шие его несколько дней в Финский залив»{294}.
На самом деле, положение, в котором оказались суда лазаревской эскадры, было весьма непростым. Они едва не оказались затертыми во льдах Финского залива. «Парусным деревянным кораблям пришлось прокладывать путь среди сплошных ледяных полей. И если М. П. Лазарев смог преодолеть ледовые препятствия, то только потому, что он имел большой опыт плавания в Антарктиде на шлюпе «Мирный»{295}.
20 июля 1830 года Михаил Петрович написал рапорт начальнику Главного морского штаба А. С. Меншикову о награждении офицеров вверенной ему эскадры, возвратившейся из Средиземного моря.
В этом рапорте среди прочего говорилось:
Хотя возвратившаяся ныне из Архипелага под начальством моим эскадра ничего более не сделала, кроме только выполнения своих обязанностей, однакож не менее того пребывание мое в Средиземном море и переход сей доставил мне случай узнать некоторых из отличных морских офицеров. <…>
Капитан-лейтенант Павел Нахимов — командир корвета «Наварин». Отличный и совершенно знающий свое дело морской капитан. <…>
Лейтенант Владимир Корнилов — корабль «Азов». Весьма деятельный и по познаниям своим искусный морской офицер, которому также с надеждой можно доверить командование хорошим военным судном. <…>
Мичман Владимир Истомин — корабль «Азов». Весьма исправный и в должности отлично ревностный и деятельный офицер{296}.
С 12 мая по 29 августа 1830 года, состоя в эскадре вице-адмирала Егора Андреевича Гамильтона, Лазарев совершал плавание по Финскому заливу, а с 29 августа по 29 сентября — ходил командиром отдельного отряда военных судов с десантом от Кронштадта до Свеаборга.
Летом 1831 года Лазарев курсировал от Кронштадта по Балтийскому морю и Ботническому заливу до Торнео начальником отряда военных судов, состоявшего из фрегата «Мария», одного брига и шхуны.
А вот случай, произошедший в это время и рассказанный А. П. Хрипковым со слов К. И. Истомина: «По возвращении Михаила Петровича из Средиземного моря, после блистательной Наваринской битвы, еще быв мало известен Государю Николаю Павловичу, он удостоился поручения исследовать причину пожара на корабле «Фер-Шампенуаз», который, возвращаясь из-за границы, вез все отчеты в истраченных суммах за пять лет по управлению целою эскадрою. Входя в гавань в Кронштадте, корабль этот неожиданно сгорел до основания. Злонамеренность казалась явною причиною пожара. Сделав строгое исследование, Лазарев открыл, что корабль загорелся действительно от неосторожности. Государь, приехав в Кронштадт, обратился к Лазареву с вопросом: «Корабль сожгли?» — «Сгорел, Государь!» — отвечал хладнокровно Михаил Петрович. «Я тебе говорю, что корабль сожгли», — возразил император, видимо рассерженный ответом. «Государь, я доложил Вашему Величеству, что корабль сгорел, но не сказал, что его сожгли», — отвечал вторично адмирал, видимо оскорбленный недоверием к себе»{297}.
Как видим, Михаил Петрович всегда оставался самим собой, нередко позволяя себе в отношении даже самого Николая I поступки, за которые иные поплатились бы карьерой и эполетами. А порой его грубость с императором носила даже вызывающий характер.
Глава седьмаяКОМАНДУЮЩИЙ ЧЕРНОМОРСКИМ ФЛОТОМ(1833–1851)
Командуя в 1832 году 1 — й бригадой 2-й флотской дивизии, М. П. Лазарев по высочайшему приказу от 17 февраля был назначен начальником штаба Черноморского флота.
В 1831–1832 годах М. П. Лазарев принимал участие в работе Комитета образования флотов, занимавшегося разработкой новых штатов вооружения и запасов военных кораблей. В комитете шла работа также по созданию нового положения об управлении Черноморским флотом, поэтому Лазарев уже имел определенное представление о его состоянии. Но, как вскоре выяснилось, на самом деле все обстояло гораздо сложнее и хуже.
При этом необходимо отметить, что сам он от нового назначения был не в восторге.
28 февраля 1832 года в письме своему другу Алексею Антоновичу Шестакову Лазарев писал:
Теперь скажу кое-что про себя, и, верно, ты удивишься: я сверх всякого чаяния, и в особенности против желания моего, назначен начальником штаба Черноморского флота! Как князь Меншиков и другие ни старались назначение сие переменить, но не удалось, и я должен ехать непременно. Отложена только поездка до мая месяца, чтоб дать мне время кончить некоторые поручения, а потом, так сказать, в шею — «ступай, куда хочешь и как хочешь»{298}.
И далее: «Я попался в сети, крайне для меня неприятные. <…> Я намерен, однако ж, придержаться пословицы: что Бог не выдаст, так свинья не съест (как сказал мне дурак один, армейский офицер, когда приглашен был к вельможе на обед). Вот тебе после неприятного и смешное.
Прощай, любезный Алеша, будь здоров и весел и не забывай преданного тебе М. Лазарева»{299}.
Должен ехать непременно… Попался в сети… Понять Михаила Петровича можно: зачем лезть головой в «Черноморскую петлю», когда служба и карьера на Балтике и так идет весьма успешно. Но приказ императора — есть приказ императора.
В том же 1832 году М. П. Лазарев был назначен командующим эскадрой Черноморского флота для помощи союзной на тот момент Турции, боровшейся со своим недавним союзником Египтом.
Ситуация там складывалась такая. Как известно, в 1830 году, после десятилетней войны за независимость и Русско-турецкой войны, Греция стала самостоятельной. Воспользовавшись моментом, в том же 1830 году Франция оккупировала Алжир, а в 1831 году от Османской империи отделился ее самый могущественный вассал, Мегмет-Али Египетский. Результатом стала турецко-египетская война 1831–1833 годов.
Турецкие войска, ослабленные в последней войне с Россией, были разбиты в ряде сражений, Египет захватил Сирию в мае 1832 года, и неизбежность захвата Константинополя египтянами вынудила султана Махмуда II обратиться за военной помощью к России.
Великобритания же, недовольная политикой Турции, не торопилась оказать ей помощь, Франция, наоборот, поддерживала Египет, и у султана Махмуда II не оставалось иного выхода, как обратиться к своему недавнему противнику — Николаю I, который, поняв всю выгоду сложившейся ситуации, «охотно согласился послать вооруженные силы для защиты Константинополя. Английский посол раздраженно поинтересовался на приеме у султана Махмуда II, как он решился на такой возмутительный шаг, на что султан ответил: «Когда человек тонет и видит перед собой змею, то он даже за нее рад ухватиться, лишь бы не утонуть»{300}.
С этим и была связана Босфорская экспедиция М. П. Лазарева. Так назывался поход кораблей российского флота в Босфор.
В ноябре 1832 года в Константинополь был направлен личный представитель императора генерал-лейтенант Николай Николаевич Муравьев, пообещавший Махмуду II военную помощь силами Черноморской эскадры. Послы Великобритании и Франции встретили его приезд в столицу Турции с явным недовольством. Опасаясь русского усиления на Ближнем Востоке, они стремились убедить султана во враждебности России.
А тем временем, после поражения турецкой армии под городом Конья в центральной части страны (21 декабря 1832 года), создалась непосредственная угроза падения Константинополя.
21 января 1833 года турецкие власти обратились к России с официальной просьбой о помощи: прислать в Константинополь не только русскую эскадру, но и экспедиционный отряд в три — пять тысяч человек.
1 февраля 1833 года контр-адмирал Лазарев, непосредственно командовавший эскадрой, получил приказ следовать в Босфор.
А перед этим проницательный Михаил Петрович, поняв, что предстоят новые боевые действия с участием Черноморского флота, не теряя времени, принялся с присущей ему энергией за приведение в боевую готовность кораблей и наведение порядка в местах стоянок и на базах. Приказ о срочной подготовке эскадры к выходу в море не заставил себя долго ждать. В директиве, подписанной князем А. С. Меншиковым, говорилось о подготовке четырех линейных кораблей, трех 60-пушечных фрегатов, одного корвета и одного брига. Эскадра в таком составе по первому требованию российского посла в Константинополе Аполлинария Петровича Бутенева (брата героя Наваринского сражения) должна была отправиться в Босфор.
И вот 2 февраля 1833 года указанные корабли покинули Севастополь и направились в Босфор. Однако из-за встречных ветров они подошли к устью Босфора только 8 февраля.
В тот же день Михаил Петрович получил высочайшее благоволение «за неутомимую деятельность и быстроту, с коими вооружена была в зимнее время эскадра в Севастополе, несмотря на предстоявшие препятствия»{301}.
В Константинополе в это время ситуация складывалась весьма непростая.
Когда туда прибыл новый французский посланник вице-адмирал Альбен Руссен, назначенный на этот пост в октябре 1832 года, в тот же самый день рейс-эффенди (министр иностранных дел Турции) обратился к А. П. Бутеневу с просьбой отложить прибытие русской эскадры. Турция поддалась на уговоры французской дипломатии прибегнуть к ее посредничеству для заключения мира с египетским пашой и отклонить предложение услуг со стороны России. Но просьба эта пришла слишком поздно, да к тому же она совершенно не соответствовала интересам России. И последовавшее письмо Бутенева Лазареву запоздало. В результате 8 февраля 1833 года, рано утром, русские корабли под начальством контр-адмирала Лазарева вошли в залив Буюкдере и встали перед дворцом российской миссии.