В Рио-де-Жанейро оказавшиеся на последнем переходе десять человек больных («водяная болезнь и разные опухоли») были немедленно свезены на берег, где здоровье их вскоре восстановилось.
Далее М. П. Лазарев оставил Бразилию (22 апреля 1825 года), полагая идти прямо в Кронштадт, однако же «противные ветра и штили, встретившиеся близ Азорских островов, принудили его зайти в Портсмут для подкрепления экипажа и некоторых поправок в такелаже»{246}.
Это продлило плавание на 72 дня.
Оставив английские берега в последних числах июля и выдержав еще в проливе Скагеррак сильный шторм, «Крейсер» благополучно подошел к Кронштадтскому рейду 5 августа 1825 года, пробыв за границей почти три года.
6 августа 1825 года М. П. Лазарев доложил в Адмиралтейств-коллегию:
По осмотре такелажа нашлось, что многое из оного от долговременного употребления сделалось вовсе неблагонадежным и требовало исправления, почему пребывание наше в Англии и продлилось 17 дней. 20-го, будучи совершенно готовы, оставили Портсмут и 25-го после претерпения в Скагерраке сильного шторма от SSW усмотрели мыс Скаген, от коего при противном ветре лавировали до самого Копенгагена, где по причине противного течения и узкости прохода бывший лоцман не взял на себя ответственности провести фрегат, почему и принуждены были в отдаленности от Копенгагена стать на якорь без всякой другой нужды, ибо всего имели достаточно, и все служители пользовались совершенным здоровьем. Простоя на якоре несколько часов, 30 июля при переменившемся течении в нашу пользу оставил Зунд и 5 августа прибыл на Кронштадтский рейд после трехлетнего и, можно сказать, благополучно совершившегося плавания. О чем государственной Адмиралтейств-коллегии сим почтеннейше честь имею донести{247}.
Фрегат после столь продолжительного плавания имел блестящий вид, и на нем царил полный порядок. Дух экипажа был так бодр, что казалось, будто фрегат не прибыл из дальних странствий, а только собирается их начать. Начальник морского штаба его императорского величества Антон Васильевич Моллер 6 августа 1825 года доносил императору Александру I:
Фрегат «Крейсер» под командою капитана 2-го ранга Лазарева, который был в путешествии вокруг света 2 года 11 месяцев и 2 дня, вчера обратно и благополучно прибыл на Кронштадтский рейд. Больных на нем три человека, умерло из его команды три же человека. Я осматривал фрегат и нашел его во всех отношениях не только в отличной, но и даже необыкновенной превосходной исправности{248}.
На «Крейсер» водили молодых гардемаринов. Опытные моряки приходили смотреть и поучиться у капитана, как можно содержать судно в таком порядке.
Тогдашний гардемарин Сергей Петрович Крашенинников (позднее он стал писателем и заведовал редакцией «Морского сборника»), побывавший на фрегате после прихода его в Кронштадт, спустя много лет рассказывал об этом так: «Старые балтийские моряки верно помнят еще, каким щеголем возвратился в 1825 году из вояжа фрегат «Крейсер». Нас, гардемарин, возили тогда осмотреть это образцовое судно. Живо помню, как поразили меня развешенные в батарейной палубе расписания и ордонансы на чертежах фрегата; какая была чистота и все дышало порядком»{249}.
За этот поход 36-летний Михаил Петрович Лазарев был произведен в капитаны 1-го ранга. При этом командир «Крейсера» настоял на том, чтобы награды получили не только офицеры, но и матросы его корабля.
1 сентября 1825 года за благополучное совершение путешествия вокруг света Лазарев был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени.
Его брат, командовавший «Ладогой» в чине капитан-лейтенанта, за это кругосветное плавание произведен в капитаны 2-го ранга и награжден двойным окладом.
Еще до окончания плавания фрегата «Крейсер», находясь в Новоархангельске и получив предписание правительства, М. П. Лазарев вынужден был расстаться с одним из лучших своих помощников, бывшим с ним рядом в этом походе, Д. И. Завалишиным. В своем рапорте на имя А. В. Моллера от 6 мая 1824 года Михаил Петрович, доложив об исполнении приказа, но даже не зная причины требования немедленно отправить в Россию мичмана Завалишина, дал ему отличную характеристику.
Вот полный текст этого документа:
Исполняя предписание в. пр-ва от 2 февраля 1823 г. за № 10, в коем изображается высочайшая воля касательно немедленного отправления в Охотск или Петропавловск находящегося на вверенном мне фрегате «Крейсер» мичмана Завалишина, дабы после того следовать ему в С.-Петербург, сообщено мною о том начальнику Охотского порта и предписано Завалишину по прибытии в Охотск к нему явиться и истребовать от него следуемые по расчислению прогонные деньги, после же сего, нисколько не теряя времени, отправиться в С.-Петербург и явиться к в. пр-ву.
Пользуясь сим случаем, я обязанностью себе поставляю рекомендовать г. Завалишина как весьма исполнительного и ревностного к службе офицера, и с сим вместе довести до сведения в. пр-ва, что в продолжение более нежели двухлетнего его служения под моим начальством он как благородным поведением своим, так и усердным исполнением всех возложенных на него обязанностей приобрел право на совершенную мою признательность.
Капитан 2-го ранга
Еще раз отметим, что вахтенными офицерами на фрегате «Крейсер» были любимый ученик Лазарева Павел Степанович Нахимов (будущий адмирал) и будущий декабрист Дмитрий Иринархович Завалишин. Последний написал прекрасную книгу об этом кругосветном плавании, которая была издана в 1877 году. С некоторыми характеристиками, данными им отдельным людям, можно спорить, но литературные достоинства его книги и ее историческая ценность неоспоримы.
Следует отметить, что Д. И. Завалишин посчитал написание книги об историческом плавании фрегата «Крейсер» своим долгом перед памятью выдающегося русского адмирала Михаила Петровича Лазарева и его знаменитых учеников, умноживших славу русского флота и верно служивших России каждый на своем поприще.
Свой труд он предварил такими словами: «Прошло уже более полувека со времени достопамятного кругосветного плавания фрегата «Крейсер» под командою знаменитого Лазарева, а между тем у нас и до сих пор нет полного описания этого плавания, имевшего, однако, огромное значение не только потому, что это был первый столь дальний поход настоящего военного судна (военного не по одному названию и флагу, а по боевым качествам), снаряжение которого в то время представляло неимоверные затруднения — но и потому, что устройство и порядки на этом фрегате служили впоследствии образцами для Черноморского флота, а дух, оживлявший начальника экспедиции, офицеров и команду, был именно тот самый, который проявил себя потом с такою славою в Севастопольской осаде; и это тем более верно, что и герой Синопа и Севастополя, Павел Степанович Нахимов, настоящее свое морские образование и развитие доблестных качеств получил именно во время служения на фрегате «Крейсер», в числе офицеров которого были и другие лица, получившие в свое время немалую известность, как напр., Е. В. Путятин — впоследствии граф, адмирал, генерал-адъютант, посланник, министр; И. П. Бутенев, потерявший под Наварином руку, — флигель-адъютант, рано похищенный смертью; И. А. Куприянов — впоследствии адмирал, правитель колоний в Америке; доктор Алиман, бывший потом генерал-штаб-доктором в Черноморском флоте у Лазарева и др.»{250}.
Увлекательную книгу о кругосветном плавании «Крейсера» и «Ладоги» написал и Андрей Петрович Лазарев.
Глава шестаяКОМАНДИР ЛИНЕЙНОГО КОРАБЛЯ «АЗОВ»(1826–1827)
В феврале 1826 года М. П. Лазарев был назначен командиром 12-го флотского экипажа и капитаном линейного корабля «Азов», который в тот момент еще строился на архангельских верфях. Михаил Петрович должен был наблюдать за ходом строительства и по возможности ускорить его постройку.
Сразу после прибытия в Архангельск М. П. Лазарев представил рапорт командиру Архангельского порта вице-адмиралу С. И. Миницкому, содержавший предложения по улучшению конструкции «Азова», а также рангоута и вооружения, всего 22 предложения{251}.
Следует ли удивляться, что в традициях того времени строители начали ссылаться на различные причины, желая затянуть рассмотрение предложений Лазарева или вовсе их не выполнять. Но они плохо знали характер Михаила Петровича, который добился-таки своего. В результате построенный под наблюдением Лазарева «Азов» стал лучшим линейным кораблем российского флота и долгое время служил в качестве эталона при строительстве других кораблей такого класса.
В октябре «Азов» был переведен в Кронштадт, где вступил в состав Балтийской эскадры.
При этом Михаил Петрович руководил переходом из Архангельска в Кронштадт целого отряда судов, состоявшего из линейных кораблей «Азов» и «Иезекииль», а также военного транспорта «Смирный».
В Кронштадте специально учрежденная комиссия для приемки построенных кораблей после осмотра «Азова» «нашла многие устройства действительно отличными, ибо расположение и части того корабля отделаны отменно удобно и полезны для флота»{252}.
Оценив по достоинству прекрасно построенный линейный корабль «Азов», председатель приемной комиссии вице-адмирал Семен Афанасьевич Пустошкин в рапорте Адмиралтейств-коллегии от 9 ноября 1826 года доложил, что все «полезное устройство на корабле «Азов» сделано благоразумным распоряжением командира оного капитана 1-го ранга Лазарева» и что он лично относит «сие в полной мере к собственной чести и усердию ко благо службы его, Лазарева, тем паче, что…