Важно отметить, что уже в «Конституции 18 ноября» (законодательном акте, регламентировавшем порядок функционирования «колчаковской власти») был заложен принцип особого статуса Верховного правителя. В частности, поскольку Колчак занимал должности Верховного правителя и Верховного Главнокомандующего, ему предоставлялось «особенное» право «принятия чрезвычайных мер для обеспечения комплектования и снабжения вооруженных сил и для водворения гражданского порядка и законности» (часть 2 ст. 3 «Конституции»)[69]. Колчак мог использовать полномочия, согласно Положению о полевом управлении, с передачей гражданской власти под контроль военных.
И такая ситуация возникла довольно скоро. 11 февраля 1919 г. приказом Верховного правителя были приняты «Правила о военном положении», объявленном на линиях железных дорог и в местностях, к ним прилегающих. Ими вводилось военное положение на линии Транссибирской железной дороги «для восстановления правильного движения, а также для обеспечения государственного порядка и общественного спокойствия». В зону военного положения вошли города Омск, Томск, Ново-Николаевск, Барнаул, Канск, Ачинск, Красноярск, Иркутск, а также прилегающие к железной дороге территории. Данные «Правила», по существу, создавали «двоевластие», оправдываемое ссылками на условия «военного времени», но порождающее в то же время разногласия в полномочиях между военной и гражданской администрациями, а также – с полномочиями Межсоюзнического железнодорожного комитета (подробнее о соотношении военных и гражданских властей на местном уровне см. раздел, посвященный системе местного управления в белой Сибири). «Правила» предусматривали целый ряд мер для «предупреждения нарушений государственного порядка и общественного спокойствия», в частности: запрет на проведение «всякого рода стачек и забастовок»; изъятие, с последующим привлечением к ответственности, любой печатной продукции, «угрожающей государственному порядку»: закрытие признанных «угрожающими государственному порядку и общественному спокойствию» обществ и союзов, наказания за спекуляцию. Вся полнота власти передавалась управляющим губерниями, по территории которых проходила железная дорога, или «уполномоченным», назначавшимся Верховным правителем (представители военного ведомства или МВД). Их действия могли обжаловаться в 1-м департаменте возрождаемого Сената[70].
Как уже упоминалось, законодательная база с учетом военного положения в Сибири была введена законом от 11 февраля 1919 г. в отношении линии Транссиба и прилегающей к ней территории и дополнена приказом Верховного правителя и Верховного Главнокомандующего от 23 марта 1919 г. Однако в тыловых районах действовала гражданская администрация, не способная справиться с восстанием собственными силами.
Рассмотрение и анализ причин и последствий повстанческого движения в Сибири, форм и методов борьбы с ним может стать предметом отдельных монографий и сборников документов. Часть данных документальных материалов приведена в приложениях к книге. Пока же заметим следующее:
Действия Верховного правителя и Верховного Главнокомандующего адмирала Колчака в целом вписывались в рамки той политико-правовой компетенции, которая была утверждена законодательством российского Белого движения, выработанного на дореволюционной законодательной базе и претендующего на абсолютную законность в период Гражданской войны и необходимой для полной «победы над большевизмом».
Никакой другой законодательной базы, определявшей правомерность действий адмирала Колчака в 1918–1919 гг., не было и быть не могло (норм международного права применительно к гражданским войнам не существовало, советское законодательство отрицалось полностью).
Говорить о гуманизме или, напротив, об отсутствии такового в данном случае не приходится. В противном случае необходимо, например, утвердить статус «Столыпина-вешателя» на основании той репрессивной политики которую проводил премьер-министр и глава МВД в 1906–1907 гг. (не говоря уже о «Николае Кровавом»). Ведь положение и статус П. А. Столыпина и А. В. Колчака – в контексте «борьбы с революцией» – абсолютно идентичны. Разница только во времени.
Заканчивая тему понимания причин и последствий повстанческого движения, представителями «белой власти» уместно привести слова Верховного правителя адмирала Александра Васильевича Колчака, сказанные им на последнем допросе перед расстрелом (6 февраля 1920 г.): «Я недавно беседовал с одним из членов революционного комитета. Он меня спрашивал, известны ли мне зверства, которые проделывались отдельными частями. Я сказал, что в виде общего правила это мне неизвестно, но в отдельных случаях я допускаю. Далее он мне говорит: «Когда я в одну деревню пришел с повстанцами, я нашел несколько человек, у которых были отрезаны уши и носы вашими войсками». Я ответил: «Я наверное такого случая не знаю, но допускаю, что такой случай был возможен». Он продолжает: «Я на это реагировал так, что одному из пленных я отрубил ногу, привязал ее к нему веревкой и пустил его к вам в виде «око за око, зуб за зуб». На это я ему только мог сказать: «Следующий раз весьма возможно, что люди, увидав своего человека с отрубленной ногой, сожгут и вырежут деревню. Это обычно на войне и в борьбе так делается»[71].
Подобного рода оценка Гражданской войны вполне объективна и дает представление о нарастающей эскалации братоубийственного противостояния.
Примечательно, что в конце июля 1919 г., в условиях начавшегося отступления белых армий, резко обострилась проблема «стабильности тыла». В условиях, когда фронт постоянно требовал пополнений, а любое «восстание» в тылу требовало отвлечения и без того скудных сил и средств, Колчак утвердил довольно жесткий приказ (№ 167 от 27 июля 1919 г.). По сути, им вводилась уже военная диктатура на местах. Его текст достаточно красноречив и в комментариях не нуждается.
«Отход наших армий на Уральском фронте вызвал в тылу армии и во многих городах среди населения совершенно недопустимые и неприличные явления.
Большевистские агенты совместно с представителями противоправительственных партий и организаций усилили свою работу по созданию всевозможных ложных и тревожных слухов об армии и правительстве. Появились воззвания, где под старыми лозунгами выступили организации, уже испробовавшие свою работу над развалом России, приведшую к большевистской анархии и неслыханному позору.
Среди тех граждан, которые никогда ни о чем не думали, кроме наживы, забыв государственное бедствие, и утратили всякие представления о долге, совести и чести; в связи с указанной деятельностью создалась животная трусливая паника.
Появились отвратительные явления беженства здоровых, сильных физически людей, неспособных с оружием в руках отстаивать даже себя и свое достояние и уклоняющихся под разными предлогами от величайшего долга перед Родиной – военной службы.
Усиленно распространяются слухи о готовящихся выступлениях большевиков в разных городах.
Только трусы, негодяи и изменники могут говорить о какой-то катастрофе, и только в нравственно разложившемся обществе могут возникать такие явления трусости и низости.
Я буду вести борьбу с большевизмом на фронте и в тылу до полного уничтожения этого позора и верю, что армия той части, которая ведет борьбу на жизнь и смерть, сделает то же; я хочу верить, что среди граждан и населения Сибири есть сильные и твердые духом, которые помогут армии и мне довести до конца начатое дело, не смущаясь никакими неудачами и испытаниями, которых много предстоит еще на крестном пути освобождения и восстановления Родины и Государства Российского. Повелеваю всем военным и гражданским начальникам, особенно командующим военными округами и их помощникам, начальникам гарнизонов, комендантам, управляющим губерниями и уездами обратить внимание на активных деятелей, работающих по созданию и распространению ложных слухов и воззваний и применять к ним самые суровые меры до полевого суда и смертной казни, как за измену.
Я возлагаю ответственность за спокойствие и порядок на указанных выше лиц.
Военной и гражданской администрации, начальникам ведомств и правительственных учреждений принять меры для исключения из состава служащих тех лиц, которые своей трусостью и болтливостью способствуют вышеуказанному.
Что касается до возможных большевистских и вообще каких бы то ни было вооруженных выступлений повелеваю:
При первой обнаружившейся попытке к вооруженному выступлению в каком-либо городе – город объявить на осадном положении, осуществляя все таковым положением, применить предусматриваемые меры и использовать вооруженную силу с целью полного уничтожения выступивших банд, действуя с решительностью без колебания, с ответственностью военных начальников перед полевым судом за проявленную слабость и нераспорядительность. Настоящий приказ широко распространить среди населения.
Верховный Правитель и Верховный Главнокомандующий адмирал Колчак»[72].
Насколько этот приказ способствовал укреплению доверия между военными властями и местным населением – риторический вопрос…
Как начинались антиколчаковские восстания и как их подавляли белые власти?
В истории Гражданской войны в Сибири антиколчаковское повстанчество занимало важное место. Как и на белом Юге, развернувшееся в конце 1918–1919 гг. партизанское движение весьма негативно сказывалось на состоянии белого тыла, отвлекая силы с фронта на подавление многочисленных восстаний. Одно из наиболее сильных восстаний – т. н. Енисейское, или Тасеевское восстание. Ниже приводится отрывок из неопубликованных воспоминаний генерал-лейтенанта М. А. Иностранцева «Адмирал Колчак и его катастрофа» (Рукопись хранится в Государственном архиве Российской Федерации. Приведенные ниже свидетельства взяты из фонда 5960. Оп. 1. Д. 1а. Л. 163–165). Вообще, следует отметить, что в фондах ведущего архива нашей страны хранится ценнейшее документальное наследие, хорошо известное специалистам-историкам, но, к сожалению, практически не введенное в широкий научный и публицистический оборот. К сожалению, некоторые мемуары недостаточно четко атрибутированы, в частности, не установлено авторство воспоминаний (например, авторство А. Гутмана (Гана) в опубликованном на «Русской линии» очерке «Декабрьское восстание в Омске» было установлено после источниковедческого анализа). Большое значение в возвращении документального наследия имеет публикаторская деятельность издательства «Кучково поле», регулярно издающее мемуары из фондов ГА РФ.