В результате Колчак отступил из Поволжья и потерял стратегическую инициативу. Боеспособность армии снизилась. Это позволило красным перебросить часть войск на Южный фронт, где разворачивал генеральное наступление Деникин. В июле красные вклинились в наиболее доступную часть Уральского хребта под Златоустом и захватили Пермь и Екатеринбург. Не имея сил сдержать их натиск, белые в августе эвакуировались с Урала на восток. Отрезанными от основных сил армии оказались на юге Урала оренбургские и уральские казаки. Их остатки во главе с атаманами А.И. Дутовым, Б.В. Анненковым, В.С. Толстовым вели партизанскую борьбу в Семиречье и Туркестане до весны – лета 1920 года, пока не были вытеснены в Китай и Персию.
Результатами были резкое сокращение численности армии, падение боеспособности, массовый рост дезертирства, истощение резервов, потеря на Урале больших запасов оружия и продовольствия, рост партизанского движения в тылу и сокращение помощи Антанты. С августа Англия и Франция сосредоточили свою помощь на наступавшей армии А.И. Деникина, а снабжение колчаковских войск оставили на попечение Америки и Японии, но со стороны этих последних помощь была крайне слабой.
Несмотря на все это, колчаковцы отступили с Урала в Сибирь организованно, избежав окружения. С Урала успели эвакуировать часть заводов, в том числе крупный Златоустовский оружейный завод. Дисциплина в войсках была подтянута; дезертиров стали расстреливать буквально пачками. Так, за попытку к бегству группы солдат из одного эшелона, следовавшего из Томска на фронт, военно-полевой суд расстрелял сразу 38 человек. Имущество и земли дезертиров конфисковывались. Были подтянуты и офицеры: некоторых за трусость разжаловали в рядовые, и приказы об этом были доведены до сведения всей армии. На основании приказов Колчака и командующих армиями и военными округами десятки офицеров были разжалованы за пьянство, разгул и неисполнение служебного долга.
Армия была реорганизована, сменено практически все высшее командование: Сибирская армия разделена на 1-ю (генерал-лейтенанта А.Н. Пепеляева) и 2-ю (генерал-лейтенанта Н.А. Лохвицкого), Западная армия переименована в 3-ю (генерал-лейтенанта К.В. Сахарова). Была учреждена должность главнокомандующего Восточным фронтом, на которую назначен опытный генштабист генерал-лейтенант М.К. Дитерихс; он же стал начальником штаба Верховного главнокомандующего, сменив на этом ключевом посту малокомпетентного генерал-майора Д.А. Лебедева.
Была усилена централизация власти. По указу Колчака от 7 августа, Совету Верховного правителя предоставлялись дополнительные широкие полномочия по организации обороны. Параллельно, для увеличения денежных ассигнований на фронт, был резко сокращен разбухший бюрократический аппарат, штаты министерств и ведомств уменьшены на 38 %[701]. В июле 1919 года в белой столице начали реквизировать для нужд армии автомобили и экипажи.
Не избежали мобилизации даже многие женщины. Ряд женщин, состоявших на государственной службе, были призваны на военно-санитарную службу в качестве медсестер.
Помимо мобилизаций, колчаковское правительство издало постановление о гражданской повинности, запрещавшее чиновникам до конца войны увольняться и переходить на частную службу[702], что имело целью пресечь в условиях войны отток госслужащих на лучше оплачиваемую работу в частные компании и таким образом сохранить их кадры. Согласно этому постановлению, на госслужбу и в земские и городские учреждения привлекались также незамужние и не обремененные детьми женщины интеллигентных профессий. Из безработных мужчин соответствующего образования освобождались от повинности лишь больные, ранее осужденные или исключенные со службы за злоупотребления.
Войне сопутствовали и поборы на армию, особенно в отношении продовольствия. С осени 1919 года, когда помощь союзников по снабжению армии резко сократилась, был введен также особый «бельевой» подоходный налог: все имущие граждане, в зависимости от своих доходов, были обязаны посылать в армию определенное количество комплектов белья.
Одновременно, как уже говорилось в предыдущих главах, была усилена пропаганда в войсках (как и среди гражданского населения).
В своем обращении «К населению России» по поводу отступления за Урал, опубликованном в сибирских газетах 26 июля, А.В. Колчак заявлял (и это было правдой), что своим весенним наступлением на Волгу его армия оттянула на себя резервы красных и тем самым дала возможность Деникину разбить их на Юге, лишить советскую власть хлеба, угля и железа. Неудачи на Юге большевики компенсировали контрнаступлением на Востоке в погоне за сибирским хлебом, кузбасским углем и уральским железом (действительно, В.И. Ленин писал в те дни: «Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной»[703]. Но вместе с тем, на самом деле красные предпринимали тогда же и отчаянные попытки контрнаступления на Юге, но до середины осени они оставались безуспешными, а мощь армии Колчака на Востоке была уже сломлена). Призывая опомниться тех, кто «забыл все, кроме собственного благополучия и честолюбия», и тех, кто «трусливо пытается укрыться бегством от большевиков», Верховный правитель выдвигал лозунг: «Победа или смерть»[704].
В изданном в те же дни приказе по армии от 25 июля по поводу создавшейся в тылу под влиянием отступления и большевистской пропаганды «животной трусливой паники» Колчак заявлял: «Только трусы, негодяи и изменники могут говорить о какой-то катастрофе»[705]. Он требовал от воинских начальников на местах применять к паникерам самые суровые кары вплоть до смертной казни, а прочих малодушных увольнять с государственной службы. Вторя ему, Омский национальный блок обратился к населению с призывом не поддаваться панике, а наоборот, еще теснее сплотиться вокруг своего вождя.
Почти исчерпав резервы мобилизованных, власть кинула клич добровольцам. В сентябре 1919 года по инициативе профессора Д.В. Болдырева, активно поддержанной начальником штаба Ставки генералом М.К. Дитерихсом, при участии церкви были организованы добровольческие «дружины Святого Креста» из верующих, из которых формировалась отдельная дивизия, а из добровольцев-мусульман – «отряды Зеленого Знамени». В этих дружинах создавалась своеобразная атмосфера «крестового братства», дружинники-«крестоносцы» именовали друг друга «братьями и сестрами», и даже к вышестоящим чинам обращались соответственно: «брат поручик», «брат капитан» и т. п. В эти дружины вербовали и беженцев, которым из-за отсутствия крыши над головой порой просто было некуда деваться.
Для поднятия боевого духа на фронте с августа месяца была установлена выплата «боевых» в размере 100 рублей в месяц на человека. Были повышены единовременные пособия добровольцам. Для фронтовиков устраивались выездные концерты артистов.
Остановить красных на западных водных рубежах Сибири было последней надеждой колчаковцев. На реке Тобол к концу августа они сумели закрепиться, пустив в дело последние резервы – сибирских казаков атамана П.П. Иванова-Ринова. В сентябре армия перешла в контрнаступление и в течение месяца отбросила красных на 100 верст на запад, пользуясь в том числе отвлечением основных сил Красной армии на борьбу с А.И. Деникиным (из шести красных армий с конца июля на Восточном фронте оставались две – 3-я и 5-я, решающую роль играл командарм 5-й, бывший подпоручик Михаил Тухачевский). Даже скупой на похвалы английский генерал А. Нокс пришел в восхищение, наблюдая за боем Ижевской дивизии и дружин «крестоносцев» против красных[706]. Английский полковник Дж. Уорд также отмечал, что Колчак создал «прекрасную, отлично дисциплинированную армию»[707]. Лучшие командиры подавали личный пример. Так, в критический момент боя под станицей Голышманово командующий 1-й армией генерал А.Н. Пепеляев приказал выйти в бой всем генералам и офицерам своего штаба, что ободрило солдат и способствовало успешному исходу боя[708].
Пока армия одерживала победы, вплоть до лета 1919 года наблюдался общий подъем в войсках и среди имущих и средних слоев населения. Надежды были так велики, что в июне 1919 года лидер Национального центра М.М. Фёдоров писал из Екатеринодара в Омск министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву: «Людей мы вам не посылаем пока, потому что рассчитываем, что они скорее приедут к вам, когда произойдет соединение армий (Колчака и Деникина. – В. Х.)»[709].
В ходе тяжелого летнего отступления в тылу распространились настроения паники и недовольства. В августе газеты констатировали: «Все наблюдатели русской жизни в один голос отмечают рост оппозиционности, недовольства и глухого брожения в самых разнообразных общественных кругах»[710].
Письмо архиепископа Омского Сильвестра Верховному правителю адмиралу А.В. Колчаку о помощи духовенства в борьбе с большевиками
14 июля 1919
[ГА РФ. Ф. Р-9431. Оп. 1. Д. 153. Л. 1–3]
Но крутые меры, предпринятые Колчаком, стабилизация фронта и переход в сентябре в новое наступление утихомирили тыл и возродили надежды на победу. Более того, они подпитывались громкими победами армии А.И. Деникина, пик которых пришелся как раз на сентябрь – октябрь 1919 года, когда она наступала на Москву. «Скрипят виселицы для красных комиссаров, – писала “Сибирская речь” 18 октября 1919 года после известия о взятии Деникиным Орла, – мылятся веревки для них»[711]