22 марта 1816 года «Суворов» миновал южную оконечность мыса Горн и переменил курс к норд-осту. Далее при сильном попутном ветре «Суворов» за трое суток благополучно прошел 560 миль. Больных на корабле к тому времени было всего три человека, и это являлось большим достижением для длительных плаваний. Ко всеобщей радости команды, купленные в Перу ламы перенесли непогоду при огибании мыса Горн вполне благополучно, одна из них даже принесла потомство.
И все же «прелести» погоды в этом районе Мирового океана, которые выпали на долю «Суворова», не прошли бесследно: шторм серьезно потрепал корабль.
Лейтенант Лазарев выбрал путь южнее Фолклендских островов, а далее на северо-восток — в Атлантический океан. Михаил Петрович не стал останавливаться в Рио-де-Жанейро, а сделал лишь небольшую остановку у архипелага Фернанду-ди-Норонья, что в 350 километрах от северо-восточного побережья Бразилии. Там на «Суворове» были исправлены повреждения, причиненные штормом, и корабль направился к берегам Англии.
28 апреля 1816 года миновали экватор. Продолжая идти с переменными восточными ветрами, 6 июня шлюп «Суворов» прибыл в британский Портсмут.
С. Я. Унковский описывает это так: «Тихий ветер от норд-норд-оста и норд-норд-веста. Приятная, ясная погода. Множество купеческих судов в виду. Спустили четверку, послали за рыбой на рыбацкую лодку (французскую); рыбаки в киверах и старых французских мундирах. Это люди распущенной наполеоновской армии. Купили рыбы для себя и команды. После 108-дневного плавания из Лимы (Перу), мы сегодня имели отличный обед из макрели (отличная вкусная рыба, ловимая у берегов Англии и Франции по всему Британскому каналу). <…> На другой день, в 8 часов утра увидели Портленд на норд-норд-ост»{56}.
Была уже ночь, когда русские моряки миновали Нидлсский маяк на острове Уайт и в 11 часов 7 июня 1816 года шлюп бросил якорь на рейде между Портсмутом и этим островом.
В день прибытия в Портсмут с даты выхода «Суворова» из родного порта миновало 108 дней. По исчислению, ведущемуся на корабле, путешественники опередили текущий английский календарь на один день, что случается со всеми мореплавателями, совершающими кругосветное путешествие в восточном направлении.
После приезда капитана с карантинного корабля, удостоверившегося, что больных на судне нет, команде было позволено беспрепятственно сходить на берег.
В течение всей стоянки корабль Лазарева посещали англичане, желавшие увидеть находящихся на борту диковинных лам и викуний (из семейства верблюдовых), совершивших такое продолжительное и неспокойное путешествие.
В Портсмуте «Суворов» простоял, за разными надобностями, более двух недель, а 24 июня взял курс на Кронштадт.
9 июля наши моряки шли по Балтике и увидели знакомые очертания острова Готланд. Корабль под всеми парусами шел домой. Нетерпение скорой встречи с родиной остро ощущалось всеми. Это отчетливо передается в записках С. Я. Унковского, которые становятся все подробнее и фиксируют ход судна уже не по дням, а по часам: «<…> В 6 часов пополудни прошли на траверзе Кошкарский маяк, в 9 часов видели Эксгольмский маяк. Пополуночи в 1 час пеленговали Гогландский маяк…»{57}
16 июля (28 июля) 1816 года в восемь утра шлюп «Суворов» стал на якорь на малом Кронштадтском рейде против ворот Средней гавани.
С. Я. Унковский в своих «Записках моряка» пишет: «Не стану описывать той радости, которая ощущалась на душе по совершении такого дальнего плавания. После 2-х лет и 10 месяцев отсутствия из своего отечества, не имея никаких вестей ни от родных, ни от друзей, это ощущение едва ли можно описать. Оно невидимо и неуловимо. Мысли постоянно заняты о близких сердцу и родных, и с каким-то трепетом на сердце ожидаешь встретить появление знакомого человека, и с нетерпением ждешь услышать от него весточку из родного края, а между тем на сердце весело, что вот уже мы на месте и исполнили свой долг честно. Корабль возвратился в совершенной исправности. Команда вся здорова и бодра. Ничто не помрачило нашей дружбы — пошли приятелями, а вернулись друзьями»{58}.
Вскоре после прибытия на корабль явились директора Российско-американской компании Михаил Матвеевич Булдаков, Венедикт Венедиктович Кремер и Андрей Иванович Северин. Они выразили свою удовлетворенность тем, как было исполнено порученное М. П. Лазареву дело. Они сочли благоразумным то, что он распорядился оставить Ситху по своему усмотрению для пользы компании.
С. Я. Унковский констатирует: «Груз, доставленный нами на «Суворове», ценою в 2 000 000 рублей, передан весь в порядке, а равно рекомендательные письма о прибытии нашем в Лиму от вице-короля к императору и от гл[авного] директора Филиппинской компании г-на Абадии к директорам нашей P.-А. компании, с подарками, посылаемыми от обоих Его Императорскому Величеству»{59}.
В числе посетивших шлюп «Суворов», пока он стоял на рейде, был и граф Павел Александрович Строганов, герой войны с Наполеоном, тогда отправлявшийся на русском фрегате к Канарским островам для отдыха и лечения.
22 июля все офицеры «Суворова» отправились в Петергоф на праздник. Им были отведены придворные палатки с прислугой и полным содержанием. Граф Николай Александрович Толстой, гофмаршал двора, лично пришел посмотреть, все ли у них хорошо, и сказал, чтобы приглашенные офицеры нисколько не церемонились, спрашивали все, что потребуется к их столу, а если «какая будет неисправность», то чтобы обращались лично к нему.
23 июля император Александр I с императрицей Елизаветой Алексеевной, вдовствующей императрицей Марией Федоровной и всем царствующим домом приезжали на шлюп «Суворов» смотреть лам, викуний и черепах.
С. Я. Унковский вспоминает: «Долго они любовались этими животными, императрица Елизавета кормила белым хлебом. Все внимание было обращено на этих невиданных зверей, но нам не сделано было никакого приветствия, потому что наш морской министр маркиз да Траверсе не счел нужным нас представить. Грустно и досадно было нам такое невнимание»{60}.
Итак, завершилось кругосветное путешествие Михаила Петровича Лазарева на шлюпе «Суворов», начатое 9 октября 1813 года. Оно стало четвертым по счету в истории российского флота и продолжалось два года и девять с половиной месяцев. Если исключить из времени плавания стоянки у берегов Русской Америки — то всего 773 дня, из них под парусами «Суворов» провел 484 дня и 289 дней простоял на якоре.
Михаил Петрович Лазарев благополучно возвратился в Кронштадт, не имея на судне медика и суперкарго. Правление Российско-американской компании оправдало его поступок, а вот А. А. Баранов получил отставку.
Отметим, что имело место следственное дело по обвинению М. П. Лазарева в злоупотреблениях во время кругосветного плавания на шлюпе «Суворов».
Заключение по этому делу было сделано в 1817 году, и в нем говорилось следующее:
В прошлом 1816 году по поводу отношения главного правления американской компании к господину морскому министру с жалобой на находившегося в службе той компании на корабле «Суворов» лейтенанта Лазарева, якобы он, в противность инструкции, на возвратном пути в Россию заходил в Лиму и во французские порты для произведения торгу; произведено было в учрежденной в Кронштадте особенной комиссии исследование, по коему открылось, что лейтенант Лазарев с офицерами и всей командой, на корабле «Суворов» бывшими, готовы подтвердить присягой показание свое, что они во французские порты никогда не заходили и торга в Кале не производили.
По рассмотрении сего следствия Адмиралтейств-коллегией найдено, что показанная жалоба основана единственно на донесениях Баранова и изветах суперкарго Молво, ибо возведенные поступки на Лазарева и бывших с ним офицеров ничем не доказаны{61}.
В объяснительной записке лейтенанта Лазарева по поводу предъявленных ему правлением Российско-американской компании обвинений в злоупотреблениях по службе во время кругосветного плавания на корабле «Суворов» было сказано:
Будучи обязан по воле начальства объяснить все предметы, коими главному правлению компании угодно помрачить и службу, и обязанности, и поступки мои во время путешествия моего вокруг света, я пройду каждую страницу той записки, которая на мой счет в комиссию поступила, и надеюсь, что правосудное начальство, имея в виду беспорочное мое служение, защитит меня от опасных для меня заключений правления компании. <…>
Предмет решимости моей предпринять путь, с великими трудами сопряженный, состоял (признательно скажу) в пользе Отечеству, в составлении себе доброго имени и по знанию и по опытам в службе, мной занимаемой. В пылкости чувствований сих не предвидел я, при вступлении в распоряжение компании, что в сей же предмет мой войдут и оскорбления и клеветы, званию моему нанесенные, но я, вооружаясь силой чистой совести, за честь себе вменяю поставить истину противу оных. <…>{62}
Далее М. П. Лазарев давал такие объяснения:
Руководствуясь 12 пунктом данной мне инструкции… <…> я на обратном пути зашел в Лиму. Главнейшие виды мои по сему предмету были: заведение торговли с богатейшей страной в свете, куда доныне ни единая европейская нация, кроме гишпанской, не торговала.
Компания осмеливается обвинять меня за то, что я там купил хины. Основания, на коих произвел я сию операцию, суть следующие: хина, растущая единственно в области Перу, привозима была доныне одними гишпанскими судами и то в Кадикс. За вывоз из Кадикса взимается установленная там пошлина. Англичане, вывозя оную в Англию, платят также пошлину, наконец, из Англии привозят уже оную в Россию…