Правительство полностью поддержало намеченный совещанием курс. Управляющий делами Совмина кадет Г.Г. Тельберг в своем интервью сказал: «Организацию хозяйственной жизни страны правительство от себя отводит, указывая на тот вред, который был принесен правительственным регулированием, и надеясь на живые силы страны»[456].
В более развернутом виде экономическая программа правительства была изложена в докладе на Государственном экономическом совещании 23 июня 1919 года. В нем вновь подчеркивалось, что «в основу должно быть положено частное хозяйство»[457], но при этом отмечалась и необходимость развития государственной, муниципальной и кооперативной собственности, иначе говоря, провозглашался курс на многоукладную экономику при доминировании частной собственности.
В том же докладе отмечалось, что защищать таможенными пошлинами от конкуренции импортных товаров имеет смысл лишь перспективные, развивающиеся отрасли, а не те, в которых господствуют отсталые технологии: что касается дефицитных товаров, то на их импорт предлагалось, наоборот, снижать пошлины. Таким образом, намечался гибкий подход в регулировании внешней торговли, исходя из соотношения рыночного спроса и потребностей развития собственной промышленности.
В этом документе говорилось и о необходимости привлечения иностранных капиталов для ускорения развития промышленности, восстановления и развития банковской системы. Поскольку восстановление крупной промышленности в условиях Гражданской войны и хозяйственной разрухи было делом нелегким и требовало длительного времени, придавалось большое значение поощрению мелкого и кустарного производства.
Проводился курс на всемерное поощрение предпринимательства, банковской системы, был основан новый Торгово-промышленный банк Сибири. Владельцы, территориально отрезанные от своих предприятий Гражданской войной, получали право управлять ими через доверенных лиц. Отдельные предприятия могли по стратегическим соображениям передаваться в собственность государства только путем выкупа у хозяев (например, Черемховские угольные копи под Иркутском), но ни в коем случае не конфискации.
Поощрялся, выражаясь современным языком, «малый бизнес». Это относилось и к крестьянству. В Сибири, славившейся до революции развитой кооперацией, восстанавливались ее силы. Население приобретало облигации займов. Возрождалось частное кредитование промышленности. Совершенствовалось сберегательное дело: так, держателям вкладов была предоставлена уникальная по тем временам возможность получать деньги с них в любой сберкассе города, в котором проживал вкладчик.
В целях улучшения положения среднего класса, страдавшего от разрухи, в марте 1919 года был принят законопроект Минфина об оценке облагаемого налогом имущества не по доходности (как это делалось ранее), упавшей вследствие разрухи, а по стоимости.
Все эти меры привели к оживлению экономики, доведенной до разрухи большевиками. Возникали новые акционерные общества. В городах налаживалась торговля, не было характерного для советских областей голода, повального дефицита товаров и полного обесценения денег.
Разумеется, характерная для военной обстановки разруха порождала различные дефициты и здесь. Особенно велика была необходимость закупок оружия и снаряжения для армии, получаемых от союзников, на которые приходилось тратить часть золотого запаса. По информации Министерства финансов, в бюджете колчаковского правительства расходы в 8 раз превышали доходы[458]. Это вело к неизбежной инфляции. Однако эта инфляция была на порядок ниже, чем в областях, занятых большевиками, а после победы союзников над Германией курс рубля на какое-то время даже вырос. Позднее для обуздания инфляции были запрещены спекулятивные операции с валютой, не связанные с торговыми сделками.
С трудом, но все же была налажена к концу весны 1919 года и работа железнодорожного транспорта, представлявшая настоящую «головную боль» для правительства и по своей стратегической важности, и по объему творившихся на железных дорогах злоупотреблений. Опыт показывает: перебои с транспортом – первый признак неблагополучия в хозяйстве. А в Гражданскую войну разруха на железных дорогах была и у красных, и у белых. Омская газета «Заря» иронически предлагала снять многосерийный кинематографический боевик о том, как в поезде на перегоне Омск – Новониколаевск родился человек, как он в дороге вырос, женился, стал большевиком, потом монархистом, а поезд все никак не мог дойти до станции…[459]
Но к лету усилиями правительства положение на транспорте было исправлено. Поезда стали ходить по расписанию, сократилось число злоупотреблений и беспорядков. Хотя это было достигнуто при помощи межсоюзного комитета с участием представителей Англии, Франции, США и Японии, но управление железными дорогами полностью сохраняло в своих руках колчаковское Министерство путей сообщения. Правда, порядок был достигнут ненадолго. Летом началось отступление на фронте, с ним хлынула волна беженцев, и работа железных дорог вновь нарушилась.
В развитии путей сообщения, кроме железных дорог, особое внимание уделялось освоению стратегически важного для России Северного морского пути, для чего по личной инициативе Колчака был создан специальный комитет при правительстве. В его планах намечались новые исследовательские экспедиции и строительство порта в устье Енисея.
Предпринимались меры и для снижения социальной напряженности. В условиях инфляции особый комитет при Министерстве труда утверждал вполне реальные (в отличие от нынешних) прожиточные минимумы по регионам и в зависимости от них периодически индексировал зарплату госслужащих и рабочих[460]. Практика исчисления прожиточных минимумов в Сибири была впервые введена именно при Колчаке. Более того, для облегчения состояния беднейших слоев населения семьи с годовым доходом менее 3 тыс. рублей в год освобождались от уплаты подоходного налога[461].
Все эти мероприятия привели к тому, что жизненный уровень населения Сибири и Урала был хотя и низким (все-таки шла война), но в среднем гораздо выше, чем в Советской России, где царил настоящий голод. Конечно, в условиях Гражданской войны «благополучие» было весьма относительным. Газеты регистрировали вспышки тифа в перенаселенных, наводненных беженцами городах, дороговизну, дефицит бумаги и мелкой разменной монеты, ряда товаров, повальное самогоноварение и рост преступности в сельской местности. Но по сравнению с состоянием, которое переживала Советская Россия, где в обстановке «военного коммунизма» царили всеобщий дефицит и полная хозяйственная разруха, – по сравнению с таким состоянием это было, конечно же, благополучие.
В целом, в экономической политике колчаковского правительства господствовало классическое либеральное кредо: создание равных возможностей для всех, а в их пределах – полная свобода предпринимательской инициативы (исключением было финансирование правительством тех частных предприятий, которые имели общегосударственное и, прежде всего, оборонное значение). Признавалась лишь необходимость минимального и временного государственного регулирования в условиях разрухи, по аналогии с соответствующими мероприятиями в странах Запада по окончании мировой войны.
Важнейшую роль играло то, что в руках Колчака оказался золотой запас России, захваченный войсками Комуча в Казани в августе 1918 года и позднее перевезенный в Омск. Здесь он и хранился в виде золотых монет и слитков, а также ювелирных изделий, платины, серебра и ценных бумаг. Золотой запас оценивался в 650 млн рублей золотом по довоенному курсу, что представляло по тем временам огромную сумму. Правительством Колчака было израсходовано в счет уплаты царских долгов и за поставки союзников 240 млн золотых рублей (строго говоря, 280, но 40 млн так и не дошли по назначению, будучи под шумок событий «задержаны» атаманом Семёновым в Чите). Но обойтись без этих поставок было невозможно, ибо в обстановке хозяйственной разрухи в годы Гражданской войны промышленные предприятия снизили выработку в несколько раз. То же самое наблюдалось на советской территории, но там хватало военных запасов с царских складов и арсеналов, попавших после Октября в руки большевиков.
Ставка на «крепкого хозяина»-крестьянина
Самым сложным был, пожалуй, земельный вопрос. Как уже говорилось, программа правительства А.В. Колчака в общих чертах означала частичный возврат земель помещикам при установлении максимальных норм землевладения с передачей «сверхлимитных» излишков крестьянам за компенсацию.
Белые осознавали резко возросшее после революции значение крестьянства. Их газеты писали: «Революция и социальные реформы, усилив экономическую мощь крестьянства, разрушили вместе с тем материальную силу тех слоев населения, которые составляют необходимое звено в процессе капиталистического развития страны… Торгово-промышленный класс, как одна из движущих сил капиталистического хозяйства, был отдан на поток и разграбление… Крестьянство, как производитель продуктов первой необходимости, становится хозяином положения»[462].
В феврале 1919 года на заседании Екатеринбургской городской думы А.В. Колчак заявил: «Возврата к старому земельному строю не будет и быть не может… Земельная политика должна иметь целью создание многочисленного крепкого крестьянского и мелкого землевладения за счет землевладения крупного»[463]