И несмотря на это, оружия катастрофически не хватало. Известный факт: в ходе весенней мобилизации 1919 года Колчаку удалось увеличить численность призванных солдат почти до 800 тыс. человек, но половину их пришлось распустить из-за того, что нечем было вооружать. Причина в том, что относительно активную помощь оружием, как уже говорилось, оказывали одни англичане (благодаря У. Черчиллю), да и у них эта помощь вызывала сильнейшее недовольство и критику со стороны левой оппозиции лейбористов и забастовки рабочих. И это несмотря на то, что у союзников после Первой мировой войны накопились огромные излишки оружия, ненужные им в таких объемах в условиях мирного времени (так, англичане поставили белым – прежде всего А.И. Деникину – всего несколько десятков танков, хотя имели их тысячи, и после войны им такое количество было совершенно излишним).
Поскольку же в руках А.В. Колчака находился золотой запас, ему приходилось выделять из него средства и на приобретение оружия для бедного финансового ресурсами А.И. Деникина (так, в феврале 1919 года генерал Д.Г. Щербачёв доносил из Парижа Колчаку, что Деникину для закупки во Франции 100 аэропланов нужно 18 млн рублей, а у него свободных лишь 5 млн, и просил адмирала перевести недостающие деньги)[631].
Советские историки преувеличивали военную помощь союзников белым, чтобы показать, какую силу одолели большевики. Так, один из них писал, что «в период с 6 февраля по 14 мая 1919 г. к Юденичу прибыло из Англии 7 пароходов с вооружением», хотя известно, что до конца июля Юденич вообще никакой помощи от союзников не получал[632]. А генерал А.П. Будберг прямо отмечал в своем дневнике 6 июня 1919 года: «Наши холсты и наша деревенская армячина вне всякого сравнения с той дрянью и гнилью, которые под видом сукна и разных подделок самого отвратительного качества валят к нам заграницы и которые оплачиваются золотым рублем»[633]. Как отмечает современный историк А.В. Шмелёв, «для поддержания иллюзии, что союзники приложили все силы к снабжению белых, исследователи часто приводят голые цифры: сколько обещано союзниками, сколько выкуплено белыми и т. п. При этом забывается, что обещания далеко не всегда выполнялись: выкупленное не значит отправленное, отправленное не значит полученное (как в случае с винтовками для Сибири, поставленными в Архангельск), а полученное… отнюдь не значит годное к использованию»[634].
Телеграмма управляющего МИД И.И. Сукина послу во Франции В.А. Маклакову о ходе снабжения союзниками колчаковских армий
19 марта 1919
[ГА РФ. Ф. Р-5822. Оп. 1. Д. 38. Л. 24]
Не случайно общим тоном сибирской и уральской печати того времени было недовольство отсутствием военной помощи от союзников. Омская газета «Заря» недоумевала: «Становится все более туманной и непонятной линия поведения союзников. Каких-нибудь полтора иностранных корпуса… в связи с частями нашей молодой армии могли бы решить в несколько приемов судьбу советских фронтов»[635]. Ей вторила «Наша заря»: «Со стороны союзников нельзя уловить даже признака установившегося взгляда на современную жизнь России и ясной последовательной политики»[636].
При этом все союзники не доверяли друг другу. Так, в сводке генерал-квартирмейстера Ставки М.А. Иностранцева за октябрь 1919 года отмечались враждебные отношения между английской и японской военными миссиями[637]. В письме У. Черчиллю глава британской военной миссии при Колчаке генерал А. Нокс писал: «Его (Колчака. – В. Х.) трудная миссия почти невыполнима из-за эгоизма японцев, тщеславия французов и безразличия остальных союзников»[638].
Разногласия между ними дополнялись слабым знакомством с ситуацией в России. Белогвардейская пресса иронизировала: «За границей о нашей внутренней жизни имеют такое же представление, как мы о Китае»[639]. Анекдотическую славу приобрело заявление Ллойд-Джорджа в британской прессе о том, что Англия оказывает регулярную помощь «генералам Деникину и Харькову»; эта фраза о «генерале Харькове» породила многочисленные остроты и пародии в белогвардейской прессе.
И даже англичане не желали помогать в одиночку. 10 октября 1919 года У. Черчилль в телеграмме А.В. Колчаку, воздавая дань его «непоколебимому мужеству и твердости», сообщил о решении британского правительства сосредоточиться на помощи Деникину (под предлогом большей близости его фронта), а помощь армиям Колчака переложить на США[640].
Телеграмма военного министра Великобритании У. Черчилля Верховному правителю адмиралу А.В. Колчаку
10 октября 1919
[РГАВМФ. Ф. Р-1722. Оп. 1. Д. 19. Л. 15]
Патриотизм и дипломатия
Двойственность поведения союзников просматривалась постоянно. С одной стороны, они официально приветствовали белых как представителей «великой России»: об этом заявляли премьер-министр Франции Ж. Клемансо, министр иностранных дел С. Пишон, военный министр Великобритании У. Черчилль. Они не признали суверенитета новоиспеченных государств Закавказья и петлюровской «самостийной Украйны». В то же время, летом 1919 года последовали заявления лидеров ведущих западных держав о признании де-факто независимости Финляндии и республик Прибалтики. Сделанные без согласования с Россией, они вызвали возмущение русских белогвардейцев. Белая пресса задавала вопросы: почему западные державы, с легкостью признающие независимость чужих территорий без согласия их хозяев, не признают независимость собственных колоний – например, почему англичане не дадут ее народам Индии или Ирландии, которые давно борются за нее? и разве «прибалтийские губернии», а не вся Россия была их союзником в войне, спасая Париж в 1914 году и более трех лет оттягивая почти половину всех сил Германии и ее союзников на свой фронт? Обращалось внимание и на невыполнение союзниками обязательства перед Россией передать ей после победы над Германией черноморские проливы и Константинополь (хотя их и передавать было некому, пока в России шла Гражданская война). Русское политическое совещание в Париже заявило Верховному совету Антанты протест по поводу обсуждения судьбы бывшей Османской империи без участия России[641]. В политике Запада отчетливо проявлялась мораль двойных стандартов. Правительства Англии и США, одной рукой поддерживая белых, другой (через В. Буллита, Б. Локкарта и других дипломатов) вели закулисные переговоры с Советской Россией.
После этих событий отношение к союзникам ухудшилось. Отмечая непоследовательность и эгоизм в их заявлениях и действиях, наиболее трезвые политики призывали относиться к ним соответственно. Такое прагматическое кредо выразил в своем дневнике В.Н. Пепеляев в апреле 1919 года: «Мы не должны быть ни японофилами, ни американофилами. Мы должны пользоваться всеми – это русская ориентация… Для нас на первом месте наша Россия, и мы должны быть свободны в выборе союзников»[642].
Когда просматриваешь белую прессу периода Гражданской войны, бросается в глаза, насколько чутко она реагировала на каждое действие и высказывание союзников. Это резко контрастирует с традиционным равнодушием старой русской интеллигенции к вопросам внешней политики. В прежние времена ее гораздо живее занимали проблемы внутренней политики государства. Многолетняя оппозиция к российской имперской власти привела к тому, что патриотические чувства в кругах интеллигенции были развиты слабо. Задаваясь вопросом, почему иностранцы порой позволяют себе пренебрежительное отношение к нам, газета «Сибирская жизнь» делала наблюдательный вывод: «Причина эта – в отсутствии самоуважения у русских. Иностранцы знают о нас немного, но наше отношение к своей же стране им, конечно, известно»[643]. Не правда ли, удивительно точное наблюдение и, увы, актуальное до сих пор?
В Гражданскую войну проблемы внешней политики стали так сильно занимать интеллигенцию потому, что вопросы внутренние и внешние слишком тесно сплелись воедино. Чтобы победить большевиков изнутри, требовалась помощь извне. Но в связи с постепенным разочарованием в ожиданиях широкой помощи и неприглашением представителей белой России на Версальскую конференцию родилось чувство обиды на державы Антанты, вызванное ущемлением национального достоинства. Белогвардейская пресса возмущенно писала, обращаясь к союзникам: «Мы испытали горькое удовлетворение нашей общей победой. Да, милостивые государи – общей, потому что в эту войну русский народ вложил, по вашим собственным источникам, около 9 миллионов своих жертв (имеется в виду убитыми, ранеными и пленными; безвозвратные потери убитыми со стороны России составляли около 2 млн. – В. Х.). Не правда ли, это слишком большая сумма вклада для изменников?»[644]
Трезво подходя к вопросу, А.В. Колчак заявлял: «Несмотря на все великие принципы, провозглашенные на мирной конференции, во всех международных отношениях царствует право силы. Мы должны снова стать сильными во всех отношениях»[645]. (Позднее он писал жене: «Все отношения, на иностранной политике основанные, определяются успехом или неуспехом… Победителя не судят, а уважают и боятся, побежденному – горе! Вот сущность всех политических отношений, как внешних, так и внутренних»