Деникин поначалу счел заявление Сазонова поспешным и не подтвердил его от своего имени. Несмотря на обмен любезностями и установление контактов (осуществлявшихся с помощью пробиравшихся через линию фронта гонцов), Деникин довольно долго тянул с официальным подчинением Колчаку, скорее стремясь рассматривать такие контакты как равноправные. Со своей стороны, Колчак, по всей видимости, болезненно воспринимал такое отмалчивание. А в феврале 1919 года лидер кадетского «Национального центра» М.М. Фёдоров, находившийся в расположении деникинской армии и входивший в состав Особого совещания (игравшего роль правительства при Деникине) открыто высказал в прессе мнение, что именно власть Деникина имеет больше исторических прав претендовать на роль всероссийской.
Листовка «Россия возрождается»
24 июня 1919
[ГА РФ. Ф. 10073. Оп. 2. Д. 478. Л. 16]
Лишь когда стало ясно, что правительства держав Антанты рассматривают Колчака как ведущего лидера Белого движения и будут вести переговоры по основным вопросам именно с ним, Деникин внял настойчивым уговорам политиков и дипломатов и ради консолидации сил скрепя сердце заявил о подчинении ему.
Из приказа А.И. Деникина по армиям Юга от 30 мая 1919 года:
«Спасение нашей Родины заключается в единой Верховной власти и нераздельном с нею едином Верховном командовании.
Исходя из этого глубокого убеждения, отдавая свою жизнь служению горячо любимой Родине и ставя превыше всего ее счастье, я подчиняюсь адмиралу Колчаку как Верховному правителю Русского государства и Верховному главнокомандующему Русских армий.
Да благословит Господь его крестный путь и да дарует спасение России»[179].
С тех пор, соблюдая военную субординацию, все свои письма Колчаку Деникин писал в форме рапортов подчиненного начальнику, начиная их со слова «доношу Вашему Высокопревосходительству». Сделав психологически непростой для себя шаг, Деникин, тем не менее, в дальнейшем неукоснительно следовал ему, как честный солдат, не допуская каких-либо интриг. Даже когда власть Колчака пошатнулась под ударами Красной армии, а Деникин к тому времени, напротив, одерживал одну победу за другой, направленная им в Париж в ноябре 1919 года делегация официально уведомляла Верховного правителя: «Нижеподписавшиеся уполномочены доложить, что главнокомандующий Вооруженными силами Юга России испрашивает указаний Верховного правителя о порядке дальнейшего осуществления государственной деятельности в областях, подчиненных главнокомандующему и через него Вашему Высокопревосходительству»[180].
После официального подчинения А.И. Деникина Колчак немедленно ответил ему приветственной телеграммой с выражением благодарности и 17 июня официально назначил Деникина своим заместителем, но – только как Верховного главнокомандующего. Одновременно он издал указ, ограничивавший полномочия Деникина. Ввиду большой территориальной удаленности его армий, ему предоставлялась широкая самостоятельность в вопросах местного управления, военного командования и ведения сношений с союзниками. Но вопросы общей политики, как внутренней, так и внешней, земельный вопрос и финансовую политику Колчак оставлял в своей исключительной компетенции.
Приказ Верховного главнокомандующего адмирала А.В. Колчака о создании единой русской армии совместно с А.И. Деникиным
25 июня 1919
[ГА РФ. Ф. 10073. Оп. 2. Д. 479. Л. 46–46 об.]
Указ Верховного правителя адмирала А.В. Колчака о назначении главнокомандующего Вооруженными силами Юга России генерала А.И. Деникина заместителем Верховного главнокомандующего
24 июня 1919
[ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 4. Д. 6. Л. 150]
При этом сохранились свидетельства очевидцев: Колчак выражал тревогу, что в случае, если Деникин возьмет Москву, то красные всей силой обрушатся на сибирские армии. Все-таки каждый из них, несомненно, мечтал опередить друг друга и первым принять лавры победителя большевиков. В общем, это было обычное для военных вождей соревнование в успехах, в целом не мешавшее общему делу.
К тому же, официально заявив о подчинении Колчаку ради консолидации сил, по существу Деникин, ввиду отдаленности занимаемых им территорий от сферы действий Колчака, сохранил фактическую самостоятельность и в военно-оперативных действиях, и в управлении занятыми землями. Хотя режимы и армии Верховного правителя и главнокомандующего Югом строились примерно по единой схеме и имели одинаковую социально-политическую программу, реально единой власти не было, да и не могло быть ввиду отдаленности территорий каждого из них друг от друга. В пик успехов Колчака, когда весной 1919 года он подходил к Волге в направлении Казани и Самары, Деникин еще воевал далеко на юго-западе в Донбассе и на Дону; а в разгар побед Деникина, когда осенью 1919 года он шел на Тулу в направлении на Москву и подступал к Саратову на Волге, Колчак уже отступил за Урал (и даже в июне, когда Деникин только что перерезал Волгу в Царицыне, Колчак уже отступал, да и от Царицына до Уфы расстояние немалое). Поэтому выдвинутое позднее главным оппонентом (а затем и преемником) Деникина бароном П.Н. Врангелем в его адрес обвинение, что в момент решающих боев Колчака на подступах к Волге Деникин не направил своих усилий на соединение с ним, трудно признать справедливым – в силу таких расстояний вряд ли этого можно было достичь.
Крайне слабой была и координация действий, во многом из-за отсутствия прямой телеграфной связи: как правило, телеграммы от Колчака Деникину и обратно шли кружным путем через весь земной шар, блуждая по 2–3 дня в один конец, а иногда не доходили вовсе[181] (о гонцах, пробиравшихся через две линии фронта и территорию красных по 2–3 месяца, нечего и говорить). Срочные радиограммы можно было отправлять только с единственной французской радиостанции в Омске, по согласованию с военным представителем Франции М. Жаненом (русские радиостанции были небольшого радиуса действия, а вторая крупная радиостанция – американская – находилась во Владивостоке[182]).
Трудно сравнивать Колчака и Деникина: это были фигуры примерно равного масштаба, каждый со своими плюсами и минусами. А.В. Колчак был более многогранной личностью: флотоводец, полярный путешественник и ученый, моряк и Верховный правитель, и жизненный путь его был более ярким, романтичным (особенно если прибавить волнующую драматическую историю любви с А.В. Тимиревой), а позднее трагическая гибель создала ему ореол мученика в глазах белой эмиграции. Наконец, он был официальным главой Белого движения, Верховным правителем, и в этом качестве его первенство признал и сам Деникин. Он имел самую большую по численности из белых армий (в разгар успехов – почти 350 тыс., из них до 20 тыс. офицеров, против 150 тыс. у Деникина на пике побед последнего), занимал громадную территорию от Тихого океана почти до Волги, включавшую Дальний Восток вплоть до КВЖД, огромную Сибирь, Урал и часть Туркестана (практически весь современный Казахстан с его «старой» и «новой» столицами). Будучи дилетантом в военно-сухопутном деле, вместе с тем, как администратор и политик Колчак проявил себя значительно сильнее и дальновиднее Деникина (в чем это проявлялось конкретно, будет рассказано в следующих главах). Наконец, Верховный правитель располагал золотым запасом империи, захваченным В.О. Каппелем у большевиков в Казани еще в августе 1918 года. Не случайно поэтому, что интерес к личности Колчака в исторической литературе и у современников выше.