Ранним утром 22 июня над рекой показались мачты голландских кораблей, приближавшихся вместе с приливом. Передовой отряд, ведомый Рюйтером, почти не задержался, проходя мимо наспех и неудачно затопленных на фарватере английских судов. В нем насчитывалось три фрегата, четыре вооруженные яхты и два брандера. Чуть позади следовали основные силы отряда: длинная колонна из более чем двух десятков кораблей, последние из которых едва различались в утренней дымке. Первым у берега был обнаружен английский фрегат «Юнити», который немедленно атаковал голландский фрегат «Вреде». На борту «Вреде» находились все три руководителя операции Рюйтер, Корнелис де Витт и младший флагман Виллем ван Гент. Увидя шлюпки с абордажными партиями, англичане покинули фрегат без всякого сопротивления. Вскоре над «Юнити» взвился красно-бело-синий голландский флаг.
Около десяти часов утра передовые силы голландцев прошли очередной поворот реки и неожиданно для себя оказались перед натянутой железной цепью. Нельзя было терять темп движения, дорога была каждая минута.
– Брандеры вперед! – распорядился Рюйтер.
«Горящий английские корабли» Худ. Ян Ван Лейден.
Первый из брандеров «Сюзанна» налетел на цепь, но неудачно, не причинив ей никакого вреда. Зато второй, «Про Патриа» с полного хода наскочил на цепь и своим весом разорвал ее. Путь вперед был снова свободен! Подгоняемые попутным ветром и течением, голландцы в плотном строю проследовали дальше. По сторонам пылали яркими кострами два прикрывавших цепь боевых корабля. Там же была обнаружена и расстреляна 70-пушечная «Мери».
Вскоре показался, безмолвно стоящий под берегом, 100-пушечный «Роял Чарлз», которого так и не успели вывести из-под удара. Команда, бросив корабль, давно бежала, и флагман британского флота захватила шлюпка с десятью матросами. Появление на флагштоке «Рояла Чарлза» трехцветного флага было встречено громкими криками восторга на проходящих мимо него голландских судах. Одновременно началось и уничтожение немалого количества других стоявших под берегом кораблей.
Эту картину наблюдали с берега и бессильные что-либо изменить английские начальники. Герцог Албемарле прикидывал, как в недалеком будущем, ему оправдываться за происходящий сейчас погром.
Пленение английского корабля «Роял Чарлз»
– Как же так? Кто виноват, что наши корабли, словно линялые птицы, лежат на берегу, став слабой и легкой добычей врага! – шептал он одними губами и сжимая в бессилии кулаки.
Над рекой все выше и выше поднимался дым корабельных костров. Боясь, чтобы и стоявшие выше корабли не стали добычей голландцев, Албемарле распорядился их немедленно топить под берегом. Матросы, в несколько ударов топоров, прорубали днища и еще недавно гордые многопушечные исполины, грузно заваливаясь на борт, один за другим исчезали в пузырях вырывающегося наверх воздуха.
Тем временем Корнелис де Витт забрался на палубу захваченного британского гиганта. Вместе с ним матросы и капитан «Вреде» Ян ван Брэйкелом, которого Рюйтер только что назначил капитанствовать на плененном «Чарлзе». Такого огромного и красивого корабля в голландском флоте еще никогда не было. Не лишенный честолюбия, де Витт спустился в каюту герцога Йоркского, где начертал победную реляцию об одержанной победе, подписав его словами: «На „Роял Чарлзе“, 22 июня 1667 года около двух часов пополудни, стоя на рейде Чатама.»
К вечеру Рюйтер велел прекратить движение вперед. Прилив закончился, и теперь надо было дожидаться нового. Утром лейтенант-адмирал собирался атаковать стоявший на пути и прикрывавший путь к Чатому замок Апнор, а так же сжечь три огромных корабля, стоящих под его берегом.
С рассветом сражение продолжилось. Теперь оно заключалось в артиллерийской дуэли между замком и подошедшими к нему голландскими кораблями. Но, как оказалось, в Апноре почти не было исправных пушек, и Рюйтер без всякого труда подавил слабый огонь замка. Одновременно брандеры атаковали и один за другим подожгли три самых крупных английских боевых корабля: «Лойел Ландэн», «Ройял Оук» и «Ройял Джеймс». Сам Рюйтер возглавил эту атаку. В маленькой шлюпке, стоя во весь рост на носу, он шпагой указывал каждому из брандеров его цель.
Один из английских моряков наблюдавших картину гибели трех первых красавцев британского флота писал позднее: «Уничтожение этих трех величественных и славных кораблей было наиболее печальным зрелищем, которое когда-либо видели мои глаза, и, несомненно, при виде такой картины сердце каждого истинного англичанина обливалось кровью».
«Лойел Ланден» и «Ройял Джеймс» горели, с точки зрения Рюйтера, не слишком хорошо и он велел направить к ним еще два брандера, чтобы усилить огонь. Над Чатамом поднимались ввысь огромные столбы черного дыма. Внизу, освещаемые вспышками пушечных залпов, под дождем искр и горящих кусков дерева маленькие голландские шлюпки принимали на свой борт храбрые экипажи брандеров, только что исполнивших свой долг.
Больше голландцы не пытались атаковать ни верфь, ни корабли, успевшие отойти выше к мосту. Рюйтер понимал, что час от часу сила английской обороны вскоре начнет расти и тогда настоящая победа вполне может стать будущим поражением.
– Мы итак сделали здесь достаточно, чтобы нас запомнили надолго! – сказал он, хотевшему было идти выше по реке де Витту. – Теперь пора думать, как выбраться из этого осиного гнезда!
Самое унизительное лейтенант-адмирал приберег англичанам напоследок. По его приказу голландцы не стали жечь флагман британского флота «Роял Чарлз», а, наоборот, потушив, было, начавшиеся на нем пожары, перевезли необходимое количество матросов. Внезапно англичане увидели, как их любимец внезапно стал крениться. Поначалу никто ничего не понял, но вскоре все стало ясно. Голландцы перетащили пушки и весь подвижный груз на один борт, чтобы накренившийся корабль сошел с мели. Это им удалось и спустя какой-то час «Роял Чарлз» закачался на мутной речной волне. Отбуксированный на середину фарватера, он затем величественно развернулся и, не торопясь, двинулся вниз по реке, изредка паля из пушек по своим недавним хозяевам. Подгоняемые попутным ветром и отливом голландцы спускались по реке столь быстро, что угнаться за ними было уже просто невозможно. Стоявший на берегу, секретарь адмиралтейства лорд Папюс, глядя на их маневр, невольно воскликнул:
– Ни один лучший чатамский лоцман несумел бы сделать такого!
Кое-какие прибывшие к этому времени на берега реки войска, пытались затеять с голландцами перестрелку. Но огонь был слабый, и голландские корабли быстро проскакивали опасные зоны. Рюйтер велел на огонь внимания не обращать, а всем заниматься безопасностью проводки. Лейтенанта-адмирала очень беспокоил ветер и вода: направление ветра могло поменяться в любой момент на северное, то есть противное движению, а отлив, который сейчас ускорял их движение, одновременно понижал и уровень воды, увеличивая риск оказаться на мели.
Уже перед самым выходом из реки выскочил на песчаную отмель фрегат «Хардервейк», а за ним и «Роял Чарлз». На какое-то время у англичан мелькнула надежда, что их любимец будет подожжен, но все же брошен. Однако эти робкие надежды не сбылись. И фрегат, и бесценный трофей были быстро сняты с мели и продолжили свой путь на выход. Спустя семьдесят два часа, после захода в Мидуэй, голландцы с полным триумфом вышли из него.
Экспедиция завершилась ошеломляющим успехом. Победители привели с собой в Голландию трофей, достойный королей, – «Роял Чарлз» – и многие тысячи голландцев собрались на берегу, чтобы его увидеть.
Вскоре после возвращения из набега Рюйтер, Корнелис де Витт и Виллем ван Гент были награждены памятными золотыми кубками, стоимостью более двадцати пяти тысяч гульденов каждый. Йохан де Витт снисходительно принимал почести.
– За нашу удачу следует возблагодарить Господа и восхвалить нашего Рюйтера! – говорил он. – Ныне мы обуздали высокомерного неприятеля и завершаем кровавую войну почетным и прочным миром.
Что касается «Рояла Чарлза» то в море он никогда он так и не вышел. Несколько лет он простоял в порту, а затем был продан на дрова. В память о подвиге оставили лишь некогда украшавший корму королевский герб, который и сегодня можно увидеть в военно-морском музее в Амстердаме.
Кормовой декор английского корабля «Роял Чарз»
Всего за время операции на Мидуэе англичане потеряли шесть самых крупных своих кораблей, еще два корабля были захвачены, а несколько десятков небольших потоплены. Общий размер ущерба оценивался в двести тысяч фунтов стерлингов, сумму по тем временам фантастическую! Но и это не все к своему удивлению англичане обнаружили, что несмотря на нанесенное им поражение Рюйтер вел себя совершенно не так, как их сэр Ричард Холмс. Голландцы ни ограбили, ни одного обывателя, не сожгли ни одного дома. Погиб всего лишь один крестьянин, который вылез из любопытства на прибрежный холм поглазеть на настоящую войну, и был убит шальной пулей. Это был еще один сильный удар по английскому самолюбию. Даже в порядочности Рюйтер оказался намного выше их самих.
Едва известие о Чаттамском погроме достигло Бреде, где все еще вяло шли мирные переговоры между английской и голландской делегациями, как англичане засуетились. Претензии и аппетиты их сразу резко поубавились, стало очевидно, что подписание выгодного Голландии мира не за горами. Но пока мира не было, и голландский флот по-прежнему находился в море.
Все почести и подарки за Мидуэй Рюйтер получил, находясь на борту «Семи Провинций». Надежно заперев окончательно упавшим духом англичанам выход из Темзы заградительной эскадрой, сам он отправился с основными силами флота в крейсерство вдоль английских берегов, наводя трепет на прибрежные селения, никого, однако, при этом не трогая.
– Человечество воспрещает разорять людей, на которых у нас нет причин жаловаться! – объявил он своим солдатам и матросам. – А потому, тот из вас, кто будет уличен в насилии или в мародерстве, тотчас будет повешен на первом же суку!