История боевых действий на море в первую мировую войну свидетельствует, что к началу августа 1915 года Адмирал-штаб сосредоточил на Балтике значительные силы для прорыва в Рижский залив. Это оказалось возможным из-за пассивности английского флота. Силы эти включали семь линкоров-додредноутов (5 типа «Виттельсбах» и 2 типа «Брауншвейг»), 6 крейсеров, 24 эсминца и миноносца, минный заградитель, тральщики… Предназначались они для непосредственного прорыва через Ирбен. А для прикрытия их от возможных ударов усилившейся русской эскадры из Финского залива были выделены корабли из Флота открытого моря: 8 линкоров-дредноутов, 3 линейных крейсера, 4 крейсера, 32 эсминца и миноносца, 13 тральщиков[46]. Превосходство германцев, таким образом, опять было подавляющим. К тому времени еще не было на Цереле 12-дюймовой батареи, она будет сооружена зимой 1916/17 года.
Около 10 ч 30 мин 8 августа «Слава» подошла к Ирбенскому проливу. Стоя в боевой рубке рядом с командиром линкора капитаном 1 ранга С. С. Вяземским, Галлер просматривал полученные радиограммы. Из них следовало, что германские тральщики начали на рассвете расчищать проход в минных полях в средней части пролива. Русские самолеты — летающие лодки «М-4» конструктора Д. П. Григоровича обнаружили их вовремя и несколько раз совершали налеты, сбрасывая бомбы, однако сорвать работу тральщиков не сумели. К пяти часам утра подошли канлодки «Грозящий» и «Храбрый», эсминцы. Наши корабли открыли огонь. Но тральщики прикрывались дальнобойной артиллерией двух линкоров и двух крейсеров, охраняемых миноносцами. Противостоять им канлодки и эсминцы не могли. К западу же от головной группы германских кораблей стояли на якоре еще пять линкоров и четыре крейсера! Противнику траление доставалось не даром: подорвался на мине и затонул тральщик, затем подорвались крейсер и миноносец, их отбуксировали в базу…
Старший артиллерист линкора запросил «добро» на открытие огня. Вяземский согласно кивнул, и корабль содрогнулся от одновременного залпа обеих башен. Стреляли на предельную для «Славы» дальность — 87 кабельтовых… Не успели перейти на поражение, как у борта встали фонтаны всплесков от падений вражеских снарядов. Это били линкоры, которые до подхода «Славы» вели огонь по канлодкам. Теперь они перенесли его на русский линкор.
Тактику артиллерийского боя Вяземский и Галлер обговорили на переходе к Ирбену. Как только противник заканчивал пристрелку, командир производил маневр: резко увеличивая дистанцию, выводил свой корабль из-под огня. Затем «Слава» вновь шла на сближение, гремели залпы, и всплески вставали близ вражеских линкоров.
Тем временем тральщики противника все далее шли к востоку, прокладывая путь следующим за ними линкорам и крейсерам. Но вот подорвался на мине еще один тральщик, и со «Славы» увидели, как корабли ложатся на обратный курс. Так закончился первый в ту войну бой русского линкора с двумя германскими. Ни одна из сторон не добилась попадания, но для «Славы» бой был успешным. Так в оценил его Галлер, докладывая два дня спустя контр-адмиралу Небольсину. Ведь задача была выполнена — противник, несмотря на многократное преимущество, не решился на завершение прорыва через минные заграждения. Весомым аргументом к такому решению германского флагмана, надо полагать, был меткий огонь «Славы». Правда, попаданий добиться не удалось, но накрытия[47] случались, и по теории вероятности вот-вот русские снаряды должны были разорваться в корпусе или надстройках линкоров «Брауншвейг» и «Эльзас». Галлер доложил также, что «Славе» не сдержать напор германцев, если будет предпринята вновь попытка прорыва. Даже если усилить минные заграждения. Немцы могут двинуть на прорыв дредноуты с более дальнобойной артиллерией. Не следует ли послать в Рижский залив «Андрея Первозванного» и «Императора Павла I»? Быть может, Небольсин и ставил вопрос о направлении в Рижский залив линкоров. Посланы туда они, однако, не были. Видимо, командующий флотом опасался ослабить силы, предназначенные для защиты входа в Финский залив. Да и провести линкоры через Ирбен было непросто…
Так состоялось первое боевое крещение старшего лейтенанта Галлера. «Вспоминая те часы под огнем, — писал он отцу, — скажу Вам честно, что страха не испытывал, работал, как на учебной стрельбе, помогая управляющему огнем, для которого на линкоре все внове (он недавно на судне)…»
«Слава» вскоре снова вступила в артиллерийскую дуэль с врагом, и, как предвидел Галлер, куда более сильным. Теперь четырем ее орудиям главного калибра противостояли не восемь, а двадцать более дальнобойных орудий двух дредноутов — «Нассау» и «Позен». 16 августа 1915 года противник вновь начал прорыв через Ирбен. «Слава», затопив отсеки правого борта, увеличила дальность огня своей артиллерии до 93 кабельтовых. Это позволило отогнать двигавшиеся за тральщиками крейсера. Тогда на смену крейсерам за тральщиками двинулись «Нассау» и «Позен», дальность огня из орудий достигала 115 кабельтовых. На второй день боев три снаряда пробили броню «Славы». По приказу начальника минной обороны линкор и другие корабли морских сил Рижского залива отошли в Моонзунд. Только двое суток находились германские корабли в Рижском заливе. Потеряв на минах эсминец, отряд противника ушел в Балтику. А всего в боях в Ирбенском проливе в августе 1915 года германский флот потерял 2 эсминца и 3 тральщика, были повреждены линейный крейсер и легкий крейсер, 2 миноносца. Трудности прорыва показались Адмирал-штабу столь значительными, что новых попыток пройти в Рижский залив не предпринималось до осени 1917 года.
Обязанности флагманского специалиста многообразны, старший лейтенант Галлер трудился не жалея сил. Он добивается, чтобы Артиллерийское главное управление Морского министерства включило на зиму 1915/16 года модернизацию артиллерии «Славы» — нужно заменить стволы 12-дюймовок и увеличил, возможный угол возвышения орудий, чтобы стала большей дальность их стрельбы. Предстоящая модернизация сделает главный калибр «Славы» столь же дальнобойным, как на «Андрее Первозванном» и «Императоре Павле I». Он настаивает также на доработках в схеме управления огнем и замене части зарядов, руководит установкой на линкорах противоаэропланных 47-миллиметровых орудий и отрабатывает с расчетами ведение огня для противовоздушной обороны. Занят, устает, делает полезную, нужную работу. Но и понимает, что не управлять ему скорее всего сосредоточенным огнем группы линкоров по врагу. Командование Балтийского флота предпочитает держать могучие корабли в своих базах в Финском заливе, хотя в конце августа 1915 года Ставка снимает ограничения на использование командующим флотом линкоров — как новых, так и старых. Вот поэтому-то при случае Галлер вновь попросил А. П. Зеленого помочь с переводом в Минную дивизию. Он хочет стать командиром эсминца, одного из «новиков», но согласен и на любой другой. Но вначале, конечно, надо послужить старшим офицером. Зеленой помог: в первый день декабря 1915 года командующий флотом вице-адмирал Канин подписал «Список кандидатов в командиры судов III ранга», т. е. эсминцев (крейсера относились к кораблям II ранга, линкоры — I). В том списке и старший лейтенант Галлер. Но когда это осуществится? Приходится терпеливо ждать, а пока что решать все новые вопросы, которые ставит война. Галлер еще раз отправляется в Рижский залив, чтобы наладить на «Славе» артиллерийское взаимодействие с 12-й армией, входящей в Северный фронт. Его главнокомандующему генералу Н. В. Рузскому теперь подчинен Балтийский флот. Жаль, что нет уже на «Славе» С. С. Вяземского. В августе шальной снаряд германской береговой батареи разрывается у боевой рубки. Осколки проникли через смотровые прорези в броне. Так погиб боевой командир…
Галлер проводит необходимую работу на корабле, а потом встречается в штабе армии с капитаном 1 ранга В. М. Альтфатером, представляющим Морской генштаб. Альтфатеру нравится толковый, эрудированный артиллерист, по душе его настойчивость. Он пользуется случаем, чтобы уточнить некоторые вопросы по использованию корабельной артиллерии, а Галлеру интересны рассказы капитана 1 ранга о Ставке, о штабах армии и фронта, обстановке на тысячеверстном русско-германском фронте. Говорят они и о многом другом. С тревогой расспрашивает Альтфатер о волнениях на кораблях эскадры прошедшей осенью. К Галлер, хмурясь, вспоминает, как в начале сентября, совершенно неожиданно для офицеров, возмутились команды на броненосном крейсере «Россия» и линкоре «Император Павел I». Будто бы в щах были черви… А потом, в октябре, еще более грозные волнения начались на дредноуте «Гангут»…
То, что было неожиданно для Галлера, предвиделось жандармским управлением. В Петрограде и в жандармских управлениях в базах флота знали, что на кораблях продолжается деятельность революционных организаций. 12 сентября 1915 года в агентурной сводке под грифом «совершенно секретно» кронштадтского жандармского управления говорилось об этих событиях так: «…матросы, собравшиеся на баке „России“, требовали улучшения пищи, более человечного обращения с ними и удаления офицеров, носящих немецкие фамилии. Вышел начальник бригады крейсеров контр-адмирал Курош и с револьвером в руках стал требовать зачинщиков и прекращения беспорядка, угрожая всех их перестрелять, из толпы матросов стали ему кричать, что теперь не 1905 год, что все матросы поумнели, что их не запугать, что всех матросов не перестрелять и что раньше, чем Курош это выполнит, они его выкинут за борт…»[48] Царская охранка понимала: взрыв недовольства матросов — далеко не случайность, списав с крейсера 16 человек, революционную подпольную организацию не уничтожишь. Жандармы усиливали политический сыск. Большевистская подпольная ячейка на «России», во главе которой стоял унтер-офицер Т. И. Ульянцев, понимала несвоевременность стихийно вспыхнувшего выступления, пыталась его притушить, чтобы избежать напрасных потерь. Это удалось, и, хотя Ульянцев был списан с крейсера, большевики сохранили свою организацию.