Еще более важными для совместного плавания в неизвестных водах стали инструкции, переданные Беллинсгаузеном Лазареву на случай разлучения судов. Их общий смысл сводился к следующему:
1. В дурную и пасмурную погоду шлюпу «Мирному» держаться на расстоянии пяти кабельтовых[19] в кильватере «Востока», а во время туманов еще ближе.
В хорошую погоду быть на траверзе[20] на расстоянии четырех, шести или восьми миль, дабы шлюпы могли обозревать большее пространство моря.
2. В ночное время, когда на «Востоке» будет поднят фонарь, тогда и на «Мирном» поднять фонарь на том месте, откуда он должен быть виднее.
3. Если в результате непредвиденного случая, во время тумана или бури, шлюпы разлучатся, то искать друг друга три дня близ того места, где находились перед разлучением, производя пушечную пальбу.
4. Если разлучение случится до прибытия к острову Георгия, то местом соединения назначается этот остров, и именно высота залива Обладания, где ждать друг друга четыре дня. Если разлука случится близ Фолклендских островов, держаться под ветром их и, отыскав гавань, войти в нее, где и ждать шесть дней, разводя ночью по соседним горам огни.
5. В случае окончательной разлуки поступать по инструкции морского министерства, потом следовать к Новой Голландии в Порт-Джексон и там ждать прихода шлюпа «Восток».
6. Все вышеизложенное, во время разлуки, будет с точностью исполняемо на шлюпе «Восток»{98}.
15 декабря 1819 года Беллинсгаузен и Лазарев увидели остроконечные вершины острова Южная Георгия и небольшого островка Уиллиса. Шлюпы, пройдя вдоль южного берега Южной Георгии, нанесли этот берег на карту, причем ряд географических пунктов получил русские наименования в честь участников экспедиции: мыс Парядина, Демидова и Куприянова, бухта Новосильского, а вновь открытый остров получил имя впервые увидевшего его лейтенанта шлюпа «Мирный» Анненкова.
Далее экспедиция направилась к Южным Сандвичевым островам. 22 декабря открыты острова, названные Беллинсгаузеном по фамилии тогдашнего русского морского министра маркиза де Траверсе, а отдельные острова — по фамилиям участников экспедиции: Завадовского, Лескова и Торсона[21].
29 декабря 1819 года экспедиция подошла к Южным Сандвичевым островам и обнаружила, что пункты, которые Джеймс Кук считал мысами названной им Земли Сандвича, на самом деле являются отдельными островами. Русские моряки доказали, что такой земли не существует. Они обследовали острова и нанесли на карту их точные координаты. Но Беллинсгаузен проявил исключительное благородство, сохранив за открытыми русскими мореплавателями островами те наименования, которые Кук в свое время дал мысам. По этому поводу он сам написал:
Капитан Кук первый увидел сии берега, и потому имена, им данные, должны оставаться неизгладимы, дабы память о столь смелом мореплавателе могла достигнуть до позднейших потомков. По сей причине я называю сии острова Южными Сандвичевыми островами{99}.
Добавим, что Беллинсгаузен не только не изменил названия, данные Куком, но и решил дать его имя одному из группы островов, названных Куком Берегом Тюле. Об этом в описании путешествия к Южному полюсу у Беллинсгаузена читаем: «Берег Тюле состоит из одного камня и трех небольших островов, из коих один меньше каждого из двух. Острова сии высоки и неприступны. Средний самый большой, длиною в шесть миль, назван мною островом Кука, в честь мореплавателя, который впервые увидел сей берег и почитал оный южнее всех прочих земель, в Южном полушарии существующих»{100}. Ф. Ф. Беллинсгаузен имеет в виду землю, которую Кук назвал Берег Южная Тюле. Ф. Ф. Беллинсгаузен так пояснил происхождение этого названия: «В древние времена почитали, что остров Исландия самая северная страна на земном шаре, и называли оною Тюле; по сей причине капитан Кук, увидев берег южнейший всех тогда известных стран на земном шаре, назвал сей берег Южною Тюле»{101}.
От группы Южных Сандвичевых островов Беллинсгаузен и Лазарев устремились на юг, делая первую попытку пройти насколько возможно прямо по меридиану, точно в соответствии с инструкцией морского министра «продолжать свои изыскания до отдаленнейшей широты, какой только можно достигнуть», и не оставлять «сего предприятия иначе, как при непреодолимых препятствиях».
Прекрасная погода вскоре сменилась снегом и шквалами, а туман порой становился таким густым, что с кормы не видно было бака, а между тем корабли находились в чаще льда, и только и слышно было на палубе: «Право, еще право, так! Держи лево, больше лево, лево на борт!»
Мичман Новосильский свидетельствует: «Если прибавить к этому, что наш «Мирный» худо слушался руля и что одного удара о значительную льдину было достаточно, чтобы пойти ко дну, читатель легко поймет, как опасно было наше положение!»{102}
Ветер был очень сильный, временами шел густой снег, и «термометр стоял на точке замерзания, но иногда опускался на 3°и ниже по Реомюру[22]; снасти обледенели, такелаж покрыт был точно стеклярусом»{103}.
Шлюп «Восток» шел впереди «Мирного» весь засыпанный снегом!
Во время первой и второй попытки захода кораблей экспедиции в высокие южные широты — с 4 по 5 января (с 16 по 17 января) 1820 года и с 5 по 8 января огромные ледяные поля не позволили им пройти далее широты 60°25′.
А 16 (28 января) корабли Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева уже находились в районе нынешнего Берега Принцессы Марты (западная часть побережья Земли Королевы Мод в Восточной Антарктиде, лежащая между 20°западной и 5°восточной долготы), представляющего собой преимущественно зону шельфовых ледников шириной до 200 километров, примыкающую к материковому ледниковому покрову. По сути, это и был неизвестный «льдинный материк», и этим днем датируется открытие Антарктиды.
Ф. Ф. Беллинсгаузен делает в своем дневнике запись, которой суждено было стать исторической:
В девять часов утра в широте 69°17′26″, долготы 2°45′46″, найдено склонение компаса 8°48′ западное. Продолжая путь на юг, в полдень в широте 69°21′28″, долготе 2°14′50″, мы встретили льды, которые представились нам сквозь шедший тогда снег, в виде белых облаков. <…> Я привел в бейдевинд[23] на SO, и пройдя сим направлением две мили, мы увидели, что сплошные льды простираются от Востока через Юг на Запад; путь наш вел прямо в сие ледяное поле, усеянное буграми (курсив мой. — И. Р.){104}.
Русские моряки находились в тот момент в 20 милях от Берега Принцессы Марты. Если бы не плохие условия видимости, то уже 16 января Беллинсгаузен и Лазарев смогли бы дать совершенно точные сведения о землях антарктического материка. Автор предисловия к английскому переводу книги Беллинсгаузена, вышедшему в 1945 году, географ, исследователь Антарктики, первый директор Института полярных исследований имени Скотта Фрэнк Дебенхем пишет: «Он (Беллинсгаузен. — И. Р.) видел материк, но не опознал его как таковой»{105}.
Вот что пишет об этом географ и историк в предисловии к книге Ф. Ф. Беллинсгаузена, изданной в 1960 году Е. Е. Шведе: «Только исключительная честность и требовательность достоверности открытия не позволили русским мореплавателям утверждать, что они увидели низменную часть материка, а не ледяной береговой припай.
У участников экспедиции несомненно существовала уверенность, что они видят перед собой континент»{106}. По мнению Е. Е. Шведе, на это указывают слова в записях Беллинсгаузена «ледяное поле, усеянное буграми».
Чрезвычайная осторожность Беллинсгаузена в оценке увиденного делает ему честь как ученому. Между тем существует мнение, что первоначальный текст первооткрывателя земель у Южного полюса был изменен. Советский океанолог и географ, академик А. Ф. Трешников пишет: «Ряд исследователей предполагают, что книга Беллинсгаузена издавалась в отсутствие автора в 1831 году, и вполне возможно, что осторожность формулировке придал ее первый редактор Л. И. Голенищев-Кутузов»{107}.
На справедливость таких предположений указывает и содержание рапорта Беллинсгаузена морскому министру И. И. Траверсе из Порт-Жаксона 8 апреля 1820 года, где он прямо указывает, что к югу были видны ледяные горы:
16-го числа, дошедши до широты S69°25′ и долготы 2°10′W, встретил сплошной лед, у краев один на другой набросанный кусками, а внутрь к югу в разных местах по оному видны ледяные горы{108}.
Как видим, в тексте рапорта отсутствуют слова из отредактированных, как полагают, записок Беллинсгаузена «ледяное поле, усеянное буграми» и вместо этого написано еще конкретнее, «видны ледяные горы».
Как мы очень скоро убедимся, Беллинсгаузен, Лазарев и другие участники экспедиции еще до завершения плавания в Антарктиде дадут верное научное определение происхождения этих «ледяных гор», которые не могут возникнуть иначе как находясь на гористой поверхности материка.
К сожалению, эти строки, явившиеся плодом тщательного изучения Беллинсгаузеном антарктических наблюдений, как своих, так и Лазарева и других участников экспедиции, вошли лишь в этот документ, рапорт, который был доступен ограниченному числу лиц, и только намного позднее стали достоянием широкой научной общественности.